Русский экзорцист

— Господа, может быть, пройдем в палатку? Я, честно говоря, сильно промок.

— Заходите, — Брусницкий посторонился.

Незнакомец покосился на его руку, все еще прикрытую спальником.

— Пожалуйста, поосторожней с оружием.

Брусницкий хмыкнул, отбросил в сторону спальник и спрятал пистолет в изголовье своей постели. Когда все уселись, иностранец рассказал, с какой целью он прибыл. Волохов пожал плечами и вернулся к костру. Брусницкий, подумав, сообщил, что кому-то теперь придется спать в машине, а Иван, первый раз в жизни встретив настоящего иностранца, глядел на него во все глаза.

— Кстати, господа, если уж я знаю ваши имена, то позвольте представиться: Пьетро Бартелли.

— Так вы итальянец? — спросил Иван.

— Да, мой юный друг, самый итальянский итальянец… апчхи… простите, господа. Кажется, я слегка простудился. Могу ли я просушить одежду?

Брусницкий предложил ему пока залезть в спальник, взял его мокрую одежду и унес в джип. Волохов крикнул от костра, что уха поспела. Все расселись кружком, и он передал каждому по очереди полную миску, налил ухи себе и уселся у входа.

— О-о, рыбный суп… Апчхи…

Брусницкий достал недопитую бутылку водки.

— Павел, ты как?

— Никак, — сердито ответил Волохов.

— Тогда передай перец, — Сергей вылил остатки в стакан, — Иван, у тебя где-то мед был.

Он высыпал в стакан половину чайной ложки черного перца, добавил ложку меда, размешал и вручил стакан итальянцу.

— Прошу. Лучшее лекарство от простуды.

Бартелли с сомнением взял почти полный стакан, примерился и стал пить.

Волохова передернуло. Брусницкий сморщился.

— Ну, кто же так пьет водку!

Бартелли допил, выронил стакан и выпучил глаза. Волохов вложил ему в растопыренные пальцы бутылку минеральной воды, к которой тот и припал, как исстрадавшийся в пустыне путник.

— Однако, — прохрипел он, когда бутылка опустела, — пожалуй, я все-таки предпочту аспирин.

— Вы ешьте, ешьте. А то можете остаться голодным.

— Почему?

— Стакан водки на голодный желудок — это серьезно.

— Да, да, вы правы, — Бартелли схватил ложку и стал хлебать уху.

Доесть он успел, но потом просто отвалился к стенке палатки и, невнятно попросив не обращать на него внимания, заснул.

Брусницкий вышел из палатки и позвал Волохова. Они отошли в сторонку.

— Ну, и что думаешь?

Волохов пожал плечами.

— Не знаю. Пусть он с Иваном позанимается, может быть, и поможет чем.

— Итальянский поп? Кого мы все-таки ловим, Павел?

— Если скажу — не поверишь.

С утра Бартелли встал с головной болью, но без простуды. Наскоро перекусив, он поманил Ивана.

— Мой юный друг, не пора ли нам приступить к делу?

— Я готов.

— Очень хорошо. Господа, мы вас оставим до обеда. Нам нужно уединение.

— Книги взять?

— А какие у тебя есть книги?

Иван принес книги отца Василия и свою тетрадь с записями.

Бартелли бегло пролистал тетрадь, просмотрел книги.

— Прекрасно, мой мальчик, прекрасно. Вы почти все знаете, — он поднял вверх палец, — почти! Берите все и пойдем.

— А мы можем говорить по-итальянски. У меня совсем нет языковой практики.

— Конечно! Мы будем говорить только и исключительно по-итальянски.

— А на латыни?

— Непременно поговорим на латыни. Только прошу избавить меня от споров по поводу разделения наших церквей, — с улыбкой попросил Бартелли.

Они отправились в сторону монастыря. Брусницкий надел болотные сапоги и собрал спиннинг.

— Сегодня моя очередь добывать пищу, — сказал он.

Волохов ухмыльнулся.

— Ну, значит мы без обеда.

Вернулся Брусницкий через три часа промокший до пояса, без рыбы и жутко ругаясь.

— Сплошные зацепы! Пять блесен оборвал. Как ты их ловишь? Руками, что ли?

— Руками, — подтвердил Волохов.

После обеда итальянец опять увел Ивана. Кажется, мальчишка был доволен. Вечером итальянец рассказывал о своей стране, о Ватикане, монастырях. Брусницкий вставлял редкие замечания. Заинтересовавшись, Бартелли спросил его, долго ли он жил в Италии, но, получив уклончивый ответ, прекратил расспросы.

На следующее утро Волохов встал мрачный. Безделье его утомляло. Он пропал на весь день, Бартелли с Иваном снова ушли к монастырю. Брусницкий позвонил в Москву. Все было тихо, в квартиру Покровской никто не приходил и даже телефонных звонков не было.

Волохов вернулся к ночи мрачнее туч, которые опять собрались над озером. Не глядя ни на кого, бросил к костру рыбу и ушел в палатку. Бартелли вопросительно приподнял бровь.

Брусницкий попросил Ивана спрятать рыбу и полез в палатку. Волохов лежал, отвернувшись к стене.

— В чем дело, Павел?

Волохов резко обернулся к нему.

— А ты не понимаешь? Что мы здесь делаем? Гуляем, отдыхаем, спим! Я уже здоров, весел и бодр. Надо действовать.

— Как?

— Не знаю, — Волохов стукнул кулаком по ладони, — но не сидеть же сложа руки.

— Александр Ярославович считает, что он должен еще объявиться. Я не знаю, на чем основана его уверенность, но меня он убедил.

— Это он умеет. Мы опять выжидаем хода противника. Что он объявится, я и сам знаю. Он не оставит нас, даже если сделает свое дело. Во всяком случае, меня он найдет. А я хочу найти его сам! Я хочу диктовать свои условия, а не принимать его!

— Хочешь не хочешь, придется ждать.

Волохов отвернулся к стенке.

Иван с итальянцем стояли на крыше монастыря, возле главного купола. Вокруг, насколько хватало глаз, тянулись болота и леса. Монастырь стоял на узком перешейке, почти разделявшем озеро. От открывавшейся панорамы захватывало дух.

— Беден, беден язык человеческий, — скорбно качая головой, сказал Бартелли, — как передать словами вот это, — он простер руки, — этот простор, свежесть, чистоту! У нас таких мест практически не осталось. Все облагорожено, стерильно, цивилизованно.

— Но у вас есть Колизей и Пизанская башня, Венеция и собор Святого Петра.

— Ах, мой мальчик, это все — дело рук человеческих. А здесь все первозданно, как в дни сотворения мира! — Он прислушался и обернулся к Ивану: — Кажется, нас зовут.