Рыцарь Спиркреста

Пора увязаться за другим Молодым Королем и вдохновить его на действия, раз уж я бессилен что-либо сделать с тем, чего хочу.

Я медленно и осторожно возвращаюсь к беседке, когда в углу моего зрения появляется лицо. Я резко останавливаюсь и поворачиваю голову так быстро, что чуть не потянул мышцу шеи.

Мир кристаллизуется. Неужели я потерял сознание и очнулся в каком-то сне?

Потому что прямо здесь, среди деревьев, чуть в стороне от широких дорожек, выложенных плиткой, стоит Софи, мать ее, Саттон.

И выглядит она тоже неплохо. Я даже не думаю, что когда-либо видел ее в платье, но его вид все равно говорит о том, что она — законопослушный префект с характером строгого библиотекаря: черная ткань, квадратный вырез, длинные рукава. Волосы распущены по плечам, блестящие каштановые пряди слишком густые и тяжелые, чтобы развеваться на ветру.

Она стоит с Араминтой, девочкой из моего класса естественных наук. Они держатся за руки и танцуют под музыку, причем Софи кружит Араминту вокруг себя, а потом ловит ее за талию.

Я поворачиваюсь в их сторону. В голове у меня пустота, кроме одной мысли — Софи, длинные каштановые волосы Софи, талия Софи в моих руках и ее бедра вокруг моих бедер. Я иду с мрачной решимостью.

Сегодня вечером я наложу руки на Софи. Мне все равно, какой предлог я найду и с какими странностями столкнусь. Но сегодня вечером — и как можно скорее — я прикоснусь к Софи.

Розово-золотое пятно заполняет мое зрение, закрывая Софи от моего взгляда и останавливая меня на месте. Я опускаю взгляд и издаю вздох едва сдерживаемого разочарования.

— Что тебе нужно, Розенталь?

Серафина Розенталь, Роза Спиркреста, стоит передо мной с широкими кукольными глазами и невинной улыбкой на лице. На ней ярко-розовый корсет, расшитый десятками настоящих роз, пышная тюлевая юбка, колготки в сеточку и боевые сапоги.

Ее яркая жизнерадостность прямо противоположна строгости простого черного платья Софи, и, как следствие, она не имеет надо мной никакой власти.

Я смотрю на Серафину, размышляя, смогу ли я полюбить ее, если она будет носить свои длинные золотистые волосы на строгий пробор, носить большие сапоги и матросские наряды. Почему-то я сомневаюсь в этом.

Если бы все было так просто, то я мог бы забыть Софи и наконец-то жить нормальной, счастливой жизнью.

— Ты не потанцуешь со мной, Эван? — спросила Серафима, подходя ближе. — Это моя любимая песня.

— Э-э… Я сейчас занят. Я пожимаю плечами. — Может быть, позже?

— О, ты занят? — Она трепещет ресницами. Ее макияж — произведение искусства, розовые и золотые блестки искусно украшают ярко-голубые глаза. — Я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Нет.

Я обхожу ее стороной и продолжаю свой путь к деревьям, где Софи, прислонившись к шершавому стволу дуба, разговаривает с Араминтой и мальчиком с темными волосами. Я не узнаю мальчика, поэтому могу предположить, что он из 12-го класса, но он уходит почти сразу после моего появления.

Араминта резко оборачивается, когда я появляюсь рядом с ней, и ее глаза тут же сужаются. Реакция Софи почти незаметна: она слегка приподнимает одну бровь.

— Мы можем вам помочь? — ледяным тоном спрашивает Араминта.

— Я хочу… — Я смотрю прямо в глаза Софи. Она выдерживает мой взгляд и ничего не говорит. — Я хочу посмотреть, хорошо ли Саттон проводит время.

— Она прекрасно проводит время, — огрызается Араминта.

Ясно, что я ей не нравлюсь. Я могу понять, почему. Но она могла бы прямо сейчас ударить меня ножом в грудь, и этого все равно было бы недостаточно, чтобы отвлечь мое внимание от прямого взгляда Софи.

— Я думала, ты боишься, что тебя поймают, — говорю я ей.

— Я думала, что заслужила право повеселиться, — резко отвечает она.

Ее голос — как спичка, поднесенная к моим переполненным алкоголем венам. Меня обдает жаром.

— Какого рода развлечение, Саттон? — Я подхожу чуть ближе. — Со мной тебе было бы гораздо веселее.

— Сомневаюсь, — огрызается Араминта. — Пойдем, Софи, выпьем еще по стаканчику.

Она берет Софи за руку и тянет ее за собой. Софи следует за ней без возражений, но на ходу она слегка поворачивает голову и высовывает язык.

Тогда я понимаю, что она, возможно, немного пьяна.

Вид ее языка, высунутого между сжатыми губами, словно ударяет меня током. Я мгновенно и неловко возбуждаюсь, но сопротивляюсь желанию последовать за Софи. Ясно, что Араминта не хочет видеть меня рядом с ними, и, если быть честным с самим собой, я прекрасно знаю почему.

Я поворачиваюсь и подпрыгиваю, когда снова оказываюсь лицом к лицу с Розой. Кукольное выражение невинности и миловидности исчезло, сменившись презрительной усмешкой.

— Правда, Эван? Она?

Я вздыхаю. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Софи. Блядь. Саттон.

Это опасная почва. Роза имеет большое влияние в Спиркресте — не настолько большое, чтобы поставить под сомнение мою власть, но достаточное, чтобы сделать жизнь Софи неприятной, как это было раньше.

— Я даже не злюсь, — говорит Роза (откровенная ложь, поскольку ее лицо раскраснелось от ярости), — Я просто разочарована. Разве ты не знаешь, что можешь добиться большего?

Моя челюсть сжимается. Туман от алкоголя словно испаряется во внезапно нахлынувшем на меня порыве раздражения. — Если бы я хотел услышать твое мнение о чем-либо, Роза, я бы его спросил. Но поскольку у тебя нет ничего умного или значимого, чтобы внести свой вклад в разговор, ты можешь с тем же успехом держать рот закрытым.

— Не надо так защищаться, Эван. Это плохо выглядит. — Она издала воздушный смешок, который не совсем удался, чтобы показаться таким беспечным, как ей хотелось бы. — Из-за Софи Саттон? То, что она ведет себя как зазнайка и одевается как подобает, не означает, что она одна из нас или что встречаться с ней было бы чем-то большим, чем гребаная благотворительность.

Я смотрю на нее, как она говорит, на ее дорогую одежду и пустые голубые глаза, и моя ярость гаснет, как задутая свеча.

— Ты действительно чертовски жалкая, Роза. — Ее глаза расширяются, но я не останавливаюсь. — На тебе может быть самое красивое платье и самый дорогой макияж, но это не скрывает того, кем ты являешься на самом деле: каким-то слабым, безмозглым, ревнивым, блядь, ребенком. Повзрослей, блядь.

Затем я разворачиваюсь и ухожу от нее. Может быть, дело в алкоголе, но впервые я понимаю, что на этой вечеринке нет ни одного человека, с которым мне хотелось бы провести время.