Ртуть

Боги, возьми себя в руки, Саэрис Фейн. Сосредоточься!

Я заставила себя опустить взгляд на недоеденную рыбу.

— Почему серебро здесь в таком дефиците, если у вас столько золота?

— Потому что серебро здесь служит очень специфической цели. Мы используем все, что можем достать.

— Тогда почему бы не продать золото и не купить немного? Золото стоит дороже.

Фишер медленно покачал головой, улыбаясь своим мыслям. Боги, почему иногда на него было так тяжело смотреть? Раньше у меня никогда не было такой проблемы.

— Может быть, там, откуда ты родом, — сказал он. Он наблюдал за мной, поигрывая своим бокалом с вином, который стоял на столе, лениво поворачивая его за ножку. Губы его были приоткрыты, и я могла видеть его зубы. Было невежливо пялиться, но я ничего не могла с собой поделать. Мое сердце замирало всякий раз, когда передо мной мелькали его клыки. Словно прекрасно понимая, на чем я так сосредоточилась, Фишер приоткрыл рот чуть шире, его верхняя губа немного приподнялась, обнажив больше зубов. Разница была неуловимой. Возможно, этих острых белых клыков стало видно больше всего на миллиметр, но между ног у меня полыхнул жар, и внезапно… Боги, мне нужно было выпить еще.

Я уткнулась лицом в бокал с вином. Фишер провел языком по нижней губе, тоже глядя в сторону. Сухожилия на его шее напряглись, челюсть слегка сжалась, когда он, нахмурившись, уставился на что-то за окном.

— Мы не можем купить больше серебра. Все королевство обчищено подчистую. Беликон еще и наложил эмбарго. Любое серебро, найденное в границах Ивелии, должно быть передано короне. Это одна из причин, по которой нам так необходима ртуть. В других мирах серебра в избытке. Мы могли бы получить его больше, чем нам нужно, если бы могли перемещаться между мирами.

— Если Беликону принадлежит все серебро Ивелии, то почему он не отдаст его тебе? Если оно так необходимо для победы в войне?

Кингфишер фыркнул.

— Это кажется разумным, не так ли? Но нет. Беликон не дает нам серебра. Он не оказывает нам помощи. Ни продовольствия, ни одежды, ни оружия. Ему плевать на эту войну.

— Но это просто… это бессмысленно. — Я сделала еще один большой глоток вина. Неповторимый вкус расцвел во рту цветочными нотками. Вино было мягким, насыщенным и сложным одновременно. Поначалу вкус показался необычным, но постепенно он начал мне нравиться.

Кингфишер пристально наблюдал за мной. Ртуть в его правой радужке пульсировала в свете свечей, перемещаясь и мерцая среди зелени. Казалось, сегодня она была особенно активна. Словно подтверждая это, рука Кингфишера крепче сжала бокал с вином. Его плечи напряглись, ноздри на мгновение дрогнули, но затем он сделал глубокий вдох и снова расслабился. Все произошло очень быстро. Я могла бы и вовсе не заметить этого, если бы на секунду отвела взгляд.

Кингфишер впился в меня взглядом. Он знал, что я заметила, как он вздрогнул, и, судя по тому, как он смотрел на меня, вопросительно приподняв одну бровь, ждал, что я спрошу об этом. Мне хотелось, но я уже знала, что в итоге буду разочарована и рассержена. Он бы нашел способ съязвить — это было в его характере, — поэтому я обошла эту тему стороной. Я уже собиралась спросить его, что он сам пробовал делать, чтобы создать реликвию, но тут в комнату ворвалась команда огненных эльфов, их похожие на уголь тела выбрасывали искры и клубы дыма, когда они приблизились к столу. Двое эльфов во главе группы несли большие блюда, полные еды. Судя по всему, это были два разных вида десерта. Они едва не уронили все, увидев, что я сижу во главе стола рядом с Фишером.

— Лорд! — одна из них — женщина — пронзительно взвизгнула. — Милорд! — Она закружилась вокруг себя, разинув рот. Через секунду остальные огненные эльфы заметили, что я осмелилась приблизиться к их драгоценному хозяину, и тоже начали сходить с ума.

— Это…

— Она…

— Человек!

— Лорд Кингфишер!

Арчер вошел в столовую последним. Едва увидев меня, он рухнул на пол, прямо там, где стоял, и зашелся в приступе гипервентиляции.

— Прости… меня… Господи. Я… не… ожидал…

— Все в порядке, Арчер. Все успокойтесь. — Фишер не изменил своей позы. Он все так же расслабленно сидел в кресле, но прикрыл рот рукой, пряча улыбку. Он опустил глаза и кашлянул, пытаясь взять себя в руки. — Можете пока оставить тарелки. И десерт. Просто поставьте их на стол, и можете идти. Спасибо.

Все огненные эльфы испускали черный дым. Трещины и щели на их маленьких компактных телах вспыхивали и тлели, как потревоженные угли. Когда один из друзей попытался помочь Арчеру подняться, на его руке появилось небольшое пламя. Он издал сдавленный крик, и все эльфы принялись шлепать по нему, пытаясь потушить.

— Простите, лорд! Простите! Мне так стыдно! — причитал Арчер.

Кингфишер наконец встал и подошел к группе паникующих эльфов. Он выпроводил их из столовой, все время успокаивая Арчера, его смех отражался от стен. Он все еще улыбался, когда вернулся на свое место.

— Мученики. Неужели они решили, что я попытаюсь проткнуть тебя вилкой для рыбы?

Фишер потер затылок, его улыбка угасла.

— Просто огненные эльфы очень эмоциональны. Они любят слишком бурно реагировать, вот и все. — К тому времени, как он закончил говорить, его маска снова была на месте. — К завтрашнему дню они обо всем забудут.

— Завтра я буду ужинать в кузнице, — сказала я. — Им не придется иметь дело с грязным, невоспитанным человеком, нарушающим калишский этикет.

— Ты будешь есть здесь, — поправил меня Фишер.

— Я не имею права голоса?

— Ты отравишься, если будешь есть в кузнице.

— Тогда в моей комнате.

— Ты будешь ужинать здесь, — повторил Фишер. Он продолжил, прежде чем я успела предложить миллион других мест, где бы я предпочла поесть. — Что касается огненных эльфов, то они любят людей. Гораздо больше, чем фей.

— Точно. Они относятся к тебе так, будто ты повесил на небо луну.

— Со мной все иначе, — сказал он, как будто это не было очевидно. — Арчер помог вырастить меня. После моих родителей он был первым, кто взял меня на руки. Полагаю, он питает ко мне слабость.

Слабость? Это было нечто большее. Огненный эльф любил Фишера. А вот меня?

— Он смотрит на меня так, будто я недостойна дышать одним воздухом с тобой.

Голова Фишера качнулась из стороны в сторону.

— Нет, это не так. Он волнуется. Переживает, останешься ли ты.

Я схватила пальцами жареную морковку со своей тарелки и откусила кусочек.

— Он будет рад услышать, что нет.

С губ Фишера не слетело ни слова. Он сидел, не шевелясь, и смотрел, как я ем морковку, его нефритовые глаза изучали мои черты. Сначала глаза, потом переносицу. Затем скулы, губы. Его взгляд задержался там дольше, чем следовало. Когда он не отвел взгляд, я сказала первое, что пришло мне в голову, чтобы нарушить молчание.

— Ты должен отправить Кэрриона домой, даже если пока отказываешься отпустить меня.