Сафари

Он повернулся к Филиппсу, и тот увидел его возбужденное, перекошенное лицо.

– Энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости света!
– кричал он.
– Филиппс, они знают, что энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости света!..

Филиппс подумал, что професор сходит с ума.

– Нет!
– Профессор вцепился в рукав Филиппса.
– Подставьте наши обозначения! Весь этот ряд, видите, состоит из одинаковых знаков! Подставьте наши обозначения и получите формулу - энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости света! Филиппс, вы видите?

– Профессор с силой тряс инженера.

– А там...
– указывал он дальше.
– Вы же не слепой, Филиппс! Как вы не видите закона всемирного тяготения? Ну подставьте же!..
– Профессор вытянул руку.- Вы грамотный человек, Филиппс! Видите F, и чуть ниже F, и над ним знак индекс квадрата?.. Вообразите же, черт возьми, Филиппс! Вся вторая строка поперек долины - закон всемирного тяготения. А дальше...

Профессор всматривался в следующие строки.

– Надо разобраться, Филиппс, - говорил он.
– Это формулы. Больше, Филиппс, - это контакт! Канары - разумные существа! "Они хотят войти в диалог с нами! Вошли, Филиппс! Что же вы стоите, как столб?..

Чейз продолжал всматриваться в строки, пересекающие долину.

Не может быть!
– пытался он охладить свой взбудораженный мозг. Немыслимо. Но были строки, символы. Символы повторялись, четкие, одинаковые, несомненно, осмысленные, бросались в глаза, наталкивали на объяснение. Формулы! Если поставить привычное Е - оно же напрашивается!
– то в каждой формуле знак, который наверняка обозначает знак равенства. После него нельзя не поставить те и еще сверху значок, несомненно, знак квадрата. Это же встречается во второй строке, в формуле, обозначающей закон всемирного тяготения. Иначе не может быть. Иначе ничего не придумаешь!

Чейз удивляется сам себе: как все просто! А может, не просто? Сколько ночей он ломал голову над снимками долины, над расположением холмиков. Что в них угадывалось? Без этих бессонных ночей, без размышлений Чейз не разгадал бы тайну канаров. Не разгадал же Иллтон! И Филиппс не разгадал, хотя и видел эти насыпи, строки. Интуиция? Душевный настрой? размышлял Чейз. Или вечная вера в возможность контакта? И вот он - контакт!

– Филиппс!
– обращается к инженеру Чейз.

В это время один за другим раздаются два выстрела. Через секунду - третий.

– Что это?
– спросил профессор.

В ответ - еще один выстрел.

– Филиппс, - крикнул профессор.
– Что это значит?..

"Это значит, что помощники ухлопали Старика", - подумал Филиппс, но ничего не сказал Чейзу, руки его шарили по стеклу гермошлема - где же сигарета?..

– Филиппс!
– Чейз повернулся к главному инженеру. Даже в неярком свете красного солнца Филиппс заметил, как лоб и щеки профессора заливает бледностью.

– Убили?
– спросил он.
– Последнего?..

Филиппс молчал.

– Отвечайте!

– Убили, канальи, - признался тот. Вдруг заорал: - Я же им приказывал не стрелять!

Профессор ринулся вниз с холма. Филиппс за ним. Чейз мчался, не разбирая дороги. Неужели убили?.. Последнего? Как же мы проморгали? Мороз ходил у профессора по спине. Самым бездарным образом проморгали!.. Что представляет собой колония? Профессор не хотел говорить - представляла: вдруг они промахнулись?.. Остаток ли это древней угасшей цивилизации? Профессор видел перед собой холмики, насыпи. Или, может, канары - пришельцы? Когда-то опустились на планету, потерпели аварию и остались здесь, не сумев вернуться домой?

"Господи, - твердил профессор задыхался от бега. он, как же мы проглядели?.."

Из-за скалы навстречу показались помощники Филиппса.

– Вы!..
– кричал Филиппс, едва поспевавший за Чейзом. Убили?..

Помощники волокли по земле что-то тяжелое.

– Убили!..
– завопил Чейз, налетая на них, размахивая руками.

Инженеры остановились. Добыча лежала у их ног.

– Убили!
– Профессор с разбега плюхнулся на колени перед убитым канаром.

3верь - зверь ли?
– был величиной с крупного опоссума, покрытый короткой шерстью, седой. Задние лапы длинные, с черными, огрубевшими от ходьбы подошвами. Передние - короткие, но сильные, с толстыми ногтями, приспособленными к работе в земле. Не когти - у профессора это мгновенно запечатлелось в памяти, - закругленные, почти человеческие, но очень толстые ороговевшие ногти. Голова канара раздроблена, видимо, метким выстрелом Рокко. Кровь и мозг перемешались с пылью и с каменной крошкой; инженеры волокли тушу по земле. На оставшейся борозде там и здесь виднелись кусочки мозга и капли крови. "Это все!..
– с ужасом смотрел на них Чейз.
– В этих комочках тайна канаров, их колонии, погибшей цивилизации!.."

– Я же говорил вам - не стрелять!
– кричал Филиппс на Рокко, на Джойса.
– Пропойцы!..

Помощники топтались на месте в недоумении. Ружья были у них за спиной, искатели-прутья в руках.

Филиппс тоже топтался на месте, не знал, что делать.

– Варвары! Варвары!..
– Чейз рыдал над трупом канара. Что вы наделали!

Пытался вытереть глаза под смотровым стеклом скафандра. Перчатки, испачканные землей, шаркали по стеклу и скрипели.

– Варвары!..

– Мистер Чейз...

Филиппс бросил ружье, наклонился к профессору:

– Прочь!
– Чейз вскочил на ноги, поднял кулаки, как будто хотел кинуться в драку.
– Хамы! Убийцы!
– кричал он.
– Ублюдки!

Филиппс отступил от разъяренного Чейза. Профессор повернулся к канару, взгляд его упал на ружье, лежавшее под ногами. Мгновенно профессор схватил ружье.

– Ублюдки!..
– повторял он. Два выстрела грянули почти разом. Рокко и Джойс упали. Филиппс отпрянул, хотел бежать. Третий выстрел угодил ему в спину.

Секунду над долиной висела мертвая тишина. Чейз бросил ружье и, не глянув ни на кого из троих, склонился над убитым канаром, скорбя и все еще не веря в невосполнимую утрату.