Рыцарь Спиркреста

Я могу только надеяться, что когда-нибудь покину Спиркрест с такой же гордостью и достоинством, как она покинула Торнфилд.

Подхалимство

Эван

Когда мои родители сказали мне, что я буду заниматься с репетитором и у меня нет выбора, я был более чем раздражен. Но как только я узнал, что мне разрешат заниматься за пределами кампуса, мне стало намного легче.

Два раза в неделю после обеда я мог уйти из школы и отдохнуть в нашем большом и пустом доме. Мои родители проводят время, разделенное между США и своими международными офисами. Они остаются в этом доме только тогда, когда хотят собрать всю семью вместе.

В остальное время он просто пуст. Уборщицы и садовники приезжают только раз в неделю, чтобы поддерживать дом в порядке. Это было бы идеально, если бы я не застрял в Спиркресте. Теперь же мне остается только угождать тому паршивцу, который подписался быть моим наставником, и два дня в неделю у меня будет только для себя.

Я как раз проверяю винный погреб на наличие вещей, которые, как мне кажется, отец не заметит пропажи, когда слышу звонок домофона. Нахмурившись, я смотрю на часы.

Ровно шесть часов. Почти грубая пунктуальность.

Я беру бутылку под руку и возвращаюсь наверх, чтобы открыть дверь. Я знаю всех в группе, и не собираюсь портить свою репутацию любвеобильного тусовщика.

Открыв дверь, я на секунду замираю.

Всплески адреналина пронзают мою кожу.

Сказать, что я не фантазировал о том, чтобы заполучить Софи Саттон к себе, в комфорте и уединении моего собственного дома, было бы полной ложью. Но я и представить себе не мог, что она придет по собственной воле, как ягненок, ведущий себя на заклание.

Я стою в дверях и окидываю ее взглядом с головы до ног.

Мне даже не важно, что я бессовестно бросаюсь в глаза.

Она, конечно, все еще в своей форме. Я тоже, только ослабил галстук, расстегнул рубашку и перекинул пиджак через спинку кресла в гостиной. Но Софи не может быть застигнута врасплох, если ее форма выглядит не так безупречно.

Поэтому галстук на ней надет прямо, заправлен в жилетку, а юбка — подходящей длины до середины бедра поверх черных колготок. Ее пиджак безупречен, вычурные булавки блестят над одним лацканом. Волосы завязаны в хвост, на лице нет макияжа. Идеальный образ студентки Спиркреста.

Сразу видно, что она не хочет здесь находиться. Она даже не может заставить себя взглянуть на меня. Ее плечи сгорблены, щеки и губы бледны.

Она выглядит чертовски несчастной.

И все же я не могу сдержать нахлынувшего на меня восторга. Я приветствую ее с отвратительной ухмылкой на лице.

— Привет, Саттон. Что привело тебя сюда сегодня?

На ее лице появляется вспышка гнева, которую быстро удается подавить. Она отвечает натянуто: — Ты плохо сдал английскую литературу.

— И ты — лучшее, что может предложить Спиркрест?

Это безобидная колкость, но она не возымела должного эффекта. На лице Софи появляется новое выражение. Не обида или злость, а что-то другое. Что-то похожее на надежду.

— Тогда жалуйся, — говорит она. — А еще лучше — попроси своих родителей пожаловаться.

Я смотрю на нее с некоторым удивлением. — Что, тебя уволят с поста моего наставника?

— Именно. — Она указывает подбородком через плечо. — Я могу развернуться и уйти прямо сейчас, и у тебя в мгновение ока появится новый наставник, если твои родители начнут бушевать.

Я качаю головой. Очевидно, она не хочет быть здесь. Наверное, я просто не понимал, насколько сильно она хочет от меня избавиться. Избавиться от наставника было именно моим намерением, так почему же я чувствую зуд раздражения глубоко под кожей?

Софи не избавляется от меня. Я избавляюсь от Софи.

— Что ж, ты проделала такой путь, — говорю я, отступая в сторону, чтобы освободить дверной проем. — Было бы невежливо с моей стороны не пригласить тебя выпить.

Она колеблется и оглядывается через плечо на большой открытый двор, где ее, видимо, высадило такси. Ее нежелание ощутимо. Я закатываю глаза.

— Заходи уже. Я не собираюсь тебя кусать. — Я сжимаю в кулаке бутылку вина и встряхиваю ее. — Давай договоримся за выпивкой.

Это привлекает ее внимание, и она, наконец, следует за мной внутрь. Я захлопываю за ней дверь и веду ее в большую кухню открытой планировки. Она неподвижно стоит у кухонного острова с мраморной столешницей и смотрит, как я достаю из шкафа два бокала для вина и наливаю нам напитки.

Я никогда особенно не любил вино, но я нервничаю больше, чем мне хотелось бы, и мне не помешает немного жидкой храбрости.

Я жестом указываю на табурет.

— Не будь такой чертовски неловкой. Садись. Выпей.

Я переставляю один из стаканов на кухонный остров.

— Я не собираюсь пить, — огрызается она, бросая презрительный взгляд на стакан.

Софи может смотреть свысока на всех шикарных богатых детей в нашей школе, но на самом деле она — самый заносчивый человек, которого я знаю в Спиркресте.

— Я должен был знать, что ты не пьешь, — говорю я с усмешкой. — Идеальный префект Саттон. Слишком боится потерять контроль над собой, чтобы когда-нибудь дать себе волю.

Она сидит на табурете, спина прямая, подбородок выпячен. — Я не пью в компании людей, которым не доверяю.

Я не могу понять, намекает ли она на то, что не доверяет мне, или на то, что она не доверяет никому. Единственное, что я могу сказать, это то, что перспектива напоить Софи вдруг стала моей самой насущной целью в жизни. Она так зажата, так жестко контролирует себя.

Мысль о том, чтобы потянуть за свободную ниточку и распутать ее, кажется восхитительной.

Но она остается при своем мнении и даже не смотрит на вино. Я не позволяю ее осуждающему выражению лица обеспокоить меня. Я запрыгиваю на стойку, сажусь перед ней, скрестив ноги, и позволяю ей откинуть голову назад, чтобы посмотреть на меня.

Она откидывается назад, оставляя между нами расстояние, и властно хмурится. — Я думала, я здесь для того, чтобы вести переговоры?

— Давай.

— Тогда я буду откровенна, — говорит она, скрещивая руки. — Я не думаю, что тебя вообще волнует, сдашь ты английскую литературу или нет, и я не хочу заниматься с тобой репетиторством. Поэтому ты должен сказать своим родителям, что я плохой репетитор, или что я тебе не нравлюсь, или буквально все, что ты хочешь им сказать, мне все равно. Тогда мне больше не придется приходить сюда, и ты сможешь делать все, что захочешь.