Рождественская конфетка

– Просто попробуй. Приготовил их после обеда. Яблоки кислые, а карамель я варил сам.

Подозрительно смотрю на предложенную сладость. Зубы буквально сводит от желания попробовать угощение, но моя сила воли намного крепче соблазна.

– Нет, спасибо.

Его улыбка становится шире, словно он заранее знал, что я отклоню предложение. Затем Хэнк приближает яблоко к своим губам и кусает. Сочное яблоко издает характерный хруст на зубах. Я наблюдаю за тем, как он слизывает языком сладкую дорожку, что покрывает губы. И задаюсь вопросом насколько его губы будут сладкими, если прикоснусь к ним.

– Что это было?
– спрашивает он, когда еще раз кусает яблоко.

– Хмм?
– Господи помоги мне, но я просто не в силах отвести взгляд. Смотрю, как его кадык дергается, и он глотает сладкий кусочек лакомства.

Парень берет небольшую тарелку и кладет туда яблоко.

– Просто ты издала стон, который был похож на громкое хныканье.

Мое лицо покрывается румянцем. Стон? Я издала какой-то звук?

– Нет. Я так не думаю.

– Ага, ты сделала именно это, - он усмехается.
– Так, словно ты насладись этим так же, как и я.

– Не могли бы мы сразу перейти к делу, - говорю это своим самым лучшим серьезным тоном.

– Конечно. — Он берет пару щипцов и начинает складывать сладости на дно первой коробки.
– Могу я спросить у тебя кое-что?

Меня так и подмывает ответь ему «нет», но хорошие манеры берут верх.

– Да, конечно.

Хэнк прекращает работу и впивается в меня своими пронзительными зелеными глазами.

– Почему ты так активно протестовала против моего магазина?

Черт возьми. Я глубоко вдыхаю и делаю вид, что размышляю над его вопросом. Но если честно, просто отчаянно хочу найти причину, как уклониться от его вопросов в целом. Но ничего, как на зло, не приходит на ум. Ни одной идеи.

Он начинает снова складывать сладости в коробки.

– Я имею в виду, ты достала информацию из книг министерства здравоохранения восьмидесятых годов, и все эти опыты, которые ставились на крысах, чтобы знать оказываемое на них влияние сахара.
– Хэнк издает крохотный мешок, этот звук согревает меня больше, чем положено.
– Ты просто выложилась на все сто в поисках фактов «против» моего магазина. Так почему?

– А разве это не очевидно?
– Перевожу взгляд на свою студию йоги, которая располагается через дорогу.
– Я руковожу спортивно-оздоровительным бизнесом, а ты захотел открыть магазин сладостей прямо напротив моей студии - твой магазин напрямую подрывает все мои усилия, которые трачу на поддержание людей в форме. Естественно, я была против.

Он поворачивается ко мне спиной. Широкие плечи и сильные мускулистые руки обтягивает фланелевая рубашка сине-зеленого цвета, и я задаюсь вопросом, бегает ли он до сих пор. Перевожу взгляд на его джинсы, что так идеально обтягивают восхитительную задницу, и получаю ответ на свой вопрос. Да, он все так же продолжает бегать и следить за собой. Мои ладони становятся влажными, поэтому я снимаю перчатки и убираю их в карманы куртки.

Хэнк возится за прилавком, и я подхожу ближе, чтобы посмотреть, что же он там делает. Одиночная конфорка стоит за стойкой, а на ней располагается небольшая мисочка с растопленным шоколадом. Он помешивает смесь и добавляет туда несколько кусочков зефира. Я наблюдаю за его запястьем, каждый раз когда он помешивает шоколад ложкой, его руки с со знанием дела создают что-то восхитительно вкусное, разнося по помещению потрясающий аромат сахара и шоколада.

– Немного дополнительной шоколадной глазури для печения из лесного ореха, - говорит через плечо и затем выключает конфорку. Легким движением руки, Хэнк слегка поливает шоколадом, который теперь стал более тягучим из-за добавления кусочков зефира, печенье, что лежит на дне коробки.

Мой рот наполняется слюной, и отчаянное желание попробовать то, что он приготовил практически переполняет меня. Ненавижу свою слабость, а еще больше ненавижу мысленный образ того, как он неспешно подносит свои пальцы ко рту и начинает слизывать с них шоколад. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки и задумываюсь, каким образом собираюсь сбежать от него и его магазина, чтобы не натворить никаких глупостей, о которых буду жалеть.

Затем перевожу свой взгляд вновь на конфорку. Открытое пламя в помещение магазина, в месте скопления большого количества людей. Не безопасно и выходит за рамки свода городских правил. Улыбка растягивается на моих губах. И у меня появляется шанс, как уйти отсюда, не натворив никаких глупостей. У меня есть то, что поможет убрать отсюда его и этот мерзкий магазин.

– Ого.
– Хэнк запаковывает остальную часть сладостей.
– Ты улыбнулась впервые с того времени, как вошла сюда.

– Ты закончил?
– Я сильнее обнимаю себя руками в неосознанной попытке защититься от него.
– Мне нужно забрать эти коробки и наконец пойти домой. Не безопасно ходить одной в такое темное время суток.

Парень переводит взгляд на дальнюю часть стены, на которой висят часы, прямо над стеклянным автоматом со жвачками в виде шариков.

– Да, довольно-таки поздно. Мне нужно проводить тебя до дома.

– Что?
– Я тяжело сглатываю.

Он кладет еще парочку сладостей в коробки и затем запечатывает их.

– Как ты и сказала, тебе не следует ходить одной в такое темное время суток.

– Я-я не имела в виду, что ты должен провожать меня до дома. Я вполне могу…

– Это ничего, что ты не отважилась спросить об этом напрямую, не переживай, я понял твой намек.
– Он усмехается, делая вид, будто не понимает, что именно я имела в виду. Аррр, ох уж этот мужчина.
– Ведь я очень понятливый.
– Теперь Хэнк подмигивает мне.

– Нет. Спасибо большое. Я вполне могу и сама добраться до дома.
– Тянусь за коробками.

Но он опережает меня и берет их в свои руки, затем указывает подбородком, чтобы я направлялась к двери, и озорная искорка играет в его взгляде.

– Подожди здесь. Я только возьму свою куртку.

Глава 4

– Ты общаешься с кем-нибудь со школы?
– Я иду рядом с Олив, и коробки со сладостями находятся в моих руках.

– Тебе на самом деле не обязательно провожать меня. Я ходила одна на протяжении многих лет.
– Она держится ближе к зданиям и затем поворачивает голову к темным стеклам магазина компьютерных товаров Барта, когда мимо нас проезжает машина, ее шины издают визжащий звук из-за мокрого снега.

Я смело начинаю разговор первым.

– Я все еще иногда общаюсь с Грегом Фримонтом. А также иногда с Брендоном Эрлингом. Он владеет фермой примерно в двадцати милях от города. Раз в месяц мы встречаемся и играем в бильярд в Cooter.

– А что насчет Линды?
– она задает вопрос быстро, но от меня не ускользает нотка недовольства в ее голосе, затем девушка прикусывает губу, словно желая забрать обратно сказанные слова.

Я даже не задумывался о Линде на протяжении многих лет. Да, мы встречались в старших классах школы. Но, как вам это объяснить, это были больше типичные отношения, которые свойственны для старшеклассников. Она была черлидером, а я спортсменом. Все просто и понятно, не было и речи ни о каких чувствах. Мы расстались сразу же после выпускного. А сейчас Линда замужем за сыном шефа полиции, и у нее трое милых детей. Но что меня позабавило и немного ошеломило - так это крохотные нотки ревности, что проглядываются в голосе Олив. Ревность — это значит, у нее есть чувства. А чувства означают, что у меня есть шанс. Это мне и было нужно.

Стараюсь сохранить спокойный голос, продолжая говорить.

– Я как-то видел ее в городе вместе с детьми. Мы не поддерживаем близкое общение.

Она быстро кивает.

– Точно, ее дети. Она же за мужем и все такое.

– Да.
– Мы поворачиваем направо в конце квартала и выходим на улицу, которая усажена дубовыми деревьями с двух сторон от дороги, это улица так же является началом более спокойной части города.

– Так что насчет тебя? Есть те, с кем ты до сих пор поддерживаешь отношения?