С точки зрения Карфагена: Финикийцы и Карфаген

За примерами далеко ходить не надо. Вспомним Гадир, ключ к металлам Иберии, за обладание которыми карфагеняне ввязались в войну с финикийцами-гадитанами. Греки, возомнив себя хозяевами положения, строят в устье реки Бетис (ныне Гвадалквивир) так называемую Гавань Менесфея (легендарный царь Афин в «Илиаде» Гомера) и обустраивают неподалеку Оракул имени этого же героя.

Гавань возвели в тридцати километрах к северу от Гадира, на побережье Атлантики. Прямой выход на Тартесс! Больше того — в античные времена река Бетис была судоходна более чем на двести километров выше по течению, вплоть до поселения Сефеле (ныне Севилья) и района нынешнего города Кордова, тогда еще не основанного! Без согласия тартесситов, видевших в фокейцах противовес опостылевшим финикиянам и Карфагену, Гавань Менесфея никогда не появилась бы...

Теперь представьте, что у вас есть волшебная тумбочка, в которую вы еженедельно кладете пачку дешевых сигарет, китайскую пластиковую игрушку и вышитый носовой платок, а взамен на следующее утро обнаруживаете там слиток золота или пачку стодолларовых купюр. Но в один далеко не прекрасный день возле тумбочки вы находите неизвестного голодранца, поставившего рядом раскладушку и требующего или делиться, или выметаться вон, иначе больно получите по голове — голодранец покачивает увесистой дубинкой, а карман оттягивает свинцовый кастет.

Ваши действия?

Авторы, не откладывая дела в долгий ящик, пошли бы за ружьем и позвали на подмогу родственников. И будь что будет!

Карфагеняне поступили точно так же.

Для начала Магон проводит молниеносную реформу армии. Ополчение, составляющееся из граждан Карфагена, или упраздняется вовсе, или ему отводится роль «народной дружины», обязанной поддерживать порядок собственно в метрополии — отныне термин «метрополия» мы будем употреблять применительно к Новому Городу и его владениям в Северной Африке, а вовсе не к Тиру.

Основой войска становятся наемники. Видимо, на столь радикальное решение Магона подтолкнул «казус Малха», когда карфагеняне вынуждены были сражаться с собственным городом. Реформа принималась во избежание подобных инцидентов в обозримом будущем. Одна неприятность: наемники хороши и верны пока у нанимателя есть деньги. Много денег. Очень много денег.

Если Магон пошел на данный шаг и до начала противостояния с Римом структура армии почти не изменялась, значит Карфаген был уверен в своей экономической и финансовой безопасности. Мы вновь наблюдаем изменения в традиционном финикийском менталитете — после нарушения основополагающих принципов не лезть в глубину материка и стараться не враждовать с туземцами, начинаются внушительные траты на профессиональную армию, составленную из чужаков: ливийцев, иберов, да тех же греков, которым все равно кого резать, лишь бы хорошо платили! Заодно появляется единообразное снаряжение и «военная форма» — Магон разумно перенял ассирийско-вавилонские инновации.

Теперь граждане Карфагена «призыву» не подлежали — занимайтесь коммерцией и торговлей, платите налоги, на страже вашего спокойствия стоят обученные и прекрасно экипированные войска! Однако, карфагеняне потеряли важный рычаг воздействия на власть, поскольку вооруженный народ всегда может восстать против тирании или оказать сопротивление захватчику, даже когда кончится золото и наемники перестанут подчиняться!

Именно это впоследствии и погубило Карт-Хадашт при столкновении с армией, комплектующейся по призыву из числа граждан-патриотов — армией Рима...

Резко активизируется дипломатическое ведомство — для противостояния греческой орде Карфагену срочно необходимы сильные и прежде всего цивилизованные союзники!

Египет? Нет, благодарим, не надо.

Фараон Амасис II (570-526 гг. до н.э.) делает ставку на дружбу с богопротивными греками, в которых видит соратников в борьбе с Персидской державой, пришедшей на смену блистательному, но недолговечному царству Навуходоносора II. Амасис вообще слывет грекофилом — приглашает ко двору ученых мужей из Эллады (да-да, там и такие появились! Алфавит разучили, варвары чумазые!), жертвует на восстановление сожженного храма Аполлона в Дельфах аж целую тысячу талантов (безумные деньги!), заключает договоры о дружбе со Спартой, Киреной и Самосом. Да и в целом внимание Египта сосредоточено на востоке — персы наступают...

Совсем другое дело — италийские этруски.

(Заметим, что Рим, неприметный городишко в Лации, к 550-530 годам до н.э., находится под властью предпоследнего римского царя Сервия Туллия, впервые в своей истории обзаводится крепостной стеной, с трудом осваивает письменность, а численность населения Римского царства не превышает 60-80 тысяч человек, расселенных на площади сопоставимой с территорией современной Москвы. К тому же надо помнить, что Сервий Туллий по происхождению этруск).

Этрурия, а если быть точными, конфедерация двенадцати ведущих этрусских городов-государств северо-западной Италии, идеально подходила на роль военного союзника в борьбе с греками. Этруски сами немало пострадали от нашествия, нарушившего привычные и успешные торговые связи. Италийцы неплохо понимали в мореплавании, пускай и не достигли грандиозных успехов — предположительно, с VIII-VII веков до н.э. этруски начали копировать и усовершенствовать корабли финикиян, располагая неисчерпаемым судостроительным ресурсом: сосновыми рощами Лация, Этрурии-Тосканы и Корсики, с которой их позднее изгнали фокейцы.

Этрурия и центральная Италия.

И, наконец, важную роль играют давние отношения между этрусками и пунийцами — археологи подтверждают, что возникли они с конца VIII века до н.э. через торговые фактории финикиян и их прямых наследников из Нового Города на западном побережье Италии.

Любопытно, что гранатовое дерево было вывезено в Этрурию (и впоследствии распространилось по всему Апеннинскому полуострову и далее по Европе) карфагенянами или же этрусскими моряками. В Древнем Риме дерево называлось «Malum punicum», «пунийское/карфагенское яблоко», да и сегодня гранат носит в официальной биологической номенклатуре название «Punica granatum», сиречь «Карфагенское зерно» — так что когда вы едите гранат или пьете гранатовый сок, вспомните, что эта культура досталась нам от навеки сгинувшего Карт-Хадашта при посредничестве этрусков...

* * *

Вернемся в мир большой средиземноморской политики. Магон вряд ли сам отправился к этрускам заключать договоры о союзе. В свете греческого пиратства путешествие за море слишком опасно, для этого есть высокопоставленные чиновники карфагенского «министерства иностранных дел», которым, собственно, и платят жалование за то, чтобы они рисковали головой в неспокойных морях.

Другого выхода попросту нет — Этрурия держава сравнительно небольшая, но высокоцивилизованная, обладающая современными технологиями и неплохой армией, хотя войско в каждом из городов свое и побудить этрусков к совместным действиям можно лишь перед лицом нешуточной угрозы.

В наличии общий враг, взаимные экономические интересы и старинные доброжелательные отношения: за время общения с финикиянами этруски даже переняли часть религиозного культа, начав отождествлять свою богиню Уни (римская Юнона) с ханаанской Астартой-Иштар.

Дадим слово ясному солнышку философии, политики, логики и многих иных наук Аристотелю из Стагира. Благодаря ему нам известно о нескольких важнейших военно-политических договорах между Карфагеном времен Магона и этрусками. Как ни жаль, Аристотель относится к этому событию опять же с прикладной точки зрения, как к фону для своего трактата «Политика», приводя лишь в качестве примера:

«...Равным образом государство не возникает ради заключения союза в целях предотвращения возможности обид с чьей-либо стороны, также не ради взаимного торгового обмена и услуг; иначе этруски и карфагеняне и вообще все народы, объединенные заключенными между ними торговыми договорами, должны были бы считаться гражданами одного государства. Правда, у них существуют соглашения касательно ввоза и вывоза товаров, имеются договоры с целью предотвращения взаимных недоразумений и есть письменные постановления касательно военного союза»^[26].