С любовью, Луков

Он дернул своей узкой челюстью.

— Ты бросаешь меня? Разочаровалась в нас и больше не хочешь быть моим партнером?

О чем, черт возьми, он твердил? Я уставилась на него и моргнула. Потом разинула рот. Да что с ним не так?

— Я не понимаю, что ты пытаешься мне сказать, Иван.

Его ноздри раздулись, а глаза едва не закрылись, когда он спросил:

— Ты больше не хочешь быть моим партнером?

— С чего бы мне не хотеть быть твоим партнером? — уточнила я со злостью в голосе.

— Из-за того, что случилось! — заорал парень.

— С чего ты решил, что я не хочу кататься с тобой в паре? Потому что я свалилась, как последняя дура? А ты-то здесь при чем, идиот?

В какой именно момент его лицо начало багроветь, я понятия не имела. Но к тому времени, как заметила это, оно уже стало ярко-красным.

— Потому что я видел, что ты отвлеклась, но не дал тебе возможности сосредоточиться. И приземлился слишком близко к тебе.

Неужели он всерьез винит себя?

— Ты приземлился не настолько близко ко мне, глупый.

Иван бросил на меня испепеляющий взгляд.

— Именно так и произошло, Жасмин. Я приземлился слишком близко к тебе.

— Да заткнись ты уже. Нет, это не из-за тебя. Я приземлилась неправильно, потому что отвлеклась. Потому что налажала. Это не твоя вина.

Иван настолько пристально посмотрел на меня, что у меня подскочило давление. Как он додумался до такой ерунды? Зачем винил себя? Какой в этом смысл?

— Ты серьёзно думал, что я не хочу тебя видеть, потому что обвиняю в своём падении? — выплюнула я, глядя на него, как на осла, потому что он таковым и являлся.

Луков продолжал смотреть на меня, ясно давая понять, что его ответом было «да».

— Ну ты и тупица.

— Это я-то тупица? Тогда почему ты не отвечаешь на звонки?

Настала моя очередь напрячься, и я закрыла рот, пожав плечами.

— Не-а. Ты не можешь пожимать плечами и полагать, что мне достаточно такого ответа. Я звонил тебе миллион раз. Думал, ты ненавидишь меня. Считал, что не берёшь трубку, потому что злишься, так что теперь я хочу знать, почему ты мне не отвечала, раз винила себя за то, что отвлеклась.

Закатив глаза, я отвернулась, покачав головой.

— Это не имеет значения.

— Еще как имеет. Это очень важно.

Я снова пожала плечами.

— Жасмин.

Почему он не мог просто оставить меня в покое?

— Жасмин.

Как вообще Иван мог выдумать такое?

— Жасмин.

Хмыкнув, я повернулась к нему и прошипела:

— А что бы я тебе ответила, Иван? Прости? Извини? Мне так жаль? Я не хотела вывихнуть лодыжку и все испортить? — я практически кричала на него.

Ужас заполнил меня до самого нутра. Почему я ору на него? И какого черта все это рассказываю? Почему он сам до этого не додумался?

Иван открыл рот и посмотрел на меня так, словно я ударила его в живот.

— Жасмин…

— Прости, Иван, — прохрипела я, ужас и беспомощность пульсировали во мне. — Я все испортила. И продолжаю это делать. Не знаю, почему кричу на тебя. Ты же ничего плохого не сделал. Это все я, — мой голос дрогнул, и я почувствовала, как сжала руку в кулак. — Я во всем виновата. Я. Не ты.

Мне показалось, что я на грани срыва. Что меня выворачивает изнутри. И я ненавидела это чувство. Не желала, чтобы моя внутренняя истерика вырвалась наружу.

— Перестань, — сказал Иван медленно, взглядом шаря по моему лицу. Что-то в его глазах подсказало мне, что парень находился в шоке. — Успокойся и поехали.

Я посмотрела ему в глаза и глубоко вздохнула.

— Нет.

— Нет, значит? Ты разве не хочешь загладить свою вину? Возьми с собой вещи на пару дней и поехали со мной. Я не уйду отсюда без тебя, а ты будешь кричать и брыкаться. И если заорёшь, что это похищение, я скажу всем, кто услышит твои вопли, что ты наркоманка.

Я уставилась на него.

— Ты должна мне следующие шесть недель, Жасмин. Собирай вещи. Мы уходим.

— Иван…

Он пристально посмотрел на меня.

Гнев и боль скрутили мои внутренности в тысячу узлов.

— Мне очень жаль.

Дернувшийся кадык Ивана привлек мое внимание. Парень медленно мне ответил:

— Я знаю.

Все это случилось из-за моей ошибки. Боль в груди становилась сильнее.

— Я не хотела.

Его кадык снова дернулся.

— Знаю.

— Я же приземлялась нормально тысячу раз.

И снова в ответ:

— Знаю, Жасмин.

— Не понимаю, как так получилось.

По дыханию, коснувшегося моей кожи, я поняла, что парень сделал долгий выдох.

— И об этом я тоже догадался, — прошептал Иван, гораздо более непринужденно, чем говорил со мной секунду назад.

Я чуть не поперхнулась. Почти.

— Обещаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы быстрее поправиться.

Но именно Иван являлся тем, кто закашлялся. Затем заморгал раз, два, три, четыре, пять, быстро, быстро, быстро. Его ресницы затрепетали от того, насколько лихорадочно он моргал. Будто что-то застряло у него в горле, и он ничего не мог с этим поделать.

— Сделаю все. Клянусь. Я знаю, что нам придется пропустить большую часть серии Discovery и WHK, но, возможно, мы все еще сможем выступить на первенстве Северной Америки…

Однако Иван не дал мне высказаться, коснувшись руками моего лица. Руками, с которыми я была настолько хорошо знакома, что могла бы на ощупь определить их в толпе. Руками, которые поддерживали меня столько раз, что и не сосчитать.

Иван никогда раньше не касался моего лица. По крайней мере, не так, как делал это сейчас. Потому что ладонями он обхватил мои щёки.

А затем лишил меня воздуха.

Своим ртом.

Прижавшись своими губами к моим.

А потом напарник поцеловал меня в верхнюю губу, пока я все еще силилась понять, что, черт возьми, происходит.

Иван целовал меня.

Целовал меня.

Его рот внезапно приблизился к моим глазам, и парень прошёлся губами от одного моего века к другому настолько легко, что я едва смогла это почувствовать. Сначала к одной брови, затем к другой. А я просто сидела.