Ртуть

— Кэррион, остановись! — зашипела я. Удар, который Харрон нанес ему по затылку, должно быть, оказался нешуточным. С того места, где я стояла, казалось, что он сошел с ума.

— Да, Кэррион. Остановись, — сказал Малкольм. — Ты не понимаешь, кого оскорбляешь. — Игривый огонек в его глазах погас. Он спустился с горы монет, как будто его нес какой-то невидимый ветер. Я никогда не видела ничего подобного. Мы все были в полном дерьме.

— Саэрис? Послушай меня. Эти монеты — фальшивые, — сказал Фишер. — Должны быть. Настоящая монета, которую Беликон использовал для заключения сделки, была сделана из серебра. Она обожгла руку Малкольма, когда он ее поймал. Он даже не смог бы стоять на таком количестве серебряных монет, чтобы они не повлияли на него.

Я смотрела, как ботинки Малкольма соприкасаются с ковром из монет. Он шел к Кэрриону с самодовольной ухмылкой на лице, он определенно не испытывал никакой боли. На самом деле, он слегка вздрогнул, лишь когда приблизился к мечу Кэрриона.

— Хорошо. И что это значит?

— В той монете также должны были быть следы ртути. Жители этого города верили, что ртуть приносит удачу. Они думали, что она обеспечит им благословение богов. Есть ли в этих монетах ртуть?

Я напряглась, осознание медленно приходило ко мне. Я начала понимать, что он хочет мне сказать.

— Нет. В них нет ртути, — сказала я ему. — Я даже не думаю, что они сделаны из металла. Возможно, это… иллюзия? Магия?

— Хорошо. Тогда ты понимаешь, что тебе нужно делать?

Малкольм зашипел как змея, отталкивая меч Кэрриона. Он наклонился к вору, обнажив клыки.

— Что ты собираешься сделать, чтобы остановить нас? Мы бессмертны. Мы — боги. А ты всего лишь человек с трясущимися руками. Что помешает мне перегрызть тебе глотку прямо на этом месте?

— Саэрис! — Голос Фишера прозвучал настойчиво.

— Да, — ответила я. — Я знаю, что должна сделать.

Глаза Кэрриона на секунду встретились с моими. В них было множество невысказанных слов. Затем он опустил Саймона и полностью сосредоточился на Малкольме:

— Наверное, ничего. Давай, Пиявка. Укуси меня и посмотрим, к чему это приведет.

— Кэррион, нет! — Шок, который я испытала от его слов, был резким, как пощечина.

Малкольм пронесся вокруг Кэрриона, лицо его исказилось от голода. Его губы раздвинулись, обнажив узкие, длинные клыки. И не только клыки. Все его зубы были острыми. Кэррион даже не поднял руку, чтобы остановить Малкольма. Откинув голову назад, он вызывающе смотрел на вампира, когда Малкольм резко подался вперед и вонзил зубы ему в горло.

— Боги! Мы должны… должны что-то сделать! — закричала я.

Руки Фишера сомкнулись вокруг меня. Лоррета тоже. Мужчины крепко держали меня, их лица были суровыми. И все это время король вампиров пил кровь.

Этого не могло быть. Кэрриона осушали прямо на наших глазах, а мы ничего не делали. Ничего!

— Мы ничего не можем сделать. — Голос Фишера был тихим по сравнению со звоном в моей голове. — Мы все умрем, если попытаемся спасти его.

— Отпусти меня! Я должна попытаться!

Малкольм зарычал, еще глубже вонзая зубы в шею Кэрриона. Он терял контроль. Отдаваясь собственной жажде. Его горло судорожно сжималось, когда он большими глотками пил кровь Кэрриона. На мгновение он выдернул клыки — он собирался поискать более удобный захват или вену получше, — но тут на его лице появилось выражение удивления. Малкольм покачнулся, губы стали красными, подбородок странно сморщился, когда он нахмурился, глядя на Кэрриона.

Кэррион был смертельно бледен, но улыбался Малкольму, как сумасшедший.

— Тебе действительно следовало дать мне возможность представиться раньше. Невежливо перебивать людей.

Малкольм отпустил его, отпихивая от себя. Каким-то чудом Кэрриону удалось устоять на ногах.

— Меня зовут Кэррион Свифт. Но было время, когда я был известен как Кэррион Дайант. Первенец Рюрика и Амелии Дайант.

Малкольма начало трясти. Его били конвульсии, а изо рта хлынула струя крови. Она залила монеты у его ног.

— Ты обманул меня? — Он задохнулся, захлебнувшись еще одной волной крови. — Ты обманом заставил меня выпить кровь Дайанта?

— Святые… гребаные… боги. — Фишер и Лоррет одновременно пробормотали проклятие.

— Что, черт возьми, происходит? Дайант? — Я слышала это имя, но не могла вспомнить, когда.

Словно почувствовав безотлагательность момента, Фишер повернулся и схватил меня за плечи.

— Ты чувствуешь ее? — потребовал он. — Ты чувствуешь, где она?

— Я не знаю! Я… — Но да. Он был там. Шепот. Слабый. Едва слышный. Но он был. — Я слышу.

Изо рта Малкольма повалил грязно-серый дым. Его идеальная фарфоровая кожа внезапно покрылась пульсирующими черными венами.

— Что ты наделал? — взревел Беликон. И он, и Мадра полетели вниз по склону, подняв руки…

Фишер встряхнул меня.

— Саэрис. Она здесь?

— Нет, не здесь.

— Но внутри лабиринта?

Я кивнула.

Фишер вложил Солейс в мою ладонь и сжал вокруг рукояти.

— Тогда иди. Найди ее. Покончи с этим.

Действие вдовьего бича ослабевало. Ребра пульсировали болью, пока я бежала по лабиринту. Я размахивала руками, Солейс рассекал воздух. Стены больше не двигались. Очевидно, ими руководил Малкольм, а вампир был слишком занят тем, что задыхался — умирал? — чтобы дергать за ниточки.

Обсидиановые проходы и так наводили ужас, когда я бегала по ним с друзьями, но сейчас они просто ошеломляли.

Было слишком тихо.

Я не сразу поняла, почему.

А потом до меня дошло — тлеющие тела на трибунах затихли.

Что это значило? Фишер был мертв? Неужели Лоррет и Кэррион тоже исчезли? Мне хотелось закричать. Страх и паника постепенно овладевали мной. Я была близка к тому, чтобы сойти с ума. Шепот был едва слышен. Казалось, он становился все тише, хотя чутье подсказывало мне, что я все ближе.

— Саэрис…

— Саэрис…

Голос звал меня по имени.