Ртуть

— Мы подарили ему жизнь. Мальчику. Обычному мальчику. Он был совсем маленьким, когда вошел в портал. Он не должен был выжить. Но он был сильным, и великие залы вселенной огласились с его предназначением. Мы позволили ему жить, чтобы он мог выполнить его. Мы связали себя с ним, чтобы он выжил.

— И… нет другого пути? Чтобы он жил без…

— Жребий был брошен много веков назад. Мы приняли свою судьбу, алхимик. Все мы.

Я услышала подтекст в словах ртути. Она хотела, чтобы я поняла, что Фишер каким-то образом согласился на это. Что он позволил ртути связать себя с ним и знал, чем это обернется. Но я не могла с этим смириться. Зачем ему было заключать сделку, которая в итоге будет стоить ему разума?

На глаза навернулись слезы. Я не могла принять это. Не могла. Должен быть способ убедить ртуть добровольно покинуть тело Фишера. Если я смогла уговорить ртуть в мече Дании переплавиться и вернуть магию, то наверняка смогу придумать какую-нибудь сделку, чтобы выманить ее из мужчины, спящего рядом со мной.

Я вздрогнула, когда что-то коснулось моей щеки. Я открыла глаза и… охнула. Как выяснилось, Фишер не спал. Отлично. Как раз то, что мне было нужно. Если я и собиралась пытаться договориться с его ртутью, то не хотела, чтобы он знал об этом. От него исходила глубокая печаль, когда он смахнул слезинку, скатившуюся по моей переносице.

— Полагаю, все прошло не так, как ты предполагала, — прошептал он.

Я шмыгнула носом.

— Ты все слышал?

Он слегка покачал головой.

— Только часть того, что она тебе говорила. Но по ее ответам было довольно легко понять, о чем ты просишь.

Проклятье. Мне следовало держать свои мысли при себе. Теперь он знает, что я сую нос не в свое дело. Это было не самое приятное чувство. Мне не следовало вмешиваться.

Словно зная, о чем я думаю, он сказал:

— Я ждал, когда ты попытаешься извлечь ее из меня.

— Ты не сердишься?

Его губы сложились в грустную улыбку. Закрыв глаза, он вздохнул.

— Конечно, нет. Как я могу сердиться? Ты хотела помочь. Но теперь ты знаешь. Она не просто внутри меня. Она часть меня. Без нее я умру. Так что…

В палатку ворвался Ренфис, полностью одетый в доспехи. Выражение его лица было диким, а лицо перепачкано грязью. Я схватила простынь и прижала ее к груди, настороженная и готовая к бою. Разговор забыт. Ртуть забыта. И то, что под простынею на мне почти ничего не было, тоже вылетело из головы. Рен выругался сквозь зубы на языке древних фей и отвел глаза, когда увидел меня.

— Боги. Прошу прощения. Я думал, ты в Калише, Саэрис. Мне очень жаль, правда, но он мне нужен.

Через секунду Фишер вскочил с кровати и тенью пронесся по палатке. Когда он остановился у книжного шкафа, он уже был одет в свои черные кожаные доспехи, на его шее красовалась пектораль, а в глазах — жажда убийства.

— В чем дело? — спросил он.

— Орда. Они снова на берегу, — отрезал Рен. — Там творится настоящий ад.

— Черт. — Внезапно стена тишины, которая опустилась на палатку, когда Фишер укладывал меня спать, рухнула, и на нас обрушился хаос. Крики и вопли. Грохот сотен ботинок, бегущих по скользкой грязи. Команды летели из одного конца лагеря в другой. И все это завершалось ровным ритмом ударов молотков по толстому льду.

БУМ!

БУМ!

БУМ!

— Черт! — повторил Фишер. В его руке появилась длинная черная тень, превратившаяся в Нимерель. — Мне жаль…

— Не надо. В извинениях нет необходимости. Никто не пострадал. Это просто демонстрация. Их едва ли тысяча. И все же тебе стоит пойти, — поспешно сказал Рен. — Увидимся у реки. Саэрис, будет лучше, если ты останешься здесь…

— Нет. Я иду с вами. — Вот и все. Хватит. Меня тошнило от того, что мне приказывали ждать, говорили остаться, советовали спрятаться там, где безопасно. Я не собиралась сидеть сложа руки, прячась в палатке, пока Фишер, мои друзья и весь этот гребаный военный лагерь противостоят монстрам Малкольма. Этого больше не будет. Я встала с кровати, не обращая внимания на то, что на мне по-прежнему были только шорты и топ. Фишер позаботился об этом. К тому времени как мои босые ноги коснулись ковра, я была одета в черные боевые штаны и рубашку с длинными рукавами им в тон.

Рен ждал ответа от своего друга.

— Фишер?

Фишер пристально посмотрел на меня. Невыносимое высокомерие, наполнявшее его до краев неделю или две назад, исчезло, сменившись осторожностью.

— Я останусь в этой палатке только в том случае, если ты меня принудишь, — сказала я дрожащим голосом. И вот он настал. Момент, когда он получит или потеряет меня. Если он прикажет мне остаться, воспользовавшись клятвой, то уже не будет иметь значения, насколько все изменилось между нами. Не будет иметь значения и то, как сильно я в нем нуждаюсь. Я бы никогда больше не заговорила с ним. Никогда больше не посмотрела на него. Все было бы кончено, даже не успев начаться. Это было бы больно, но не так сильно, как его предательство. Я ждала, молясь богам, имена которых узнала совсем недавно, чтобы он принял правильное решение.

Фишер тяжело сглотнул.

— Ты не отправишься в Калиш? — тихо спросил он.

— Нет. — Сбежать в Калиш было бы еще хуже. Так далеко, что между мной и сражением будет целая горная цепь? Я бы никогда не простила его. Даже если бы попыталась.

— Не делай этого, Фишер. Пожалуйста. Не прогоняй меня.

Он сжал челюсти. Он принял решение. Я напряглась, ожидая, что вот-вот откроются темные врата, но…

— Ты будешь все время рядом со мной? — спросил он.

У меня подкосились колени. Я ответила быстро, пока он не успел передумать.

— Да. Совершенно точно — да.

— А если я скажу тебе остаться где-нибудь, пока опасность не минует?

— Я останусь.

— А если я скажу тебе бежать?

— Я побегу.

Он прищурился.

— Поклянись в этом.

— Клятва не свяжет меня так, как связывает тебя.

— Я знаю. Но люди все равно дают друг другу обещания, даже если они могут быть нарушены, не так ли? Потому что они верят, что другой сдержит свое слово.

— Да.

— Тогда поклянись, малышка Оша, и я поверю тебе.

Волна горячих эмоций ударила меня в грудь. Именно с таким мужчиной я хотела быть рядом.

— Клянусь.

Кингфишер кивнул, принимая мое обещание.

— Тогда хорошо. Так тому и быть. — Быстро подойдя к сундуку в изножье кровати, он открыл его и достал длинный предмет, завернутый в кусок ткани. Я сразу же узнала его. Это был тот самый сверток, который Фишер прикрепил к седлу Аиды, когда мы бежали из Зимнего дворца. Когда Фишер положил сверток на кровать и развернул ткань, глаза Рена расширились. Там оказался меч.