Сага о первооткрывателях
Шрифт:
Невольно ищу семейную фотографию Билибиных. Всматриваюсь в лица отца его, матери, двух сестёр.
Билибины упоминаются в российских книгах, грамотах со времён Иоанна Грозного. В их талантливом роду – математик, известный художник, автор учебников по алгебре и геометрии, учёный-этнограф.
О своём детстве и юности сам Ю.А. Билибин оставил сведений мало.
Родился он 6 мая 1901 г. (старого стиля) в г. Ростове Ярославской губернии в семье кадрового военного. Отец – офицер-артиллерист, мать – преподаватель Ростовской прогимназии. Дома все любили искусство, рисовали, музицировали. Во время Первой мировой войны его отец, Александр Николаевич, в чине полковника командовал 56-м
…После Ростова Билибины осели было в Карачеве, уездном городишке, где на базаре приятно пахло хлебом, кожей, лошадьми. Однако отца часто переводили служить с одного места на другое. После Карачева жили в скучном Царском селе в казённых флигелях офицерской школы. Затем – в шумной Самаре, вблизи раздольных Жигулей и Волги. В купеческом городе с зазывными базарами, где манили к себе яркие игрушки, шарманки.
В 1911 году Юрий поступил в Самарское реальное училище. Из похвального листа того времени: «Педагогический совет Самарского реального училища имени императора Александра Благословенного на основании параграфа 30 Правил об испытаниях учеников реальных училищ, учреждённых г. Министром народного просвещения 29 апреля 1895 года, наградил этим листом ученика 1-го класса Билибина Георгия за примерное поведение и отличные успехи, показанные им в истёкшем учебном году. Самара, 8 сентября 1912 года». И в последующие годы Юрий (Георгий) учился очень хорошо.
После Самары – Смоленск. В нём семья Билибиных оставалась дольше всего. Пережили две войны и две революции. Здесь Ю. Билибин оканчивает в 1918 году реальное училище. В этом же училище, где работала учительницей мама, учились сёстры Людмила и Галя.
Неистощимый на выдумки, отец делал жизнь семьи весёлой и праздничной. Дом, который они снимали, был превращён в уютный уголок.
Александр Николаевич, строгий на вид, с усами, торчащими будто пики, острой бородкой, сочинял шуточные стихи. Сам редактировал рукописный семейный журнал «Уютный уголок». Сам рисовал картинки, рамки. Подписывался – «редактор Шампиньон», «художник Пупсик». Сотрудниками журнала были все члены семьи. Они выступали под псевдонимами: Муха, Мурзилка, Кругломордик, Галка-Мокроглазик, Стрекоза, леди Зай.
В феврале 1919 года Ю.А. Билибин добровольно вступил в Красную армии, служил вместе с отцом до 1921 года в штабе 16-й армии. Из Красной армии он был направлен в Смоленский военизированный политехнический институт, в сентябре 1921 года перевёлся в Петроградский горный институт.
В начале 20-х годов институт на Неве – один из центров геологической науки. В нём работали выдающиеся представители отечественной геологии: А.А. Борисяк, Д.И. Мушкетов, А.Н. За0варицкий, А.К. Болдырев, С.С. Смирнов и др. Здесь-то и встретились два энергичных студента – Ю.А. Билибин и В.А. Цареградский. Это произошло в лаборатории количественного анализа, когда Юрий Билибин выполнял работы по химии.
У Билибина уже тогда были выражены не только задатки учёного, но и истинного философа с огромной внутренней интуицией.
Рудольф Седов пишет: «Цареградский хотел быть палеонтологом, Билибин – петрографом. Они не были похожи даже внешне: Билибин – огненно-рыжий, Цареградский, как цыган, – смуглый, чёрный; у Билибина выдавался массивный подбородок, у Цареградского – подбородок острый. И глядели они по-разному: светлоглазый Билибин – открыто и прямо, у Цареградского карие глаза смотрели как-то из-под бровей, прицеливаясь».
Дружба молодых людей объединила их энтузиазм и мечту, которые, пройдёт совсем немного времени, проложат русло их общей судьбы и в известной степени судьбы золотодобычи на Колыме.
…В институте работало студенческое научное общество, называвшееся
геологическим кружком. Внутри кружка была организована Сибирская секция. Возглавил секцию Ю. Билибин. Организационное собрание секции состоялось 9 ноября 1923 года. В этот день члены секции, куда входили Е.С. Бобин, Д.В. Вознесенский, К.Г. Кригер-Войновский, А.Л. Лисовский, С.А. Музылев, В.А. Пресняков, С.А. Призант, В.И. Серпухов, Н.А. Хрущёв, В.А. Цареградский и Ю.М. Шейнманн, дали торжественное обещание свою основную деятельность сосредоточить на изучении геологического строения и подземных богатств Сибири и Дальнего Востока.Мозговым центром секции были В.И. Серпухов и Ю.А. Билибин. Собирались чаще всего на квартире Серпуховых, где жила молодая семья Кати и Валентина Цареградских.
Сибирская секция просуществовала несколько лет (до 1926 года), в течение которых проводились заседания, заслушивались и обсуждались рефераты статей о геологическом строении различных районов Сибири, а в дальнейшем – доклады о работе как членов секции, так и приглашаемых на эти заседания геологов-сибиряков.
Ю.А. Билибин читал рефераты об Урале и Алдане. Весь Северо-Восток страны был разделён на зоны. Билибин взял себе Чукотку и Камчатку, Цареградский – Индигирку и Колыму.
Дух тесного товарищества, царивший внутри секции, для многих его членов перерос в дружбу, которую они пронесли сквозь всю жизнь, отданную изучению необъятных, труднодоступных и суровых пространств Отечества.
Все участники секции остались верны своему торжественному обещанию. Одни из них стали участниками колымских экспедиций, другие работали на приисках Якутии и Колымы. Кто-то оказался на Севере и Северо-Востоке нашей страны по собственному призванию или попал в мясорубку ГУЛАГа, а кто-то был в составе инженерной элиты дальних горных и приисковых управлений.
Десять размоченных горошин
…Студентам тех лет, когда в стране царили разруха и безработица, жить было непросто. Билибин не исключение. Квартировал он в доме напротив института. Это несколько помогало. Не требовались деньги на трамвай, меньше изнашивалась обувь. Подрабатывал, как и Цареградский, грузчиком в порту, который был рядом с институтом, расчищал снег на трамвайных путях Васильевского острова.
Как это знакомо. Нам, ребятам выпуска 60-х годов политехнического института в Куйбышеве (теперь Самара), часто приходилось разгружать баржи на Волге, вагоны на железнодорожном вокзале, лопатить земельные участки вдоль Волги на дачах и в пионерских лагерях.
Но мы получали стипендию, не платили за обучение, плюс почти бесплатное место в общежитии. Другое дело Юрий Били-бин. Он дважды обращался к руководству института с единственной просьбой. Первый раз писал: «Вносить плату за обучение я не в состоянии. Не имея никакого постоянного заработка, я сейчас живу только тем, что мне удалось заработать осенью в порту, употребив на это полтора учебных месяца. Рассчитывать на поддержку из дому не могу, так как отец, член профсоюза транспортников, получает весьма ограниченное жалованье, содержит на своём иждивении мою сестру и мать». На прошение легла суровая резолюция: «Оставить в силе прежнее постановление».
В следующем заявлении студент писал: «Даже последний выход – продажа своих вещей – для меня закрыт, потому что имею только то, что на мне. Остаётся одно – уходить из института. Этот выход мне тем более обиден, что, несмотря на крайне тяжёлые условия жизни, я всё же проявил полную активность, в настоящее время мною сдан не только рождественский минимум, но даже более 100 процентов годового». Теперь на заявление легла резолюция помягче: «Снизить плату наполовину». В том же 1923 году Билибин снова ищет, где бы подработать. Найти в то время работу было непросто. Билибин просит дать ему свидетельство о том, что он стипендии не получает, для представления на биржу труда…