Самая страшная книга 2015

– Лида, ласточка моя. Как мне без тебя плохо…

– Мама! Почему все так вышло? – Пальцы девушки дрогнули и замерли снова.

Маргарита застонала, чувствуя, что сердце словно ухватили щипцами, одна часть которых была ледяной, а другая – раскаленной.

«Я не знаю – почему. Такая судьба… – Невысказанные из-за сковавшего горло спазма слова крутились в голове, садня, словно живые. – Прости меня, Лидочка».

– Мне до сих пор нет покоя, мама… – Струйка крови перечеркнула подбородок девушки, потекла по шее.

Губы дочери были разбиты – полностью, страшно… Корка запекшейся крови треснула еще в одном месте, и вторая струйка проложила путь вниз.

– За что меня так?

Рита посмотрела на свою единственную дочь, не сдерживая слез. От платья Лидочки-ласточки, надетого на выпускной бал, осталось что-то невразумительное, сильно испачканное кровью.

Ее кровью.

Следы побоев, укусов – на левом плече зияла рана, какую могли оставить лишь зубы, вырвавшие кусок плоти… Прокушенное сразу в трех местах горло. Несколько глубоких порезов на хорошо видимой в прорехах настоящего китайского шелка груди. Порезы на руках, бедрах – на внутренней стороне которых кровь засохла пятнами вовсе уж жутких размеров…

– Доченька! – Спазм прошел, и Маргарита сделала шаг к той частичке себя, которую она любила больше всего в жизни. – Я здесь, с тобой!

– Уходи, мама! – В карих глазах отчаяние смешивалось с невыразимой любовью, и Рита увидела – как кончики пальцев все же поднимаются вверх.

Марго замерла, поспешно вытирая мешающие слезы. Еще раз увидеть дочь! – пусть такую…

– Я люблю тебя, мама… – прошептала Лида. – Но сейчас ты должна уйти. Должна…

– Спокойно, все хорошо. – Мужчина в белом халате протянул руку, коснувшись плеча Маргариты. – Быстро в себя пришли…

Сбоку от него замерла женщина средних лет в таком же белом халате, черты лица были чуточку грубоватыми: немного смягчить – и будет вылитая Валентина Теличкина.

– Где я? – тут же спросила Марго.

Мышление было нисколько не шатким – обычным. Реальность, насколько могла судить Рита, воспринималась в полном объеме и адекватности. Человек в чуточку помятом халате больше всего походил на врача, а помещение, в котором они находились… если это не больничная палата, то Маргарита – спятивший Микки-Маус. Другие больные отсутствовали, палата была явно не общей и, судя по имеющемуся в ней оборудованию и уровню ремонта, точно не бесплатной. Ну тут ответ простой: наверняка видели документы, скорее всего, позвонили в фирму, Роберт и избавил босса от всех прелестей бесплатной медицины…

– А как вы думаете – где? – моментально последовал встречный вопрос.

Эскулап нисколько не напоминал пухлощекого любителя градусников, придуманного Чуковским: монументальный, широкоплечий, гладко выбритый, с цепким, даже жестковатым взглядом зеленых глаз. Такой типаж уместнее смотрелся бы где-нибудь на афише, оповещающей о схватке бойцов «ММА», чем в больничных интерьерах.

– В клинике, – лаконично сказала Рита; доктор молча кивнул. – Сколько я здесь?

– Вы помните, что с вами произошло? – ненавязчиво поинтересовался эскулап.

Медсестра (санитарка?) по-прежнему не двигалась и даже не пробовала вставить слово, являя собой идеальный образец вышколенного персонала.

– Помню.

Марго действительно помнила все: от утра, когда она уехала в Питер, и до мига, после которого навалилось беспамятство. Сон тоже сохранился в памяти – весь, до мельчайших нюансов, большинство из которых девятьсот девяносто девять человек из тысячи предпочли бы забыть навсегда… Но Маргарита была той самой тысячной, во многом идущей наперекор устоявшимся правилам и привычкам толпы.

Она легонько подвигала руками-ногами, прислушиваясь к ощущениям в теле. Сильной боли не было, разве что в левом бедре присутствовал некоторый дискомфорт, крайне похожий на банальный ушиб. В теле ощущалась некоторая вялость, но утверждать – что Марго была прочно прикована к больничной койке, не стоило. Еще побаливала голова, но боль была несильной, словно затухающей.

– У вас все в порядке, – заверил доктор, сразу раскусивший суть телодвижений Риты. – Говоря начистоту: крупно вам повезло. Исключительно. Машина восстановлению не подлежит, а на вас – царапины по пальцам одной руки пересчитать можно. Ну если не считать удар головой. Но, опять же, ничего серьезного.

– Что там случилось, на Московском? Все было так быстро…

Доктор задумчиво потер переносицу, словно размышляя, стоит ли сейчас посвящать Марго в эти подробности. Отвел взгляд в сторону.

– Колесо у большегруза заклинило, он на встречку, и… Меня, понятно, там не было: по новостям смотрел. Двенадцать трупов, не считая тех, кто с травмами.

– Двенадцать? Что-то чересчур… – сказала Маргарита, чувствуя, как от сердца и дальше пополз паршивый, кромсающий душу холодок. Скорее всего, она знала.

…зеркало заднего вида, панелевоз, заваливающийся на «Газель» с работягами… ответ, требовалось только подтверждение.

– Если помните – панелевоз там ехал… – хмуро сообщил эскулап. – А по соседней полосе развозка народ со смены везла. «КамАЗ» занесло, плиты на «Газель» попадали. Семеро только оттуда…

Рита не сомневалась – не будь она тем, кем являлась в этой жизни, не узнала бы и этих крох информации. С обычными пациентами, как правило, лишнего не болтают.

– Вам плохо? – Врач наклонился к резко побледневшей Марго; в позе медсестры теперь было что-то от стойки гончей, готовой к любому повороту событий. – Скажите что-нибудь!

– Я нормально… – внятно проговорила Рита мертвеющими губами.

Холодок превратился в мороз, и на заиндевевшем стекле памяти кто-то раз за разом выводил слова – чем-то горячим, оставляющим красные потеки…

…Кровь вижу… Подумай, не спеши. Не спеши. Смерть вижу, кровь…

Перед глазами возникла стрелка спидометра, ползущая к отметке «120». Держи Маргарита привычные девяносто, обгона развозки просто не было бы! Да, трагедия была неминуема, большегруз выбросило бы на встречную полосу – в любом случае. Возможно, Рита сейчас лежала бы не в комфортабельной палате, а на столе морга: но…