Русское
Шрифт:
Но он принял другое решение. Он задумал возвести церковь за стенами крепости, на маленьком холме, выходящем на реку и на деревню на восточном берегу.
«А поелику я понял теперь, что без помощи всех людей ожидает погибель, – объявил он, – то поставлю церковь сию во имя Богоматери, которая молит Господа снизойти к нам и простить нам грехи наши».
Так началось строительство маленькой церкви, освященной во имя Богоматери Заступницы.
Здание это было весьма скромное.
Четыре стены его были возведены из кирпича, камня и щебня и образовывали почти правильный куб. Над серединой этого куба помещался маленький, приземистый восьмиугольный барабан, поверх него лежал плоский купол, лишь чуть более глубокий по форме, чем перевернутое
Если бы можно было заглянуть с неба внутрь этого маленького здания до того, как его покрыли крышей, то в его стенах обнаружились бы четыре колонны, составляющие площадь поменьше в середине и таким образом делящие внутреннее пространство на девять равных квадратов. Барабан с куполом покоились на четырех колоннах в центре.
Однако изнутри церкви это простое сочетание девяти квадратов могло восприниматься иначе. Колонны разделяли пространство храма вдоль на три нефа. Вначале, входя с западной стороны, молящийся попадал в притвор. Затем вступал в центральный неф, наос, находящийся под куполом. Именно он был сердцем церкви, именно там собирались на молитву верующие. И наконец, на восточной стороне располагалась святая святых храма, с алтарем посередине. На алтаре были установлены распятие и семисвечник, наподобие иудейской меноры, а слева стоял жертвенник, на котором готовились хлеб и вино для евхаристии.
Чтобы как-то смягчить суровость убранства и обозначить стороны света в здании, на восточной стене были установлены три полукруглые апсиды.
Крышу составляла череда простых цилиндрических сводов, покоящихся на стенах и центральных колоннах, а над ее открытой срединной частью вздымался барабан с лежащей на нем главой. В стенах были прорезаны длинные, узкие окна, а в восьмиугольном барабане под куполом – окна поменьше.
Все внутреннее убранство напоминало обычную византийскую церковь. Все главные церкви и соборы Православной церкви, например Святая София Киевская, с их многочисленными аркадами, опирающимися на колонны, и столь же многочисленными куполами, представляли собой лишь усложненные вариации этого простого архитектурного типа.
Однако при строительстве надобно было решить трудную техническую задачу: как установить восьмиугольный барабан на квадрате, полученном из четырех центральных колонн.
Хотя искусные русские строители, привыкшие работать с деревом, с легкостью могли возвести сколь угодно высокую кирпичную кладку, им предстояло поломать голову над задачей иного рода. Решить ее можно было двумя способами, и оба они были заимствованы с Востока: прибегнуть к так называемому персидскому тромпу, сводчатой конструкции в виде части конуса, напоминающей ступенчатую нишу, или к парусу, или пандативу, сферическому треугольнику, вершиной опущенному вниз, – эта конструкция была изобретена в Сирии восемь веков тому назад.
Это была всего-навсего пазуха сводов, и возникала она, как если бы на внутренней стороне сферы вырезали фрагмент в форме буквы V или треугольника. Отходя кривой линией от несущей колонны, эта буква V своим острым углом могла поддерживать круг или восьмиугольник вверху.
Благодаря этому зодческому решению, столь же простому, сколь и изящному, купол вверху казался воздушным и словно парил над головами прихожан.
Выбирая внешнее убранство церкви, Иванушка взял за образец великие киевские храмы и велел чередовать кирпич и камень, соединяя их толстыми слоями строительного раствора, смешанного с кирпичной пылью, и оттого все здание приобрело мягкий розоватый оттенок.
Внешние края тройных, плавно изогнутых закомар он приказал дополнительно подчеркнуть изящными перекрытиями.
Вот какую маленькую русско-византийскую церковь построил странный, ни на кого не похожий боярин. Она была совсем крохотная – для малой паствы. Если бы в Русском все жители разом решили помолиться в ее стенах, храм оказался бы переполнен. Работы были начаты осенью 1111 года и под
неусыпным контролем Иванушки продолжались весь следующий год.В 1113 году разразилось народное восстание. Поводы для недовольства имелись у народа вполне оправданные, и виной тому было тягостное сочетание повсеместной коррупции, сговоров, а еще тем, что властям словно и не было никакого дела, как живет простой народ. И во всем этом участвовали правящие князья.
Спекулятивная скупка и перепродажа товаров, из-за которой погряз в долгах Святополк, все усиливалась. И верховодил в этих сомнительных делах не кто иной, как князь киевский, который с возрастом сделался не мудрее, но ленивее и корыстнее.
От коррупции не было спасенья. Сильные мира сего обрекали крестьян на долговую кабалу, займы давались под несусветно высокие проценты. Мелких ремесленников и смердов повсеместно вынуждали переходить в закупы. В конце концов, раз обзаведясь закупом, заимодавец получал очень дешевую рабочую силу. А если где-то в отдаленных имениях друзья князя пренебрегали законами, регулирующими зависимое положение закупа, и продавали его в рабство, князь закрывал на это глаза. Из-за всех этих злоупотреблений чаша народного гнева переполнилась.
Но более всего возмущали народ тайные сговоры, в которые вступали крупные купцы. Цель их была проста и цинична: получить монополию на торговлю жизненно важными товарами и поднять на них цены. Худшим из зол был соляной картель.
Князь киевский добился в торговле солью немалого успеха. Он намеревался взять под контроль весь ввоз соли из Польши, осуществил свой план, и цены на соль взлетели до небес.
«Нам что же, теперь гостей одним хлебом встречать?» – саркастически вопрошали его подданные, ведь всякий славянин с незапамятных времен приветствовал гостя у себя на пороге, поднося ему хлеб-соль.
Однако князю киевскому не было дела ни до чего, кроме корысти и наживы. Все оставалось по-прежнему.
А потом, 16 апреля 1113 года, он умер.
На следующий день произошло почти неслыханное событие.
За много лет до этого, после беспорядков 1068 года, князь киевский перенес место сбора веча с Подола на площадь у княжеского дворца, откуда легче было следить за ненадежным народом. Кроме того, вече теперь разрешалось созывать только митрополиту или боярам. Но сейчас все препятствия, установленные властями предержащими, были сметены. Ни у кого не спрашивая дозволения, народное вече собралось по своей собственной воле. И проходило оно одновременно бурно и решительно.
«Свободных людей делают рабами», – справедливо заявляли собравшиеся. «Сговоры творят, чтобы нас разорить!» – говорили доведенные до отчаяния о картелях.
«Давайте вернемся к законам Ярослава!» – требовали многие. И действительно, в «Русской правде», своде законов, некогда составленном Ярославом Мудрым и его сыновьями, особо упоминалось, что закупа в раба превращать было нельзя. «Не такой князь нам нужен, – кричали люди, – надобен князь справедливый, князь, который будет закон блюсти!»
Во всей земле Русской был только один такой человек, и потому киевское вече 1113 года пригласило на киевский престол Владимира Мономаха.
«Слава Богу!»
Иванушке казалось, что наконец-то в земле Русской наступит порядок. Когда пришла весть о смерти князя киевского, он находился в Переяславле и, не вызывая даже сыновей из имений, чтобы не терять времени, во весь опор поскакал в столицу.
То, как правил старый князь, уже давно вызывало у него отвращение. В Русском и его северо-восточных вотчинах крестьян не угнетали и соблюдали законы. Однако он знал, что таких вотчин немного. На братьев покойного князя Киевского Иван не очень полагался и думал, что ежели кому из князей и исправлять кривду на земле Русской, то лишь одному – Владимиру Мономаху. И еще думал Иван, что не потому он так считает, что люб ему его князь и покровитель, а потому, что воистину тот достоин его любви.