Ртуть
Шрифт:
— Лоррет? — тихо сказал Фишер.
— Черт, обязательно я?
— Пожалуйста?
Лоррет с ворчанием пересек столовую в четыре больших шага и поймал Данию в тот самый момент, когда она потеряла сознание. Он не выглядел довольным тем, что держит женщину на руках, и я не могла сказать, что виню его за это.
— Она потеряла много крови, — вздохнул Фишер. — Пойдем. Нужно отнести ее к целителю.
— А как же мы? — спросила я. — Мы не можем просто сидеть здесь. Нужно что-то делать.
Фишер потянулся ко мне. Я подняла руку, ровно настолько, чтобы он мог на секунду коснуться моего указательного пальца.
— Иди в кузницу. Приступай к работе над реликвиями. Сделай их как
Рен ушел с остальными, сказав, что ему нужно проверить территорию и сообщить стражам о нашем появлении. Как только мы остались одни, Кэррион сбросил плащ и решительно указал на дверь, за которую только что вышли воины.
— Ты это слышала? — сказал он.
— Что?
— Эта горячая блондинка сказала, что я симпатичный.
— Живые боги, Кэррион. Только не говори мне, что ты неравнодушен к Дании. Она совершенно ужасная.
— Да. — Он хищно ухмыльнулся. — Мне нравятся девушки с острым язычком и плохим отношением к жизни. От этого мой член становится твердым.
Дождь, слава богам, прекратился.
Оникс забежал в кузницу, уткнувшись носом в землю, а когда увидел меня, взвизгнул и задрожал всем телом от радостного возбуждения. Я потратила полчаса на то, чтобы накормить его лакомствами из тарелки с едой, которую нам принес робкий огненный эльф, а потом он, довольный и сытый, отправился во двор посидеть в темноте, задрав свою маленькую пушистую головку к звездам. Было уже далеко за полночь. Если бы это был обычный день, нам следовало бы подумать о том, чтобы лечь спать, но мы проспали от рассвета до заката, когда Рен ворвался к нам, чтобы сообщить, что у реки стоит орда. И после сражения и уничтожения стольких вампиров, а затем ужасного известия о пленении Эверлейн я не могла спать.
Хорошо, что у меня была целая гора работы, чтобы занять себя.
Крошечный шарик ртути медленно вращался на дне тигля против часовой стрелки. Переговоры с этой ртутью оказались сложнее, чем, когда я ковала Авизиет. Она настаивала, что ей ничего не нужно, что она не заинтересована в том, чтобы быть реликвией. Ей надоело, что я тыкаю и тыкаю в нее, и она не хотела, чтобы ее больше беспокоили.
— Мы теряем время. И я в замешательстве. У тебя есть возможность приказать этой штуке делать то, что тебе нужно. Почему бы тебе просто не заставить ее подчиниться? — спросил Кэррион.
— Я не собираюсь ни к чему ее принуждать. Она разумна, Кэррион. У нее есть свой разум. Она думает. Она говорит, — я бы хотела, чтобы это было не так, — и я не собираюсь заставлять ее делать то, чего она не хочет.
Кэррион знал о сделке, которую Фишер обманом заставил меня заключить. Он знал, что я чувствовала, когда меня лишили свободы воли. Удивительно, что он вообще предложил это. Он достал из деревянного сундука у печи одно из колец фей и подбросил его в воздух. Серебро сверкало, пока оно вращалось в воздухе. Он рассеянно сказал:
— Я так понимаю, ты простила нашего великодушного похитителя за его злодеяния? Похоже, вы с ним очень близки.
— Я не буду обсуждать Фишера с тобой. — Я отложила тигель, чтобы разжечь угли в печи.
— Почему нет? Как ты мне недавно так убедительно напомнила, мы не бывшие. Мы переспали всего один раз. Уверяю тебя, ты не ранишь мои чувства. — Он прислонился к скамейке в ожидании.
— Я не хочу говорить с тобой о нем,
потому что ты используешь все, что я скажу, чтобы насмехаться надо мной. Иди сюда и качай эти мехи.Он выглядел оскорбленным.
— Что, теперь я твой раб?
— Если ты настаиваешь на том, чтобы оставаться здесь и раздражать меня, то ты должен быть хотя бы полезен. Таковы правила.
Он скорчил гримасу, но все же подошел, взялся за ручки мехов и начал их качать.
— Давай. Мы застряли здесь на несколько часов. Ты можешь поделиться со мной. Я не буду подкалывать тебя, обещаю.
Я фыркнула. Обещания Кэрриона не стоили бумаги, на которой были написаны. Он был известен тем, что клялся направо и налево, а потом не сдерживал своего слова. Было бы очень глупо с моей стороны ожидать, что он сдержит это обещание… Но я обнаружила, что начала говорить.
— Я простила его, я, полагаю. Да. Он не заставлял меня делать ничего, что причинило бы боль мне или кому-либо еще. Он заставлял меня что-то делать, потому что считал, что так я буду в безопасности. И он знает, что произойдет, если он когда-нибудь сделает это снова.
Это, конечно, заслуживало ехидного замечания со стороны Кэрриона. Но нет. Все пять кругов ада, должно быть, замерли. Он просто кивнул.
— Знаешь, мне показалось странным, когда он подкупил меня, чтобы я искупался ради ботинок. Я спросил одну из эльфов, которые пришли искупать меня. Ну, знаешь, одна из водных эльфов с огромной… — Он изобразил руками две внушительных груди. — Я спросил ее, зачем они пытаются содрать с меня три слоя кожи этим странным мхом, и они сказали, что он особенный. Мол, феи, которые часто занимаются сексом, любят его, потому что он уничтожает запахи их других партнеров. Я не мог понять, почему Фишера волнует, что я пахну как те тройняшки, которые только что начали работать у Калы…
— Боги, ты неисправим.
Он вздернул брови.
— Но потом я понял, что дело в тебе. Он не хотел, чтобы от меня пахло тобой.
Я воздержалась от комментариев. Я подозревала, что именно поэтому Фишер заставил Кэрриона принять ту ванну, но никогда не говорила об этом вслух. Даже для того, чтобы поддеть его. Я не понимала, что чувствовала по этому поводу. И я была слишком труслива, чтобы признаться в том, что я чувствую сейчас.
Я взяла тигель щипцами. По пути к печи Кэррион снова подбросил в воздух кольцо, которое вертел в руках, и я схватила его раньше, чем он успел его поймать, и опустила в тигель с ртутью.
— Что? Тебе нечего сказать по этому поводу? — спросил он.
— Не совсем. Кто знает, зачем он это сделал. Может, он просто подумал, что ты воняешь.
— Эй!
— Слушай, у Фишера есть свои секреты. Я не сую свой нос туда, куда…
— Секрет…
Я замолчала, наклонив голову. Я ведь услышала это, верно? Ртуть только что заговорила?
— Что? — спросила я вслух.
— Я сказал, — начал Кэррион, но я прижала палец к губам, свирепо глядя на него, а затем указала на тигель. Он сразу все понял и закрыл рот.
— Секрет, — прошептала ртуть. — Мы любим секреты. Мы изменимся ради тебя, если ты расскажешь нам один.
Хм. Так вот чего хотела эта ртуть. Один секрет? С этим я справлюсь. Я усвоила урок после того, как отдала песню ртути Авизиета, и она исчезла из памяти всех, кроме меня. На этот раз я буду умнее.
— Если я расскажу тебе секрет, буду ли я помнить его потом? — Спросила я вслух.
— Конечно, — ответил голос.
— А будет ли это по-прежнему секретом?