С любовью, Луков

У него был настольный компьютер с паролем, который у меня не получилось взломать.

Единственными фотографиями, которые попались мне на глаза, оказались фото его домашних животных, а также снимки с семьей. Я увидела себя на двух из них.

Очень интересно.

Что совсем меня не удивляло, так это антипатия ко мне белоснежной француженки, Лейси. В этом я была уверена практически на сто процентов. Она наблюдала за мной каждый раз, как мы сталкивались взглядом друг с другом, и пристально следила все остальное время. Но мне нравилась эта собачка. Лейси была умна, раз не доверяла мне.

К тому времени, как Иван вернулся домой, я уже осмотрела весь его дом. Пройдясь по всем ящикам и шкафам, в которые у меня не было права заглядывать, я не ощущала никакой вины. Он прекрасно меня знал. Этого следовало ожидать. А если нет, то сам виноват в том, что так доверчив.

За то время, пока я вынюхивала, у меня снова поднялась температура, и я отправилась в комнату для гостей, чтобы вздремнуть, пока он выгуливал собак и свинью. Где-то около шести часов вечера что-то мокрое коснулось моего лица и разбудило меня. Это оказалась розовая свинья, сидящая у меня на груди, а Иван стоял сбоку от кровати, наблюдая за мной и удерживая своего огромного кролика в одной руке.

— Что? — хрипло спросила я, протягивая руку, чтобы погладить поросенка, как делала уже тысячу раз, и в этом не было ничего нового.

Серо-голубые глаза не отрывались от моего лица, когда парень ответил:

— Ты выглядишь почти милой, когда спишь, — я моргнула. — Я сказал почти.

Продолжая неуверенно поглаживать поросенка, я настороженно посмотрела на Ивана, когда он рукой прошёлся по кроличьей спинке.

— Почему ты стоишь и пялишься на меня?

Взгляд мужчины скользнул к свинье, когда тот произнёс:

— Пришел разбудить тебя. Мы едем на ужин в дом моих родителей. Одевайся.

— Я не очень хорошо себя чувствую.

— Мы только и делаем, что едим. Можешь посидеть часок и там. Моя мать беспокоилась о тебе.

Черт.

— Я не хочу, чтобы они заболели, — что было правдой. Луковы всегда поражали меня. Особенно своей искренностью. Они были богаты — очень богаты, если быть точной — и, по словам Карины, происходили из рода, у которого были родственные связи с царской семьей. Но все же эти люди оставались одними из самых добрых и воспитанных людей, которых я встречала в своей жизни.

А еще они сделали мне огромную скидку в КИЛ. Целых девяносто процентов. Все, за что мне пришлось платить последние десять лет — занятия с тренером и хореографией. Луковы настояли на этом.

— С ними все будет в порядке, — ответил мой партнёр, продолжая стоять рядом с кроликом в руках, как будто это было обычным делом. — Кроме того сегодня День Отца. Я хотел бы повидать папу.

Сегодня День Отца?

— Что? Ты не знала? — спросил Иван, словно читая мои мысли.

Я была настолько занята весь последний месяц, что у меня не было возможности даже посмотреть телевизор, не то, что в календарь глянуть...

— Нет. Не знала.

Луков от удивления приподнял свои брови.

— Хочешь позвонить своему отцу?

Я, не колеблясь, покачала головой, хотя все еще ощущала в ней слабость и боль. Тяжесть.

— Уверена?

— Абсолютно, — моему отцу было все равно, получит он от меня поздравления или нет. Возможно, даже не заметит.

Но…

Будь лучше.

Может, в этом был смысл. Я могла хотя бы отправить ему сообщение. Быть дружелюбнее.

Напомнить, что у него есть дочь, независимо от того, разочаровывал его этот факт или нет.

— Напишу ему сообщение по дороге, — сказала я Ивану, пожав плечами. Наверняка, отец ушел развлекаться со своими приемными детьми. Странное чувство на секунду вспыхнуло у меня внутри, но я затолкала его поглубже. — За одно поздравлю Себастьяна и Аарона.

— Так ты все же согласна поехать к моим родителям?

Ради отца Ивана я конечно могла бы поехать. Несмотря на то, что продолжала чувствовать себя неблагодарной сволочью. Парень сказал, что мы едем туда только на час. Я могла бы побыть часок у них дома.

Иван кивнул не сразу, но, в конце концов, его взгляд переместился на меня и свинку, которая подвинулась, чтобы прижаться к моей шее. Затем он улыбнулся.

— Она примет с тобой душ, если позволишь.

Маленькое существо дважды тихонько фыркнуло мне в шею, и я почувствовала, как у меня сжалось сердце.

— А она захочет?

Мой напарник мог бы кивнуть, но я услышала только «угу».

— Ты против?

На этот раз я подняла глаза и обнаружила, что его взгляд все еще был сосредоточен на мне.

— Нет.

И вот так, несмотря на ощущение, что из меня высосали половину энергии, и головную боль, которая до сих пор не прошла, я села, сбросила простыню с ног и положила Шарлотту обратно на кровать, прежде чем повернуться и встать.

— На случай, если у тебя все еще болит голова, я оставил болеутоляющие на столике рядом с кроватью, — протянул Иван.

Я смогла кивнуть, затем схватила таблетки, закинула их в рот и проглотила вместе с остатками воды из стакана, оставленного на столе. И только проглотив лекарство, осознала, что парень сам взял их со столика, а затем уже передал мне.

Посмотрев на Ивана, который не сдвинулся с места, стоя с кроликом у кровати менее чем в полуметре от меня, я произнесла слово, которое вылетело из моего рта намного легче, чем прежде:

— Спасибо.

Иван не выглядел удивленным... он просто... наблюдал за мной. Все еще удерживая в руках гигантского кролика.

Один душ без Шарлотты, три минуты на то, чтобы одеться без особого энтузиазма, еще один стакан воды, и вскоре мы уже подъезжали к дому его родителей. Мне снова захотелось спать.

Дом находился в частном поселке в Южном Хьюстоне, расположенный на восьмидесяти сотках земли, отделявших один особняк от другого. Семья Луковых жила в чудовищно огромном доме площадью почти две тысячи квадратных метров с черепичной крышей и бассейном бесконечной длины, в котором мы с Кариной проводили много времени в подростковом возрасте. Ну, не так много, на самом деле, но все же больше, чем я бывала где-то еще, не считая КИЛ или своего дома.

Иван остановил машину на извилистой подъездной дорожке, ведущей к задней части дома, припарковав ее рядом с огромным гаражом на четыре машины. Я устало выдохнула, когда мы вышли и направились к задней двери, через которую мы с Кариной всегда заходили в прошлом. Иван открыл ее ключом, и у меня, наконец, нашлось время, чтобы рассмотреть его рубашку на пуговицах, заправленную в облегающие серые брюки, которые, как мне показалось, были сшиты на заказ, потому что его округлая задница никак не могла поместиться во что-то, что не растягивалось, а также черные кожаные туфли, больше походившие на ботинки. Потом взглянула на себя — футболка и леггинсы — и пожала плечами. Луковы видали меня и в худшем виде. Они знали, что я плохо себя чувствую. Мы ведь приехали не на встречу с родителями моего парня.