Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Самая сексуальная журналистка
Шрифт:

Кэш на миг закрыл глаза, представляя Фейт в саду. Как она сидела на нем верхом. Как трепетала под его прикосновениями и дышала ему в рот. Как заставляла думать, что хочет большего, – его. Но на самом деле это была манипуляция. Актерская игра, призванная вернуть передачу в эфир. Притворство. Она ничего к нему не чувствовала. В конце концов, они едва знали друг друга. Но ее глаза… Они выглядели такими искренними!

Двери лифта открылись, и Кэш вышел на солнце. Он брел и брел, пытаясь дышать полной грудью, но в городе это было непросто. Плечи ныли. На какой-то миг ему захотелось снова очутиться на ферме. Там, где он мог бы сидеть в задней части пикапа посреди загона для скота и думать. Ничто не отвлекало бы его, кроме отдаленного блеяния

ягненка. Здесь, в городе, Кэш никогда не оставался один. Рядом всегда крутился кто-то, жаждущий его времени – его внимания. Но он ведь сам уехал с фермы девять лет назад. И его долго не тянуло обратно. Когда Кэш приехал туда спустя пять лет на похороны отца, он едва выдержал несколько дней. Да и зачем было оставаться дольше? Чарли и Джесс блестяще управляли фермой.

Вместо того чтобы отправиться к гавани, Кэш повернул в парк. Это было единственное известное ему место, где можно было спокойно посидеть.

Кэш пересекался с Чарли и Джесс несколько раз, во время своих редких визитов на ферму. Чарли что-то едва бурчал ему, он что-то едва бурчал Чарли, и их мать читала им нотации, как себя вести. Никогда, ни разу за все эти визиты, Кэш не обмолвился ни словом с Джесс. Она видела перед собой только Чарли. Чарли – суперзвезду. Чарли, который вытащил ферму из серьезных финансовых неурядиц. Который с присущим ему обаянием убедил банки выдать внушительные кредиты и который, как свято верили все вокруг, навлек дождь во время сильнейшей засухи одной только силой воли.

Все обожали Чарли, тогда как на Кэша никто не обращал внимания – ровно до того момента, как он стал играть в регби. Он даже выступал несколько лет за Австралию, – но, разумеется, как только Чарли присоединился к команде, Кэш вернулся на скамейку запасных. Это было тем летом, когда он познакомился с Джесс. Она тешила его мальчишеское эго, дарила ощущение того, что он – особенный, в чем-то даже лучше Чарли. Так было до тех пор, пока Чарли не вернулся домой. А потом старый сценарий повторился.

Но это было много лет назад, и Кэш долго не вспоминал об этом. Он никогда не сомневался в своих решениях. Никогда – до тех пор, пока Фейт не начала задавать все эти вопросы о любви, отношениях и доверии.

Кэш нашел свободную лавочку и сел, пытаясь выкинуть из головы ее слова. «У тебя закрытое сознание и закрытое сердце, и это делает тебя бездушным человеком. Тем, кто не способен пробуждать любовь. Никто и никогда не сможет полюбить тебя, Кэш».

Вздохнув, он открыл глаза. Он не хотел, чтобы Фейт мнила себе, будто может им манипулировать, – поэтому-то и сказал, что не хочет целовать ее. И если он по-прежнему хотел контролировать ситуацию, следовало выкинуть тот сногсшибательный поцелуй из головы.

Точно так же, как в свое время он выбросил из головы Чарли, Джесс, ферму и все остальное, сосредоточившись на работе, он избавится и от мыслей о Фейт. Забудет о ней, о ее блузках с глубокими вырезами, шелковистых волосах и улыбке, озарявшей ее лицо. За последние девять лет работа ни разу его не подводила. Он проложил себе путь к вершине. Он был суперзвездой. Теперь все слушали его, и на сей раз Чарли не смог бы подхватиться в последнюю минуту, чтобы захапать всю славу. Кэш поднялся с лавочки. Он должен был вернуться в офис – телефон, должно быть, уже разрывался.

Бредя к выходу из парка, Кэш обратил внимание на скакавших мимо бегунов трусцой. Интересно, а осознают ли они, как глупо выглядят в своих неоновых костюмах и дорогущих кроссовках? Чарли тоже посмеялся бы над ними. Он насмешил бы и Кэша, передразнивая их бег всю дорогу до паба, где посадил бы его перед собой и сказал, что пора перестать быть идиотом, а лучше пойти и пого ворить с Фейт. Объяснить ей все. Чарли всегда помогал ему успокоиться и во всем разобраться. Но Чарли рядом не было. А скоро не будет и Фейт. Он ведь сказал ей, что это – ее последняя передача. Заставил ощутить то, что нередко чувствовал сам, – словно то, что она делала,

не имело никакого значения, словно она сама ничего не значила. И вместо того, чтобы наслаждаться властью и мнить себя большим боссом, Кэш почему-то чувствовал себя самым большим в мире придурком.

– Он – самый большой в мире придурок. – Фейт ждала, пока Бетти Бум-Бум наложит последние штрихи своего макияжа.

– Может быть, он и прав, Фейт. Может быть, люди просто не в состоянии воспринять этот материал. А ему нужно заниматься бизнесом.

– Только не вставай на его сторону!

– Я и не встаю. – Бетти взглянула на нее густо подведенными глазами. – Я лишь говорю, что тебе не известно, что происходит в его жизни. А вдруг на него давят какие-нибудь шишки? Никогда ведь не знаешь, с чем людям приходится иметь дело за закрытыми дверями.

Фейт скрестила руки на груди. Нет, он был просто придурком. Да, придурком, целовавшимся, как мужчина-мечта из фильма для взрослых.

– Почему люди просто не могут сказать, что у них на душе? Почему вечно приходится гадать, что творится у них в голове?

– Потому что большинству из нас когда-то бывало больно, и мы боимся, что это произойдет снова.

– Представить себе не могу, что Кэшу Андерсону когда-либо было больно. Он всегда контролирует ситуацию. Мастерски манипулирует людьми. Именно поэтому его снова вызвали сюда из Штатов: он – явно из тех, кто способен заставить любого плясать под свою дудку.

– Это выглядит странно, тебе так не кажется? – задумчиво произнесла Бетти, елозя по губам ярко-красной помадой. – Там у него была такая успешная карьера – он, должно быть, греб деньги лопатой. Почему же вернулся сюда, решать проблемы какого-то крошечного австралийского телеканала?

– Ума не приложу – возможно, исчерпал имевшееся в Америке количество женщин.

Бетти засмеялась и стукнула Фейт украшенным перьями веером.

– Мне еще не доводилось слышать ничего более циничного, Фейт. Ты ведь обычно – такая неисправимая оптимистка! Видишь в людях только хорошее. Доверяешь всем и каждому.

– Я не доверяю всем и каждому.

– Нет, доверяешь. Вечно ты – как дитя, ждешь, что люди будут поступать с тобой так, как ты поступаешь с ними. Ждешь, что все будут стараться изо всех сил и делать только хорошее. Тебе стоит понять, что некоторые просто не стоят доверия.

Фейт задумалась над словами Бетти. Да, она была немножко оптимисткой. И ей было приятно нравиться окружающим, но ведь это можно было сказать о каждом, не так ли? Впрочем, ей не хотелось нравиться Кэшу. После того поцелуя она провела немало часов, думая о нем. Гадая, думает ли он о ней. Но потом, увидев Кэша в переговорной, Фейт поняла, что он вообще о ней не думал. Все его мысли сводились к бизнесу.

И все-таки слова, которые он произнес на днях, так и звучали в ее ушах: «Вы – храбрая, Фейт». Она вспоминала то, как он дышал ей в рот во время тантрических занятий, то, как он касался ее спины, как поглаживал ее. Вспоминала твердость его груди, когда он прижался к ней, и то, как страстно он сжимал ее запястья во время их поцелуя. Внутри у Фейт что-то оборвалось. Нет, ей не стоило об этом думать.

– Пойду немного прогуляюсь, Бетс, найди меня, как будешь готова.

Фейт не хотелось сидеть среди полуголых женщин и пустой болтовни. Ей хотелось поразмыслить над словами Бетти. Подумать, как Кэш мог пылко целовать ее, а потом говорить, что она ему не нравится. Фейт всегда чувствовала, когда возникала взаимная симпатия. Впрочем, она давно не ощущала ничего подобного. В юности ей казалось, мистер Тернер неравнодушен к ней, – он сам это говорил. Но это было не так. Он использовал ее, и Фейт заплатила за свою глупость позором, унижением и изгнанием из школы. С тех пор ей удавалось более или менее сносно беречь сердце от разочарований. Она целовала лишь мужчин, которым нравилась больше, чем они нравились ей. Это помогало контролировать свои чувства.

Поделиться с друзьями: