С первого поцелуя

Обида кислотой прожигает изнутри и слезы наворачиваются на глаза. Иду и чуть ли не спотыкаюсь на ровном месте, поскольку перед глазами все расплывается и я задыхаюсь. Как будто весь воздух вокруг превратился в раскаленную лаву, каждый вдох обжигает легкие.

Наивная дурочка! Как я могла поверить во все эти бредни?!

Захожу в кабинет и запираю дверь. Мне нельзя этого делать, но сейчас невыносимо хочется выплеснуть эмоции и утихомирить разбитые вдребезги чувства. Закрыв лицо руками, я сажусь на диван и даю волю слезам.

Горько и больно — вот как я могу описать то самое чувство, которое Оля назвала «начинается на «влю» и заканчивается на «лась».

17

Я не пошла на гонку, потому как больше не видела в этом смысла и желала утихомирить свою обиду местью. Я слышала голос ведущего, оповещающего, что некий Тор победил эту гонку.

На секунду даже стало стыдно, ведь, получается, что парню на самом деле везло именно со мной. Но затем, вдруг, резко стало все равно.

Плевать! Он мне никто, чтобы переживать.

Вздрагиваю, когда в дверь раздается настойчивый стук и знакомый голос, злой голос, кричит:

— Венера, открой! Я знаю, что ты там!

Решение открыть дверь было глупым, но не открывать и притворяться что меня в кабинете нет — еще куда более глупое.

— Что за фигня?! — врывается в кабинет разъяренный гонщик, со злостью бросает на пол свою кожаную куртку. — Что за подстава, а?! — парень припечатывает меня к стене, крепко вцепившись в плечи.

— Я не понимаю о чем ты, — качаю головой, но отвожу взгляд.

— Мы же договаривались, черт возьми! — чувствую горечь в его голосе.

— У меня были неотложные дела, — лепечу я, но голос совершенно не слушается и срывается на писк.

Горячее дыхание опаляет мою кожу, а в черных глазах плещется злость и обида.

На несколько секунд мое тело расслабляется, а кожу приятно покалывает от его прикосновения. Но стоит подумать о той девушке, его девушке, как миллионы игл пронзают сердце.

— Я не вещь, не кроличья лапка! — отталкиваю от себя парня и отхожу от него как можно дальше. — Я не обязана была приходить, за тебя есть кому болеть! Ты мне никто! — из ниоткуда взявшаяся смелость поражает не только меня, но и Дениса. Я уже наговорила лишнего. — Уходи!

Не сводя с меня глаз, парень поднимает с пола свою куртку и, грустно усмехнувшись, направляется к двери.

— Знаешь, — поворачивается он у самого порога, — правду говорят, что первое впечатление обманчиво. Ведь под красивой упаковкой может скрываться самая настоящая дрянь.

Громко хлопнув дверью, Дэн покидает помещение, а я остаюсь в одиночестве. В зоне комфорта, как я всегда его называла.

До боли закусываю губу и достаю телефон. Мне настолько погано на душе, настолько жутко, что детское желание «хочу к маме» мне сейчас кажется самым что ни есть правильным.

18

ДЕНИС

Проиграл, черт возьми.

Проиграл!

Все потеряно, все было впустую. И когда я говорю все, то подразумеваю не только гонки.

А я наивно думал, что нашел не очередную замухрыжку, а действительно настоящую и открытую, честную и добрую девушку. Но нет, снова ошибся.

Сижу в гоночном гараже уже почти вторую неделю, стараюсь найти в жизни цель, но все как-то померкло, потеряло краски что ли… До следующего сезона квалификация для меня закрыта, а позориться и просто так кататься я больше не хочу.

Пытался сосредоточиться на работе, да вот и там напортачил. Видимо автомеханик из меня такой же плохой, как и гонщик, хоть я и с образованием.

Понятия не имею, почему она тогда не пришла. Я уверен, что выиграл бы, ведь смотреть на нее, так сосредоточенно кусающую пухлые губы и переживающую только за меня, одно удовольствие и это моментально прибавляло сил. Она была моим стимулом, удачей. Каждая моя победа на пятьдесят процентов была призвана для того, чтобы после гонки увидеться с ней.

— Семенов! — рявкает Рик, попутно отвешивая мне поздатыльник. — Сколько можно уже витать в облаках?! — у нашего главного механика не забалуешь.

— Прости, — потираю ушибленное место и выхожу из гаража.

Бросаю, будто бы невзначай, взгляд на трибуны. Нет, ее там нет. С того дня, когда я позорно продул третью гонку, она исчезла. Сначала мне было плевать, видеть ее не желал, внутри все закипало от обиды, но сейчас из ниоткуда вылезла незваная тоска.

Продержался почти неделю и пошел искать ее подружку, но и Ольга пропала без следа. Ездил к ней домой — квартира пуста. Я сидел там почти весь день, как дурак ждал ее прихода, но ее не было.

Чем дольше находился один, тем сильнее понимал, что зря сорвался на девчонку, можно было бы выразить свое недовольство совсем иначе и в менее грубой форме, ведь она стала мне дорога. Но эта ошибка уже не подлежит исправлению, ведь даже учредитель гонок на которого Венера работала, не знает ее телефона и координат.

— Эй, Драго, — слышу задорный девичий голос и поворачиваюсь на звук. — Как жизнь?

Ко мне подходит никто иной, а Ольга. Девушка сжимает в руках до боли знакомый конверт и я непроизвольно улыбаюсь, вспоминая, как именно познакомился с тем кудрявым недоразумением.

— По мне не видно? — выгибаю бровь.

— Видно и даже слишком хорошо, — смеется она, протягивая мне конверт.

— Что это?

— Это то, что перед отъездом к родителям моя драгоценная подруга швырнула мне в лицо и рекомендовала засунуть в… ну ты понял, — почесывает затылок Ольга. — Через два дня она вернется домой и я бы посоветовала тебе с ней поговорить.

— Не думаю, что она станет меня слушать, — отвечаю я, покручивая в руках злополучный конверт.

— Станет, если ты объяснишь, что за телка сидела у тебя на коленях в тот день перед гонкой! — выпаливает Ольга, а у меня от шока отвисает челюсть.