Сатанизм. История, мировоззрение, культ

Евразийский автор Андрей Коваленко пишет об определении цивилизационной принадлежности человека на основе его отношения к индивиду: «Лакмусовой бумажкой для установления цивилизационной принадлежности человека можно считать отношение к индивиду в западном понимании этого слова. Ценность отдельно взятой человеческой жизни в рамках социума является критерием, который с удивительной точностью способен показать не только всю систему ценностных ориентаций, согласно ему можно поставить диагноз и о возрасте цивилизации, о перспективах ее исторического развития.

Фундаментом так называемых «европейских ценностей» является как раз эта всепоглощающая идея о первозданной ценности жизни, биологического существования отдельного индивида. Уже на этой основе строятся дальнейшие философские концепции, социально-политическая система, этика повседневной жизни. Это, вероятно, служит стержнем любой цивилизации, глубинной и неосознанной философией которой является отношение к человеку и его месту в мире.

В предзакатном Советском Союзе, когда уже выступила наружу та настоящая, не мессианская, не идейно устремленная основа марксизма, которую в традиции большевизма было принято не замечать, именно тогда в бешеной погоне за импортными духами, дорогими коврами и новыми «Волгами» родилась по сути своей эпохальная фраза: «все [у них на Западе] для людей».

Все для человека – такова и идейная установка Нового Времени, поставившая в центр космоса человеческого индивида. Сделав из отдельной человеческой особи константу, незыблемый пьедестал для поклонения, «меру вещей», Просвещение впоследствии вообще отвергло Традицию как набор неких предрассудков, бесовщину и мракобесие. Советский же Союз, несмотря на формальное следование идейной программе Просвещения, приняв одновременно конституционные формы устройства и марксистский вариант гуманизма, как в ковчеге спас свои основные глубоко архаичные черты, а главное – традиционный взгляд на человека не как на самоцель исторического развития, а как на средство проведения в этот мир некоей высшей идеи, медиатор мира горнего и дольнего.

Именно этот тонкий срез коллективного сознания дает нам представление об истинном значении софистического тезиса о том, что «человек есть мера всех вещей». Тезис чисто полемического, нефилософского свойства, годный разве что для пустопорожней софистики (стоит напомнить, что первыми адвокатами как раз и являлись софисты). Преемственность этого курса античной мысли блестяще доказывает современный адвокат Барщевский и люди схожих политических ориентаций.

Большие человеческие общности и отдельный человек в их составе в традиционных цивилизациях обслуживают некую высшую идею, в этом заключается конечный смысл их индивидуальной экзистенции. Поэтому-то в Союзе, в этом геополитическом heartland’е никогда не могло быть «все для людей». Гуманистические и прогрессистские установки марксизма, до поры остававшиеся в тени революционного пафоса, а затем - освободительного подвига, вышли на поверхность уже в 60-х.

А если окинуть взором всю историческую картину Руси, то окажется, что и в эпоху Рюриковичей, и в эпоху Романовых, и в доблестные сталинские времена жили и умирали русские люди не во имя свое, а ради некоей высшей цели, смерть в жертву которой не считалась напрасной. Действительно, в чем же состоит ценность жизни, если не в нашем отношении к ней? Ни в одну войну мы не «спасали рядового Райена». Не замечая тяжелых потерь, мы шли напролом, затыкая своими кровавыми телами огневые доты противника.

Удивительно, но даже сейчас, когда, кажется, победили рынок и либеральные ценности, вой сирен скорой помощи на улицах наших городов значительно глуше, чем на улицах европейских городов. «Тревога! Человек умирает!» - как бы трубят сирены карет скорой помощи на улицах Неаполя или Берлина, везя чье-нибудь стремительно остывающее тело в больницу. Пусть это была полувегетативная профаническая жизнь очередного сына своего века, но она уже ценна как таковая.

Именно по этой причине в Америке самыми-самыми героями считаются пожарные, вытаскивающие сонных обывателей из горящих домов, а мы бесконечно кладем жизни на стройках века, не жалеем живота своего на полях сражений, с кровавыми послевоенными мозолями на руках запускаем человека в звездную синь. И умирали мы на полях Второй Мировой вопреки мнению наших прогрессивных либералов-западников не только за свои семьи, которые остались в тылу, а за высшие идеалы, которыми были воспламенены наши сердца.

Устремив мечтательный взор в прекрасное далеко, где люди всей земли живут счастливо, где «все будет прекрасно, все будет в кайф, там, наверное, вообще не надо будет умирать», мы не жалели жизней – ни своих, ни чужих. Чего стоит наша жизнь по сравнению с такой мечтой? Никогда на Руси не считались с жизнью отдельного индивида, пожертвовать которой было не только можно, но, при некоторых обстоятельствах, необходимо. Из этого не делали огромной трагедии и величайшей скорби. Гибли миллионами, и считали честью умереть за родину, за веру православную, за что-то высшее.

Русские не умирают! Умирают американцы, немцы, шведы. Мы же кладем головы на алтарь революции или героически гибнем за сохранение собственной национальной идентичности, подпирая своими костями фундамент чего-то более великого и прекрасного, чем мы сами. Только для прекраснодушных гуманистов широкого розлива со своими гипертрофированными представлениями о «слезинке ребенка» нет и быть не может ничего ценнее человеческой жизни. Диким варварством и упрямой иррациональностью кажется им русская «воля к смерти». Верно, ведь для них «Бог умер».

Английский философ Беркли говорил, что люди живут, пока их может кто-то созерцать. Логически продолжая свою мысль, он писал о том, что отдельный человек, оставаясь наедине с самим собой, не проваливается в небытие только потому, что остается под бдительным взором всеединого Бога. Изъяв искусственными средствами Бога из христианской некогда цивилизации, европейцы сами постепенно переходят в сферу виртуальности. Человек, как ценность мира сущего, а не бытийного, не обладает реальной онтологической ценностью. Человек сам по себе – ценность виртуальная. Только в своей связи с Абсолютом мы способны почувствовать реальный вкус жизни, и жизнь как таковая, строго говоря, здесь уже не имеет такой самодовлеющей ценности, которую хотят навязать нам прогрессисты-западники.

«Жизнь – лишь сон мотылька», - эти слова произносят самураи перед ритуальным самоубийством». (Андрей Коваленко «Отряд не заметил потери бойца». Сайт «Евразия.org». 17.10. 2008).

286. Известный испанский философ, создатель учения рациовитализма Хосе Ортега-и-Гассет (1883-1955) пишет в данной связи: «европейская идея, которую прошлый век окрестил либерализмом, в конечном счёте, и есть то непреложное и неизбежное, чем сегодня стал, вольно или невольно западный человек».

287. Исраэль Шамир. Доклад на конференйии «Религия в современной системе международных отношений: либерализм и традиционное сознание», факультет международных отношений, Санкт-Петербургский госуниверситет, 24 ноября 2006 года. Журнал «Курс. Русский проект», Саратов, июнь 2008, с. 56-57.

288. Исраэль Шамир. Доклад на конференции «Религия в современной системе международных отношений: либерализм и традиционное сознание», факультет международных отношений, Санкт-Петербургский госуниверситет, 24 ноября 2006 года. Журнал «Курс. Русский проект», Саратов, июнь 2008, с. 56-57.

289. Антон Лавей «Теория и практика сатанинской магии». Электронная версия: «Библиотека в кармане», выпуск 14, компакт-диск № 2.

290. Алистер Кроули вместо термина «магия» использует иногда термин «магика». Поэтому название данной его работы иногда переводится как «Магика в теории и на практике». Данную книгу, как и большинство трудов Алистера Кроули, можно бесплатно скачать из Интернета.