Сатанинские стихи
Шрифт:
Возле шатров Владельцев Пестрых Верблюдов они находят Махаунда, стоящего с закрытыми глазами, твердо видящими цель. Они задают свои беспокойные вопросы; он не отвечает. Спустя несколько мгновений он входит в поэтический шатер.
Аудитория внутри шатра реагирует на появление непопулярного Пророка и его несчастных последователей насмешками. Но, поскольку Махаунд идет вперед, плотно прикрыв глаза, шиканье и свист замирают и тонут в тишине. Махаунд не открывает глаз ни на миг, но его шаги уверенны, и он достигает сцены, ни разу не споткнувшись и не столкнувшись ни с кем. Он поднимает лицо к свету; но глаза его по-прежнему закрыты. Собравшиеся поэты-лирики, сочинители од карателям {620} , чтецы поэм и сатирики — Баал, разумеется, среди них — пристально глядят на лунатичного Махаунда — с весельем, но и с некоторой долей неловкости. Его ученики проталкиваются сквозь толпу в поисках места. Писцы
620
Английское слово «assassin» («наемный убийца», «каратель») происходит от названия секты ассасинов (хашашинов). Однако в романе речь об ассасинах в буквальном значении идет единственный раз, в шестой главе, в остальных же случаях для этого слова используются более традиционные переводы.
Гранди Абу Симбел отдыхает напротив, устроившись на шелковистом ковре возле сцены. С ним, великолепная в своем золотом египетском ожерелье, — его жена Хинд, ее знаменитый греческий профиль с черными волосами, столь же длинными, как и ее тело {621} . Абу Симбел поднимается и обращается к Махаунду.
— Добро пожаловать. — Он — сама учтивость. — Добро пожаловать, Махаунд, провидец, кахин.
Это — публичное заявление уважения, и оно весьма впечатляет собравшуюся толпу. Учеников Пророка больше не отпихивают в сторону, но позволяют им пройти. Изумленные, полудовольные, они пробираются в первые ряды. Не открывая глаз, Махаунд начинает говорить.
621
Ср. описание Аиши в четвертой главе.
— Это — собрание множества поэтов, — явственно произносит он, — и я не могу похвастаться, что был одним из них. Но я — Посланник, и я приношу стихи от Большего, чем любой находящийся здесь.
Аудитория теряет терпение. Религия — для храма; джахильцы и паломники собрались здесь ради развлечения. Заткните парня! Вышвырните его!
Но Абу Симбел говорит снова.
— Если Ваш Бог действительно говорил с Вами, — молвит он, — тогда весь мир должен слышать это.
И вмиг в шатре наступает полная тишина.
— Звезда {622} , — восклицает Махаунд, и писцы принимаются писать.
— Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного!
— Клянусь Плеядами {623} , когда они закатываются!
— Не сбился с пути ваш товарищ; и не заблудился.
— И говорит он не по пристрастию.
— Это — только откровение, которое ниспосылается.
— Научил его сильный мощью,
— Обладатель могущества; вот Он стал прямо
622
Название 53-й суры Корана. Текст приведен по переводу И. Ю. Крачковского с небольшими изменениями там, где этот перевод вступал в концептуальные разногласия с английским текстом.
623
В переводе Крачковского — «клянусь звездой». Плеяды (также известны как Объект Мессье M45 или Семь сестер; старинное русское название — Стожары или Волосожары) — рассеянное скопление в созвездии Тельца; одно из самых ближайших к Земле и одно из наиболее заметных для невооруженного глаза рассеянных скоплений.
— На высшем горизонте,
— Потом он приблизился и спустился,
— И был на расстоянии двух луков или ближе,
— И открыл Своему рабу то, что открыл.
— Сердце ему не солгало в том, что он видел.
— Разве вы станете спорить с ним о том, что он видит?
— И видел я {624} Его при другом нисхождении
— У лотоса крайнего предела.
— У Него — Сад Прибежища.
— Когда покрывало лотос то, что покрывало.
— Не уклонилось мое зрение и не зашло далеко:
624
В переводе Крачковского (и, судя по всему, в арабском оригинале) — «и видел он» (в третьем лице, которое сохраняется и до конца приведенного отрывка).
— Я действительно видел из знамений своего Господа величайшее.
На этом месте, без малейшего следа колебания или сомнения, он читает два следующих стиха:
— Но видели ль вы Уззу, Лат, и третью среди них — Манат?
После первого стиха Хинд поднимается на ноги; Гранди Джахилии вытягивается в струнку. И Махаунд, не раскрывая глаз, декламирует:
— Они — возвышенные птицы {625} , желанна помощь, что подарят их десницы {626} .
625
Использованное здесь арабское слово означает «лебеди» или «журавли», а фигурально употребляется иногда, когда речь идет о стройных и красивых юношах.
626
В оригинале строки рифмуются: «Have you thought upon Lat and Uzza, and Manat, the third, the other? They are the exalted birds, and their intercession is desired indeed». Исследователь ислама Август Мюллер (пер. Л. Пантелеева) приводит более точный, хотя и нерифмованный перевод: «Хорошо ли вы поразмыслили о Лат, и Уззе, и третьей между ними, Манат? Да, они подобны благородным лебедям, и действительно на их заступничество можно надеяться!» Собственно говоря, именно эти строки и являются «сатанинскими стихами» в изначальном смысле слова.
Пока шум — возгласы, приветствия, ругань, преданные крики богине Ал-Лат — ширится и взрывает пространство шатра, и без того удивленная конгрегация созерцает вдвойне сенсационное зрелище Гранди Абу Симбела, который прикладывает большие пальцы к ушным раковинам, расставляет пальцы обеих рук веером и громким голосом произносит формулу: «Аллах Акбар {627} ». После чего падает на колени и уверенно прижимает лоб к земле. Его жена, Хинд, немедленно следует его примеру.
627
Аллах Акбар (правильнее — Аллаху Акбар, но в русском языке более устоялась эта форма) — Аллах велик. Главное мусульманское провозглашение, с которого, в частности, начинается призыв к молитве.
Все это время водонос Халид оставался возле полога шатра. Теперь он в ужасе глядит на всех собравшихся здесь, ибо толпа мужчин и женщин в шатре и за его пределами начинает становиться на колени, ряд за рядом, шевелиться, слегка пульсировать во все стороны от Хинд и Гранди, будто те были галькой, брошенной в озеро; пока все собрание, снаружи и внутри шатра, не становится на колени пятой точкой к небу пред грезящим Пророком, признавшим божества городского патрона. Сам Посланник остается стоять, словно не желает присоединяться к собранию верных. Разрыдавшись, водонос убегает в пустынное сердце города песков. Слезы его, бегущего, прожигают в земле дыры, словно содержат некую едкую коррозийную кислоту.
Махаунд остается недвижим. Ни следа влаги не найти на ресницах его нераскрытых очей.
Той ночью — ночью опустошающего триумфа Бизнесмена в шатре неверных — произойдут некоторые убийства, за которые первая леди Джахилии спустя долгие годы ожидания свершит свою страшную месть.
Дядя Пророка Хамза возвращается домой один, с головой поникшей и седой в сумерках этой меланхоличной победы, когда он слышит рев и оглядывается, чтобы увидеть гигантского красного льва, напружинившегося перед броском на него с высоких зубчатых стен города. Он знает эту тварь, это предание. Лоснящийся багрянец его шкуры сливается с мерцающим блеском песчаной пустыни. Его ноздри выдыхают ужас одиноких мест земли. Он изрыгает чуму, и когда армии осмеливаются забраться в глушь, он пожирает их без остатка {628} . Сквозь синий последний свет вечера он кричит на зверя — безоружный, готовый встретить свою смерть:
628
Немного видоизмененная цитата из «Искушения святого Антония» Гюстава Флобера (пер. М. Петровского).
— Прыгай, ты, блядский мантикор! Я передушил много больших кошек в свое время... Когда я был моложе. Когда я был молод.
Позади него раздается смех, и смех этот отражается — или это только кажется — от зубчатых стен. Он оглядывается вокруг; мантикор исчез с крепостного вала. Он окружен группой разодетых в причудливые платья джахильцев, возвращающихся с ярмарки и хихикающих:
— Теперь, когда эти мистики приняли нашу Лат, они видят новых богов за каждым углом, да?
Хамза, понимая, что ночь будет полна ужасами, возвращается домой и требует свой боевой меч.
— Больше всего на свете, — рычит он пергаментнолицему оруженосцу, служившему ему верой и правдой в бою и в мирное время сорок четыре года, — я ненавижу допускать, что у моих врагов есть особенности. Я всегда думал, что лучше убивать проклятых выблядков. Лучше всего кровавое лекарство. — Меч оставался вложенным в кожаные ножны со дня его преображения силой племянника, но сегодня вечером он доверяется слуге: — Лев на свободе {629} . С миром нужно еще подождать.
629
Со словами «лев» и «свобода» связано имя другого персонажа романа — Ухуру Симбы (см. далее). Также, вероятно, это намек на Абу Симбела, чье имя может быть связано со львом.