Сад золотого павлина

Между тем раджа Гурджанис узрел в северной стороне неба черные тучи пыли, вздымающиеся в воздух, и сверкающие в них яркие молнии, а вскоре различил и двести двадцать разноцветных стягов, чьи жемчужные султаны покачивались на ветру, и рядом со стягами — витязей, подобных свирепым тиграм, облаченных в боевые доспехи и препоясанных грозными мечами. Следом за витязями шествовали зонтоносцы, неся двадцать четыре раскрытых зонта с бахромою из нитей сверкающего желтого жемчуга и наборными навершиями из позвякивающих на ходу алмазов. Под сенью тех зонтов гарцевали на крылатых конях несказанно прекрасные царевичи джиннов и пери в превосходных одеяниях, шитых золотом и изукрашенных драгоценными каменьями. И вступили оба царевича со своими военачальниками и воинами в луга Белантара Аджаиб.

Когда Индрапутра узнал, что к нему прибыли Дэва Лела Менгерна и Нобат Ром Шах, он вышел к ним навстречу, а царевичи, увидав Индрапутру, поспешно сошли с коней, пожали ему руку, обняли и расцеловали. После же Индрапутра ввел Дэву Лелу Менгерну и Нобата Ром Шаха в башню Талелы Маду Ратны.

По прошествии недолгого времени раджа вновь увидал, как в северной стороне вздымается к небесам пыль, окутывая землю мраком, и в тех клубах пыли он различил двести двадцать разноцветных стягов, подобных виденным прежде, которые с великим шумом развевались на ветру, и султаны иных из тех стягов были из чистого золота. Следом за стягами несли десятки раскрытых зонтов небывалой красоты со сверкающей бахромой, звеневшей на ходу. Под сенью тех зонтов гарцевали на конях два царевича духов в драгоценных одеяниях.

Весьма подивился раджа Гурджанис тому, что царевичи духов явились в луга Белантара Аджаиб, Индрапутра же, узнав об их прибытии, вышел навстречу, сопровождаемый Дэвой Лелой Менгерной и Нобатом Ром Шахом. Едва завидев Индрапутру, царевичи духов спешились, почтительно склонились перед ним и пожали руки сыновьям раджей, джиннов и пери. После все вошли в башню Талелы Маду Ратны.

Вскоре раджа Гурджанис приметил, что в стороне гор и джунглей словно бы буря потрясает деревья. А вслед за тем узрел он войско обезьян различных родов, лемуров и гиббонов, вооруженных тяжелыми камнями для метания и целыми древес ными стволами для сокрушения черепов, которое с небывалым шумом высыпало на луга Белантара Аджаиб. И были стяги обезьяньего воинства из дорогой ткани хатифы красного цвета, расшитой золотом. Следом за стягами несли двадцать раскрытых зонтов, изукрашенных зелеными изумрудами и позолотой. Под сенью этих превосходных зонтов гарцевали на крылатых конях двое раджей.

Весьма подивился раджа Гурджанис, увидав обезьянье войско, Индрапутра же, узнав, что к нему прибыл раджа Пуспа Пандей со своим сыном Динаром Пандеем, вышел им навстречу. Едва завидев Индрапутру, Пуспа Пандей и Динар Пандей спешились и, приблизившись, пожали руку царевичу, а потом последовали за ним в башню Талелы Маду Ратны.

Молвил раджа Гурджанис, обратясь к подвластным ему государям: «О братья мои, сколь удивительно все, происходящее здесь!» Только успел он это сказать, как вновь поднялась к небесам пыль и омрачился ясный день. Когда же пыль осела, показались сотни стягов и раскрытых зонтов, которые несли воины, выступавшие отряд за отрядом. У иных из отрядов стяги были из расшитой золотом хатифы, у иных — из ярко-оранжевой раззолоченной ткани. Следом за стягами несли разноцветные зонты, позвякивающие на ходу сверкающей бахромой, под сенью тех зонтов гарцевали без единого сорок царевичей, которых в лугах Анта Берахи с помощью Всевышнего возвратил к жизни Индрапутра благодаря своей волшебной силе.

Едва завидели царевичи Индрапутру, вышедшего им навстречу, как тотчас спешились и почтительно склонились перед своим спасителем. Он же обнял и расцеловал каждого из царевичей и ввел их в башню Талелы Маду Ратны.

Более прежнего изумился раджа Гурджанис и, пребывая в изумлении, увидел, что вновь сокрыла солнце пыль, поднявшаяся к небесам. А когда опять засиялдень, показались из клубов пыли сотни разноцветных стягов и небывало прекрасных зонтов. Под сенью тех зонтов гарцевали сорок царевичей, повстречавшихся Индрапутре у моря Бахр уль-Ашикин, отряд за отрядом выступали их войска, каждый на скакунах особой масти, и столь громко звучали оркестры, что не слышно было никаких иных звуков. Витязи царевичей, вступивших в луга Белантара Аджаиб, являли небывалую мощь и мужество и грозным своим видом напоминали свирепых тигров.

Когда Индрапутра узнал, что к нему прибыли сорок царевичей с моря Бахр уль-Ашикин, он вышел им навстречу, и, увидав Индрапутру, царевичи поспешно сошли с коней и почтительно склонились перед юношей. Он обнял и расцеловал каждого из них, ввел в башню Талелы Маду Ратны, где они встретились с сыновьями раджей, и те, кто явились прежде, пожали руки всем многочисленным царевичам.

Раджа Гурджанис не мог прийти в себя от изумления, взирая на царевичей и их воинство и на луга Белантара Аджаиб, кои заполнили верные Индрапутре царевичи. Молвил тогда раджа Гурджанис, обратясь к подвластным государям: «О братья мои, немало дивлюсь я деяниям сего мужа». Ответствовали те: «О господин наш, владыка вселенной, и мы весьма дивимся. По нашему разумению, тебе, о владыка вселенной, лучше бы сменить гнев на милость и не оказывать небрежения сему мужу. Иначе мы выставим себя на позор перед всем светом, ибо далеко вокруг разнеслась его слава». Выслушав эти речи, раджа воротился к себе во дворец весьма смущенный духом.

Между тем повелел Индрапутра рассадить везирей и витязей, явившихся к нему, и подать угощение прибывшим сыновьям раджей и их людям. Когда повеление было исполнено, молвил он, обратясь к царевичам: «О братья мои, отведайте сих яств и не прогневайтесь, что не так, как должно, я вас принимаю». Царевичи улыбнулись, услыхав слова Индрапутры, и принялись за трапезу. Едва они насытились, как слуги подали пьянящие напитки, и музыканты принялись с небывалым искусством играть на ребабах, лютнях, флейтах, свирелях, трубах, тарелках, барабанах и гонгах, а сладкоголосые певицы запели свои песни.

Когда наступила ночь, Индрапутра взял талисман, добытый из черепа змея Мамдуда, и, совершив обряд поклонения в луга Белантара Аджаиб, озарил им, как светочем, все воинство, пришедшее ему на подмогу. В лугах стало светло, словно бы вновь воссиял день, и везири и витязи царевичей немало дивились тому талисману.

Рассказывают, будто Талела Маду Ратна с нянюшками и прислужницами весьма дивилась тому, сколь великое множество царевичей собралось в ее башне. А везири и воины не уставали восхищаться величием и мужеством Индрапутры, наполняя радостью сердце царевны. Все обитательницы башни неустанно готовили блюда, многоразличные по своему вкусу и виду, ибо таково было повеление Индрапутры и Талелы Маду Ратны. Вот что происходило в то время в покоях царевны.

Между тем раджа Гурджанис, воротившись во дворец, воссел на львиный престол и призвал к себе всех подвластных государей, дабы держать с ними совет. Молвили государи: «О господин наш, владыка вселенной, мольбу о прощении повергаем мы к стопам твоим. По нашему разумению, ничего неподобающего не совершила твоя царственная дочь, ее поступки вполне достойны наследницы рода могущественных раджей».

Покуда они так говорили, наступил день, и молвил Дэва Лела Менгерна, обратясь к Индрапутре: «О брат мой, по моему разумению, надлежит мне посетить раджу Гурджаниса. Как знать, не захочет ли он обсудить со мною твое дело». Ответствовал Индрапутра: «Поистине справедливы твои слова, ступай же к отцу царевны».

Дэва Лела Менгерна отправился к радже с Нобатом Ром Шахом, и вскоре они достигли главных ворот дворца. Слуги донесли об их появлении радже, своему повелителю. Раджа приказал четырем везирям торжественно встретить царевичей, и те приняли их с надлежащей учтивостью, говоря: «Государь просит вас пожаловать к нему без промедления».

Везири проводили Дэву Лелу Менгерну и Нобата Ром Шаха к радже Гурджанису, который, едва лишь вошли царевичи, поднялся с трона и любезно их приветствовал, а сыновья раджей джиннов и пери почтительно склонились перед государем. Воздав тысячу почестей царевичам, раджа Гурджанис усадил их позлащенные кресла и повелел слугам подать бетель в сосуде чистого золота. Когда же царевичи отведали бетеля, они почтительно склонились пред государем и молвили: «О господин наш, владыка вселенной, мольбу о прощении повергаем мы к твоим стопам. По нашему разумению, повелитель поступил бы справедливо, ежели бы явил милость и соединил Индрапутру со своей дочерью брачными узами. Ведь Индрапутра происходит из рода могущественных раджей, и было бы достойно владыки вселенной простить заблуждение, в кое впали сии царственные дети. Нам же всем надлежит вывести их из заблуждения, наставляя мягкими, учтивыми и ласковыми словами».

Услыхав назидательные речи Дэвы Лелы Менгерны и Нобат Ром Шаха, раджа Гурджанис весьма возрадовался, ибо о благом деле говорили царевичи. Он улыбнулся и молвил: «О дети мои, нет беды в соединении дочери моей и Индрапутры». После Дэва Лела Менгерна поведал государю обо всем, что произошло с Индрапутрой, когда он был в его стране, от начала и до конца. Выслушав его, раджа Гурджанис задумался на недолгое время и молвил: «О сын мой, вижу я и свою вину в сием деле, ибо я не вник в него с надлежащим тщанием, так что прощаю я мою дочь».