Рыцарь в беде, Дама на страже

— А вы правильно шли. Вот по этой тропинке через тринадцать дней до самой заставы и дойдем.

— Тринадцать? Так мы только шестой день в степях, а до лесов минимум двадцать два дня. Ты что-то путаешь.

— Нет, это короткий путь. О нем никто почти не знает. Его мои предки проложили, чтоб незаметно по степям передвигаться, — самодовольно заявил розовый. Теперь стало понятно, как целый клан фениксов скрывался от мира. У них, оказывается, свои тайные тропы везде есть.

— Русалку гному в жены! Так это же великолепно! — воодушевилась я.

Получи Широ, распишись под поражением.

Я от радости спешилась и крепко сжала феникса в объятиях… А отпустила уже пепел. Удивляться своей силе, раздавившей птичку, времени не было, так как песня полилась в тот же момент.

У вампира клык отпал,

И куда-то ускакал.

А на ужин у бессмертной знати,

Девственница в льняном халате

Как кусать теперь прикажешь,

И на дверь ей не укажешь.

Плакать собралась она,

В пасть полезла и сама.

И спросил ее вампир:

— Что это за номер?

Доставая с пасти шею

Что не сделал он своею.

— Коль тебе я не нужна, —

Осветила пол луна, —

То кого любить я буду,

Ведь тебя я не забуду.

Ошарашен был вампир,

Сума сошел евоный мир.

Куда катится земля?

Кровопийца и дитя.

— Ты послушай малышня,

Ноги уносила б от меня.

Потрошить не стал пока

Потому что нет клыка.

Истерить она изволит

Чувство мести ее гонит

И девица с горяча,

Дала в лоб и стрекача.

И остался наш вампир

Ополчившись на весь мир,

Без девицы для себя,

И с улыбкой без клыка.

— Ха-ха-ха! Ой, убейте меня снова, это нужно повторить! — и это немощный свалился от смеха на траву, а рядом с ним приземлился Ван. Я смотрела на две валяющиеся фигуры, и так попинать их захотелось от души, что сил терпеть не было. Да только одного тронешь, песни похабные петь будешь, а второго сил побить не хватит, быстрее сама убьюсь.

— Может, хватит ржать, — я сделала попытку успокоить этих двоих, сменив тему. — Ты мне, Ласка, лучше объясни, как так получилось, что силенок меч держать у меня нет, а тебя прикончить — есть?

— Ну-у… Я нежный.

— Ага, нежный. На сколько нежный?

Мой вопрос не понравился фениксу, это было видно по его поджатым губам.

— Одной царапины или большого синяка достаточно, чтобы я сгорел, — с затаенной грустно сказал он.

— И что, все фениксы от насилия так застрахованы, или с синяками не модно гулять?

— Нет, это скорее особенность моего организма…

— Угу, розовая, — перебила его я. — Заметили уже.

— Розовые волосы и глаза — это подарок, — печально произнес он.

— Чей?

— Моей мамы. Понимаешь ли, Дана, я не чистокровный феникс, моя мама нимфой была, — мы медленно направились в нужную сторону, не теряя больше времени. Говорить можно было и по пути.

Нимфы такие же часто встречающиеся существа, как и банши. И вот где его мифический папаша-феникс нашел не менее мифическую нимфу-мамашу?

— Да как такое возможно? Ты либо нимфа, либо феникс, а ты…

— А я и то, и другое. Моя мама была нимфой…

— Сладкоежкой, — снова перебила я. От переизбытка невероятной информации я нервничала и болтала сверх меры.

— Нет, нимфой светлой мечты. Эти нимфы самые редкие и их цвет — розовый.

Слышала что-то о том, что нимфы разноцветные существа. К примеру, у нимфы надежды волосы и глаза зеленого цвета, у нимфы веры — желтого и так далее.

— Вот мне и передался ее цвет, а также… — договорить фениксу я не дала.

— Ее нежность? — не удержалась от смешка я.

— Нет, чувствительность. Нимфы не терпят к себе прикосновений, только от любимых. В противном случае они умирают. Поэтому нимф так сложно найти. Они принимают облик деревьев, травы и цветов, некоторые ручьев и облаков. Если нимфа не покажется тебе сама, то ты ни в жизнь не найдешь ее.

— Получается, что от любого прикосновения ты мрешь? Но тогда как же Ван тебе руку пожал? — закономерный вопрос. Догадка меня просто убила. — Или он тебе настолько понравился? — я загоготала во весь голос.

— Нет, просто ты мне синяк поставила, а он нет. Я ведь феникс, я не умираю от прикосновений, только от синяков и ссадин. — Но все его сбивчивые объяснения были без толку, я все равно заливисто хохотала, корчась в приятных муках.

Дальше шли молча аж до самого привала. Я оставила разбивать лагерь мужчин, а сама задумалась обо всем, что произошло со мной за последние недели. Я много лет путешествовала в одиночестве, редко присоединяясь к караванам, и ни разу не находила себе постоянных спутников. И тут, внезапно, у меня не один сопровождающий, а целых два. Это если не считать Широ. Что-то происходило вокруг меня, и это настораживало.

Не знаю, сколько длилось мое забвение, да только очнулась я от невероятно аппетитных запахов, что принес мне милостивый ветер. Я отлучилась в себя ненадолго, как мне казалось, а они сразу перешли к уничтожению скудного провианта. Это было слишком жестоко, оставить меня голодной. Или еще хуже — оставить мне только кашу.

Феникс оказался весьма запасливым существом. У него в седельных сумках чего только не завалялось. Даже вяленое мясо! Я люблю фениксов! Даже розовых.

— Шлушай, Лашка, а жа што тебя фще шаки иж кфана фыкнали [1]? — сама не поняла, что сказала, но оторваться от куска ароматного, вяленного и столь желанного от долгого лишения мяса было выше моих сил.

— Ты б прожевала сначала, а потом в душу ко мне лезла. — Феникс скривился, наблюдая за моей кровожадной расправой над несчастной гастрономией. Если честно, даже знать не хотела, как выглядела в тот момент.

— Ижвини, не жаметила куда флежла, наверное, в нешущештвующую фещь [2]. — Я скривилась в улыбке. Думается мне, что с куском мяса во рту, как с добычей, при этом вгрызаясь в нее и улыбаясь одновременно, я выглядела жутко. Даже Вана проняло, он от этого зрелища аж отшатнулся в сторону.