Рукоять меча

– Это я никуда не опоздаю, – возразил Хакарай. – Если ты не будешь готов вовремя, я отправлюсь во дворец один и скажу королю, что хотя ты и нашелся, но болен и прийти засвидетельствовать свое почтение не можешь.

– Ни в коем случае! – Юкенна даже привстал чуть-чуть, и охранник, массирующий его ноги, сделал неловкое движение.

– Прошу простить, ваше высочество, – пробормотал он.

– Ничего страшного, – произнес Юкенна, – продолжай.

– Не пойму, зачем тебе это, – недовольно пробурчал Хакарай.

– Я тоже, – осмелился встрять в разговор охранник. – У вашего высочества крепкие сильные ноги.

– Это тебе так кажется. – Охранник слишком сильно нажал на колено, и Юкенна поморщился. – Твои ноги куда крепче моих. Я могу идти хоть два дня без передышки, могу проскакать верхом больше, чем любой уроженец Загорья… но я не смог бы отстоять неподвижно в карауле и двух часов. А ведь мне сегодня предстоит провести на ногах не два часа, а куда больше.

Он отстранил готового продолжить охранника и осторожно встал.

– Отвык я, понимаешь? – обернулся Юкенна к Хакараю. – В Загорье церемониал совсем другой, там подолгу стоять не приходится. А у гадальщиков и вообще ремесло сидячее. Привык я за это время сидеть, а не стоять.

– Ну допустим, – ворчливо уступил Хакарай, глядя, как Юкенна перед зеркалом собственноручно закладывает свои еще слегка влажные волосы в подобающую случаю прическу.

– А еще я не знаю, когда мне предложат поесть. Конечно, если я останусь до вечернего пира, там меня накормят… хотя послу неприлично хватать с блюда еду и вгрызаться в нее. – Юкенна неожиданно ухмыльнулся. – Это в Загорье нужен луженый желудок. Кочевники – они и есть кочевники. Если ты хоть крошку в миске оставил, значит, не уважаешь того, кто тебя угощал. Или еду тебе подали невкусную. Словом, в том или другом случае ты навлек позор на голову хозяина дома. Кобра, ты не представляешь, чего и сколько мне пришлось съесть за годы моего посольства в Загорье.

– Представляю, – вздохнул Хакарай, – и завидую.

– Не завидуй, – отпарировал Юкенна. – Для того чтоб возглавлять посольство в Загорье, ты слишком склонен к полноте. Ты бы там за год превратился в шарик с глазками.

– Это лучше, чем голодать в приемные дни до вечера, – снова вздохнул Хакарай. – В лучшем случае король угостит какими-нибудь сладостями или подсоленными орешками. Я не знаю, что ты ел в Загорье, но я знаю, что, когда мое посольство окончится и я вернусь домой, я в жизни больше не притронусь к орехам! И к сладостям тоже!

– А что тебе мешает последовать моему примеру? – удивился Юкенна. – Ты что, пословицу забыл?

– Какую? – В этот момент распахнулась дверь, и все тот же охранник, что недавно растирал Юкенне ноги, внес в комнату небольшой поднос.

– Идешь на день – хлеба бери на неделю, собираешься во дворец – наедайся на месяц вперед, – хладнокровно сообщил Юкенна и принял поднос из рук охранника. – Спасибо, дружище.

– Что это? – сдержанно удивился Хакарай: он не только никогда не ел ничего подобного, но даже и не видел никогда.

На подносе стояли две миски – одна с горячим супом из водорослей на мясном отваре, другая с кашей из дробленого зерна и большим куском мяса. Пища отнюдь не изысканная. Такое едят состоятельные крестьяне, неплохо зарабатывающие грузчики, ярмарочные борцы – словом, все те, чье ремесло требует изрядной затраты сил, а заработок позволяет эти силы поддерживать. Но никак уж не вельможи, не послы при дворе чьего-нибудь величества!

– Еда, – хладнокровно ответил Юкенна, заедая суп лепешкой. – Я попросил твоего стражника принести мне то, чем он обычно питается сам. Конечно, тебя кормят вкуснее, но он на твоем рационе давно бы ноги протянул. Кстати, и тебе советую – хотя бы в дни королевских приемов. Хочешь?

– Спасибо, – все так же сдержанно отозвался Хакарай, – я уже позавтракал.

– Я тоже. – Юкенна отставил пустой поднос. – Теперь только переодеться – и я готов.

Переодевание не отняло у Юкенны много времени. Хакарай позаботился об этом заранее. Покуда Юкенне полировали ногти и массировали ноги, купали его и втирали в тело целебные ароматические масла, дабы привести его в надлежащий вид, Хакарай лично выбирал для него одежду и драгоценности: родственник самого князя-короля просто не может явиться на аудиенцию, не вырядившись наилучшим образом. Значение имеет каждая мелочь: серьга с камнем неподобающего цвета или пряжка недозволенной формы может вызвать серьезный дипломатический конфликт.

Результат его трудов заставил Юкенну слегка прищуриться.

– Я бы предпочел что-нибудь попроще… ну, да и так сойдет. – Юкенна торопливо облачился в длинный кафтан. – А вот украшений многовато. Я – посол, а не невеста на выданье. Вот это – лишнее… и вот это тоже… а вот это тем более!

Он отодвинул от себя все три перстня.

– Колец я сегодня надевать не собираюсь, – почти промурлыкал он. – В другой раз – да. Но только не сегодня.

– Юкенна, – запротестовал Хакарай, – так нельзя. Так не принято. По последней моде человек твоего ранга просто обязан носить кольца. Ты будешь похож на провинциала.

– Хоть на макаку облезлую, – отрезал Юкенна. – Никаких колец. Не шипи, Кобра. Это тебе нельзя, а мне можно. За мной так прочно закрепилась слава шута, что это сочтут еще одной моей выходкой. Только и всего.

– Будем надеяться, – только и сказал Хакарай, выходя из комнаты вслед за Юкенной.

Хакарай прекрасно понимал, что неспроста Юкенна отказался от колец. Но выспросить у друга детства, что тот задумал, он не успел, а позже ему не представилось возможности: в паланкине не особенно и побеседуешь. То есть поговорить, конечно, можно… но только о том, что обязано достигнуть посторонних ушей. Поэтому Хакарай смирил свое любопытство до поры до времени и заговорил о том, чего на самом деле никогда не происходило, – как они с Юкенной и условились.

– Ты не боялся, что разбойники тебя убьют? – негромко спросил он, как бы продолжая прерванную беседу. Этот тон и голос был им отработан за годы дипломатической службы до безупречности. Чуть тише – и его никто не услышит. Чуть громче – и тем, кто подслушивает его, не придется напрягать слух, а подобная неосторожность всяко подозрительна.

– Было дело, – в тон ему очень доверительно признался Юкенна. – Особенно когда они сообразили, что я и есть тот пропавший посол, которого всюду ищут.

Паланкин колыхался в прежнем ритме. Ни один из носильщиков не вздрогнул, не замедлил шаг, не сбился невольно с ноги. Но Юкенна и Хакарай не сомневались: их слова услышаны.

– Надо же, до чего неудачно получилось, – вздохнул Юкенна. – Господин Главный министр хотел оказать мне особый почет, а взамен я едва с жизнью не расстался. Ведь обычно встречами иноземцев ведает господин Дайритэн. Если бы он выехал меня встречать, никто бы меня не похитил.

– Это верно, – глубокомысленно подметил Хакарай. – Похитить иноземного посла – дело невыгодное и опасное, а вот похитить человека из свиты министра – затея неглупая. Кого попало министры в своей свите не держат, значит, можно рассчитывать на богатый выкуп. И на то, что министр, опасаясь огласки, предпочтет это дело замять. Искать виновников он, конечно, будет… только они успеют далеко уйти еще до начала поисков.