Самый завидный подонок

— Придумай что-нибудь. Ты же Генри Локк, черт возьми.

Вот так я и оказываюсь в мастерской на набережной в три часа ночи. Я нахожусь в модельном зале на третьем этаже. Мой смокинг висит на чертежном столе. У меня в руке очень большой стакан кофе, но я к нему практически не прикасаюсь.

Я проснулся. Протрезвел. Кто-то портил мой мир, но это была не Вики.

Она не отвечает на мои звонки, но я все еще могу говорить с ней — на языке, который она понимает лучше, чем английский. Я работаю всю ночь и все утро.

Глава двадцать вторая

Вики

Я потягиваю кофе, сидя за нашим маленьким столиком, стараясь вести себя тихо и не разбудить Карли, которая спит в своей маленькой, отгороженной занавеской комнатке со Смакерсом.

— Все равно это никогда бы не продлилось долго, — шепчу я.

На другом конце комнаты попугай Бадди дергает головой, наблюдая за мной блестящим черным глазом.

Я опускаю голову на руки. Генри хотел поговорить. Что бы он сказал? Но это не имеет значения.

Генри строит мосты из металла и камня, но доверие построить сложнее. Доверие означает пересечение невидимого моста, построенного из того, во что вы верите. Он не был готов сделать это. Не для меня. И почему он должен это делать?

Почему он должен верить мне, когда я сказала, что все исправлю? Но боже, как хорошо было, когда он, казалось, верил.

Казалось, мир стал новым.

Приятная сказка, пока она длилась. Но он такой же, как и все остальные. И, возможно, я просила слишком многого.

Не похоже, чтобы у нас когда-нибудь могли быть настоящие отношения. Он узнает, что я Вонда, и возненавидит меня. И, если он проговорится, это поставит под угрозу Карли. Мама найдет ее.

Я верну ему его дурацкую компанию, и все. Это все, что когда-либо могло быть.

Карли выходит со своим айпадом, Смакерс следует за ней по пятам.

— Я думала, ты спишь, — упрекаю ее.

— Я вроде как спала.

— Что не так? — спрашиваю я.

— Ничего, — произносит она.

— Что? — нажимаю я.

Ее взгляд устремляется на черный экран.

Я хватаю его и нажимаю, чтобы разблокировать, а там Генри, ослепительно выглядящий в смокинге. Красивая женщина с ним под руку. На другом снимке он наклоняет ее в танце, и они оба смеются.

Я сглатываю.

— Что это такое? Это было прошлой ночью? — я смотрю на дату. Да. Прошлой ночью.

Карли стоит позади меня.

— Это ничего не значит. Богатым парням приходится ходить на многие такие мероприятия, — говорит она. — Это часть того, чтобы быть богатым.

Я вытираю лицо, убеждая себя, что все хорошо. Я сказала ему, чтобы он отвалил, всеми возможными способами.

— Я не знаю, как относится к тому, что ты так много знаешь об образе жизни богатых и знаменитых. Это бесполезная вещь для изучения, — я выключаю эту штуку, но образ Генри, танцующего с великолепной рыжеволосой девушкой, врезается мне в память.

— Эта девушка получила танец, — бесполезно указывает Карли. — У тебя есть компания.

— Еще не пришло время для глупого количества конфет с мороженым? — спрашиваю я.

Она усмехается.

— На завтрак? Не блефуй, я могу поймать тебя на слове.

Я встаю и начинаю готовить ей яичницу.

— Вечером.

На выходе мы обнаруживаем в вестибюле коробку, адресованную мне. Она размером с кофейную кружку, но идеально квадратная, завернутая в синюю бумагу цвета Локков.

— Эм, — говорю я, вставляя ключ в замок.

— Ты не собираешься ее открывать? Разве ты не хочешь посмотреть?

— Я знаю, что в ней. Это то, о чем богатые парни думают, они могут использовать, чтобы купить что угодно и кого угодно. Я этого не хочу.

— Может быть, это что-то приятное.

— Я не хочу знать.

Она выхватывает ее.

— Могу я открыть? — она трясет ее. — Легкая, как воздух.

— Тебе нужно выбросить эту коробку.

— Даже не заглянув внутрь?

— Даже не заглянув внутрь, — говорю я, направляясь к выходу.

Богатый болван, богатый болван, богатый болван, — говорю я себе всю дорогу до школы Карли. Но это не укладывается в голове. Мне нужно выбросить из головы Генри. Меня нужно привязать к стулу, и каждый раз, когда я вижу фотографию Генри, бить током или окатывать холодной водой.

Но это просто заставляет меня задуматься о том, что сказал Генри: Если бы я хотел прическу «взрыв на макаронной фабрике» и жить в женской сумочке, я думаю, что смог бы найти госпожу, которая сделает так, чтобы это произошло.

Я улыбаюсь.

Я иду к творцам, и, конечно, все спрашивают, где Генри. Очевидно, он появлялся, разыскивая меня. У нескольких человек есть вопросы по работе комиссии. Я даю им номер Эйприл. У Эйприл есть инструкции, что я в отпуске. Она предупредит меня обо всем важном.

На третий день я официально становлюсь жалкой. Мы были вместе больше двух недель подряд, и я скучаю по его лицу. Я скучаю по тому, как тщательно он объяснял все до последней мелочи о своей компании. Его дурацкие методы для запоминания всех имен. Я скучаю по тому, как мы заканчивали предложения друг друга.

Я не хочу его видеть. Не могу.

Затем наступает фаза такой сильной тоски по нему, что я начинаю заключать невыносимые сделки с самой собой. Я говорю себе, что если я не открою посылку, я могу выйти в интернет и поискать его новые фотографии, и это будет еще хуже. Верно?

Так что это предупредительные меры.

Должна. Открыть. Посылку!

Я иду искать Карли.

— Ты можешь открыть ее.

Она хмурится:

— Ты просила меня выбросить ее.

— Сходи за ней.

Она хмурит брови:

— Я уверена, что мусорщик уже забрал ее.

— Аха. Иди и принеси.

Карли вскакивает и уходит в свою отгороженную комнатку. Она возвращается и ставит коробочку на кухонный стол между нами, практически потирая руки.

Я пододвигаю ее к ней: