Рыцарь Спиркреста

— Похоже на начало многообещающей дружбы, — комментирует папа. — Так как же все пошло не так?

Я открываю рот, чтобы спросить, откуда он знает, что все пошло не так, но смотрю в его умные голубые глаза — такого же цвета, как мои, но с гораздо большим интеллектом — и нахожу там свой ответ. Конечно, все пошло не так. Иначе я бы не оказался в той ситуации, в которой нахожусь сейчас.

— Мы перестали быть друзьями.

— Почему?

— Это сложно.

Папа слегка улыбается. — Хм…

— Ладно, ладно. Ты помнишь Луку?

— Парень из Novus?

Novus — это название бизнеса отца Луки, какой-то химико-технологической компании, о которой никто не знает, но которая каким-то образом зарабатывает миллионы. Я киваю. — Да, он.

Отец поднимает бровь. — Это тот, с которым ты подрался, и мне пришлось встретиться с твоим директором?

Я застонал. — Да.

— Я думал, вы решили свои проблемы? Разве вы теперь не друзья?

— Да, были, но… — Я колеблюсь. — Это была странная дружба, папа. Ты помнишь Жизель?

— Девушку, с которой ты встречался некоторое время в прошлом году?

— Да. Ты знаешь, как Лука встречался с ней?

— Я этого не знал. Это проблема между вами?

— Нет, дело не в этом. Я не думаю, что я был хорошим парнем для Жизель, и Лука не собирался на ней жениться, не то чтобы у меня были проблемы с этим. Но с Лукой, дружить с Лукой… нужно быть готовым делиться. Луке нравится то, что есть у других людей.

— Хм… — Отец медленно кивает, его глаза сужаются. — И что? Ты не хотел, чтобы он забрал у тебя префекта, поэтому ты разрушил свою дружбу с ней?

Я уставился на него. Я не ожидал, что он так быстро все поймет, и почему-то, услышав это из его уст, все звучит гораздо хуже. Это звучит глупо, мелочно, по-детски. Что, я полагаю, именно так и есть.

— Да. А потом… Ну, я перестал с ней дружить, но я боялся, что Лука узнает, что она мне нравится, поэтому я был… э-э, довольно ужасен с ней.

— И как долго?

— Практически все последние четыре года.

Теперь папино самообладание слегка пошатнулось. Он садится вперед и вздыхает, потирая свою короткую бороду, как он всегда делает, когда решает какую-то проблему или обдумывает вопрос.

— То есть ты хочешь сказать, что не только прекратил дружбу с этой девочкой, но и продолжал издеваться над ней в течение нескольких лет?

— Это не издевательство. Это скорее… просто подлость.

Отец поднимает брови, не впечатленный. — Да, сынок, очень мягкое объяснение того, что такое издевательство.

Я опускаю голову на руки. — Уф, я был полным засранцем, папа.

Отец похлопывает меня по плечу, делая ободряющий жест, после чего говорит: — Похоже на то, Эв, не буду врать.

Я смотрю на него сквозь пальцы и добавляю, заглушая слова ладонями. — А еще она нашла работу, потому что беспокоится о деньгах, потому что хочет учиться в США, а потом я рассказал об этом в школе, потому что ревновал, что ей нравится какой-то другой парень, а не я, и потом я назвал ее бедной при всех.

Даже если я опустил некоторые худшие моменты, этого все равно достаточно, чтобы папа сказал мне шокированное — Господи, Эв!.

Теперь он откровенно смотрит на меня.

Затем раздается другой голос. — К чему это богохульство?

Мама заходит на кухню, подходит к папе, и они целуются, как будто ее не было несколько дней, а она просто поднялась наверх, чтобы провести несколько онлайн-совещаний в своем офисе.

Папа не теряет времени и вводит ее в курс дела. — Ты знаешь девушку, в которую влюблен Эван?

Мамино лицо озарилось. — О, девушка из Гарварда! Да, я очень хочу с ней познакомиться!

— Так вот, наш сын, видимо, доставил ей неприятности в школе и по сути издевается над ней уже несколько лет.

Я в ужасе смотрю на папу, затем на маму, чье лицо так же быстро опустилось, как и загорелось. Она закрывает рот руками и подходит ближе.

— Что ты имеешь в виду? О, Эван, что ты сделал?

— Я не издевался над ней, я… — Меня прерывает молчаливый хмурый взгляд отца. — Ладно, да, я вел себя ужасно, но я так боялся, что кто-нибудь еще обратит на нее внимание, что подумал, я даже не знаю, что я подумал, наверное, я подумал, что если я не могу ее иметь, то лучше бы ее вообще никто не имел.

— Не имел? — воскликнула мама, пораженная. — Иметь, Эван Александр Найт! Как будто эта девушка — что? Предмет? Игрушка? Вещь?

Я качаю головой, поднимая руку. Между разочарованным покачиванием папиной головы и маминым выражением ужасающего гнева я даже не знаю, что хуже, и не решаюсь посмотреть в глаза ни тому, ни другому. — Нет, я не это имел в виду.

— Как еще ты можешь иметь кого-то, Эван? — спрашивает мама, скрещивая руки.

Когда я приехал домой, она была так рада меня видеть. Она крепко обняла меня, и мы рассмеялись, потому что оба были одеты одинаково: черные джинсы и небесно-голубой топ — я в толстовке, которую подарила мне Софи, мама в большом пушистом свитере точно такого же цвета. Было видно, что она скучала по мне, и я даже не постеснялся бы признаться, что тоже скучал по ней.

Но теперь ее ласковый взгляд и улыбка с ямочками исчезли.

— Я облажался, — с сожалением признаю я. — Я действительно облажался. Я знаю это. Я не знаю, что делать.

— Ты мог бы начать с извинений. Признание того, что ты облажался, — это хороший первый шаг, но ты должен и признать это. И извиняться, когда ты не прав.

— И даже больше, — говорит мама. — Извинения — это хорошо, но она поймет, что ты сожалеешь, если ты действительно покажешь ей это своими действиями.

Я киваю. — Я знаю, я буду стараться… Я стараюсь. Мама и папа, я…

Адель прерывает нас, вбегая на кухню и небрежно взмахнув своими длинными волосами. В отличие от меня, она унаследовала папины темные волосы и светлый цвет лица, но у нас с ней общие глаза. — Что это за сексуальная девушка на улице?

Я быстро поворачиваюсь. — Какая сексуальная девушка?

Адель пожимает плечами и наливает себе чашку свежего кофе. — Прокуренный голос, глаза как в спальне, темные волосы.

— Эта девушка, — говорит мама, — подруга Эвана, с которой мы все будем исключительно милы.