Рыжая катастрофа для босса

Иду, усмиряю бешеное сердцебиение, как вдруг сильная рука хватает меня за локоть. Тут же оказываюсь прижатой к стене, а глаза округляются в панике.

Надо мной скалой нависает босс, расставляет руки по обе стороны от моей головы и гневно цедит:

— И долго я буду за тобой бегать, Полина Козырева?!

6.

Полина

— И долго я буду за тобой бегать, Полина Козырева?!

У меня земля из-под ног уходит. Свирепый взгляд Горецкого прожигает во мне дыру. Не остыл босс, вот ни капельки, ни капелюшечки, скорее всего, за выходные ещё больше на меня обозлился.

Говорят, время лечит.

Но точно не в его случае.

— Добрый день, Максим Викторович... — пищу, не зная, что ещё сказать. — А я тут ходила…

Но договорить, куда именно я ходила, не удаётся.

Босс заталкивает меня в ближайший кабинет и, как назло, он оказывается пустым.

Убьёт или доведёт начатое до конца — жестоко мною воспользуется, а потом пустит на органы. Должен же он, помимо морального и сексуального удовлетворения, получить ещё материальную компенсацию.

Права была Маргоша... Не жить мне с двумя почками...

Осматриваю кабинет, никаких скрытых операционных и хирургов не обнаруживаю.

Медицинским спиртом тоже не пахнет. Уже хорошо.

Хорошо.

Да не очень.

Босс сверлит взглядом, его челюсть становится квадратной, желваки играют.

Наклоняется к моему лицу так близко, что чувствую его свирепое дыхание.

И парфюм... Приятный такой, терпкий, с древесными нотками...

Тьфу! Какой парфюм? О чём я вообще думаю?!

— Что это? — замечает в моих руках лист бумаги и вырывает.

Бегло читает моё заявление на увольнение, становится ещё злее и опаснее. Стискивает челюсти и на глазах рвёт заявление на мелкие клочки.

— Улизнуть решила? — рычит в лицо. — Не выйдет!

— Я по собственному желанию, — пищу.

— Не позволю!

Ишь какой! Не позволит!

Но произносит с такой уверенностью, что веришь ему. Действительно. Не позволит.

На свой страх жмурюсь, сжимаюсь и выдаю:

— Не имеете права.

Ох, зря я это сказала... зря...

Босс упирает руки в стену, вжимает меня своим мускулистым телом в неё же, полностью обездвиживает. Глаза автоматически распахиваются.

Его близко расположенное лицо лишает меня возможности даже пискнуть. Пытаюсь высвободиться из его лап и по-тихому (или как получится) ретироваться.

Сползаю вниз по стене в надежде поднырнуть под его руку и сбежать, но рывком меня возвращают в исходное положение.

— Нам с тобой, Полина Козырева, надо кое-что трясти.

— Что?

Босс горячо выдыхает мне в губы:

— Ты разбила редкую, коллекционную статуэтку, — цедит злобно.

Опять чувствую его парфюм. Да что же это такое? Почему он мне так сильно нравится?

Не босс.

Парфюм.

С досадой кусаю нижнюю губу и ловлю на себе взгляд Горецкого: уже не такой гневный, а оценивающий, и есть в этом взгляде что-то похотливое, первобытное, что очень сложно скрыть даже такому большому человеку, как мой босс.

Перестаю жевать губы, вытягиваюсь по струнке.

— Ты знаешь, сколько стоил мой дракон? Знаешь, сколько я за ним гонялся?

На первый вопрос ответ знаю, на второй - нет, но умалчиваю оба раза.

— И ты решила, что я так легко отпущу девушку, которая принесла мне такой ущерб?

Ну да, естественно, во всём виновата бедная девушка, которую мало того, что чуть не изнасиловали, теперь ещё и в углу зажимают.

Злюсь. Очень злюсь на этого напыщенного индюка! До этого тряслась, как осиновый лист, а сейчас во мне проснулась ярость.

— Вы сами во всём виноваты! — повышаю голос на Горецкого. — Нечего было ко мне приставать. Я говорила вам, а вы! А вы!

— Что я?! — рявкает.

Вздрагиваю.

— После того, как ты сказала, что моя сотрудница - я тебя хоть пальцем тронул?! —бросает мне, отрезвляя.

Замолкаю.

А ведь правда...

Когда я показала ему свой бейдж и всё объяснила, он остановился. Попросил положить документы на стол, а я — бежать. Его правда. Тут даже не поспоришь.

Хотя очень хочется.

— Всё равно вам никто не даёт право нападать на девушек, даже если не знали, что они ваши подчинённые!

Босс раздражённо проводит рукой по лицу. Кажется, я его утомила. Ничего-ничего, потерпишь! Я из-за тебя вон, две ночи уже не сплю, дёргаюсь, как ненормальная!

— Вышло недоразумение, — неожиданно спокойно говорит он.

Вроде хочет что-то объяснить, возможно, покаяться, но меня уже завели. Да так, что не остановить.

Набираю в лёгкие побольше воздуха и...

И тут Остапа понесло.

— Да, действительно! Попытаться изнасиловать незнакомую вам девушку — всего лишь недоразумение! Для вас всё так просто? Мелочь какая то? Да тут единственное недоразумение — это вы! — несёт меня ещё хлеще.

Разозлил, зараза!

Босс снова сжимает челюсти, в глазах темнеет. ОЙ, договорюсь сейчас, ой, договорюсь..

— А у тебя очень острый язычок, — говорит низким голосом и щурится. — Я бы его укоротил.

Презрительно щурюсь в ответ, и вот такая перестрелка глазами у нас продолжается минуты три.

— Я требую компенсацию за мою уничтоженную вещь, — озвучивает то, чего я больше всего боялась услышать.

— Десять миллионов долларов.

Вся моя прыть улетучивается. Смотрю на него, не моргая, жду приговор.

От этой суммы мне опять становится плохо.

— Такова цена моей статуэтки.

Кровь тут же схлынула куда-то к ногам или ещё ниже.

— У меня нет таких денег...

— Тогда придётся расплачиваться по-другому.

— К…как? — произношу, заикаясь.

Опускает глаза на мои губы, вижу, как в предвкушении дёргается его кадык. Боязно и завораживающе..

— Читала сказку «О рыбаке и рыбке»?

Окидывает взглядом мои рыжие волосы, сам сильнее прижимается ко мне всем телом.

Через ткань моего офисного платья и его рубашки чувствую, как учащённо бьётся его сердце. Будто возбуждён.