Сборник.Том 6

— Я и сам думал об этом, — кивнул Пелорат. — Может, поговорим? Я знаю, ты в отчаянии, дружочек, и не хочешь разговаривать… в общем, если хочешь, чтобы я оставил тебя в покое, я могу уйти.

— Да говори, говори… — почти простонал Тревайз. — На что я ещё способен, кроме как слушать? Давай, поехали.

— Я так понял, что ты всё-таки не очень настроен слушать, ну да ладно. Попробую. Пожалуйста, останови меня в любой момент, если тебе надоест моя речь… Мне кажется, Голан, что Земле нет нужды предпринимать только пассивные и негативные меры, скрывая себя. Ей нужно было не просто уничтожить сведения о себе. Не могла ли она взять и подбросить фальшивую информацию и активно распространять её, тем самым скрывая правду?

— Как ты себе это представляешь?

— Ну… мы много раз слышали о радиоактивности Земли, и такой слух мог быть распущен, чтобы заставить любого отказаться от всяких попыток отыскать её. Если Земля действительно радиоактивна, значит, она совершенно неприступна. Если это так, то мы не смогли бы шагнуть на её поверхность. Даже исследовательские роботы, если бы они у нас были, не вынесли бы радиации. Вот и получается — зачем её искать? А если она не радиоактивна, натолкнуться на неё можно только случайно, и тогда у неё должна быть другая причина прятаться.

— Как ни странно, Джен, — вымучил улыбку Тревайз, — эта мысль и мне приходила в голову. Мне даже представлялось, что сведения о невероятно огромном спутнике могли быть нарочно внедрены во всёмирные легенды. Что касается газового гиганта с чудовищной системой колец, это точно так же маловероятно и точно так же может оказаться выдуманным для отвода глаз. И всё это, возможно, предназначено именно для того, чтобы заставить нас искать нечто несуществующее, так что мы спокойно пройдём мимо нужной планетной системы, поглядим на Землю, но не обратим на неё никакого внимания, так как на самом деле у неё нет ни большого спутника, ни кузена с тремя кольцами, ни радиоактивной поверхности. Следовательно, мы не узнаем её и даже не подумаем, что смотрим на неё. И даже хуже.

— Разве может быть хуже? — ошарашенно спросил Пелорат.

— Запросто. Хуже — это когда сходишь с ума по ночам и начинаешь рыскать по безграничным просторам фантазии, пытаясь найти хоть что-нибудь, от чего становится ещё страшнее.

Что, если Земля обладает исключительной способностью маскироваться? Что, если мы загипнотизированы? Что, если мы могли пройти мимо Земли, у которой есть гигантский спутник с громадными кольцами, и не увидеть ничего из этого? Что, если это уже произошло?

— Но если ты веришь в это, почему же мы тогда…

— Я не сказал, что верю в это. Я говорю о сумасшедших фантазиях. Мы продолжаем поиски.

— Сколько же можно искать, Тревайз? — помедлив, спросил Пелорат. — Когда-нибудь нам наверняка придётся бросить всё это.

— Никогда! — рассвирепел Тревайз. — Если мне суждено провести остаток жизни, скитаясь от планеты к планете, оглядываясь и спрашивая: «Простите, сэр, не подскажете, где тут Земля?» — так тому и быть. В любое время я могу доставить тебя, Блисс и даже Фаллом, если ты пожелаешь, обратно на Гею, а затем продолжать поиск самостоятельно.

— О нет! Ты знаешь, я не брошу тебя, Голан, и Блисс не бросит тоже. Мы будем скитаться от планеты к планете вместе с тобой, если так надо. Но зачем?

— Затем, что я должен найти Землю и найду её. Не знаю как, но найду… А теперь смотри. Я пытаюсь достичь точки, откуда смогу изучить освещенную сторону планеты, но так, чтобы солнце не находилось слишком близко… Погоди немного.

Пелорат замолчал, но не ушёл, а стал смотреть на экран. Тревайз изучал изображение наполовину освещенной планеты. Пелорат не видел ничего особенного, но знал, что Тревайз, связанный с компьютером, рассматривает её более зорко.

— Дымка… — прошептал Тревайз.

— Значит, здесь всё-таки есть атмосфера?

— Но не слишком плотная. Недостаточная для поддержания жизни, однако способная создавать слабый ветер, который может поднять пыль. Это общеизвестный признак планет с разреженной атмосферой. Здесь даже могут быть маленькие полярные ледяные шапки. Ну знаешь, немного заледеневших водяных паров, сконденсировавшихся на полюсах. Планета слишком теплая для образования твёрдой углекислоты… Так. Я должен переключиться на радиолокационное картографирование. Тогда мне будет гораздо легче работать на ночной стороне.

— Правда?

— Да. Я должен был сделать это с самого начала, но планета практически безвоздушна и, следовательно, безоблачна, мне представилось естественным попытаться рассмотреть всё в видимом свете.

Тревайз надолго замолчал, а на экране возникло столь причудливое переплетение радарных импульсов, что абстрактная картина планеты казалась нарисованной мастером Клеонского периода. Затем он выразительно протянул:

— Та-ак… — и вновь замолчал.

— Что — «так»? — не вытерпел Пелорат.

Тревайз мельком взглянул на него.

— Я не вижу кратеров.

— Нет кратеров? Это хорошо?

— Совершенно неожиданно, — сказал Тревайз и широко улыбнулся. — Очень хорошо. То есть просто великолепно.

63

Фаллом стояла, прижавшись носом к иллюминатору, через который маленький участок Вселенной был виден точно в той же форме, в какой его видно было бы невооруженным глазом — без компьютерного увеличения и настройки.

Блисс, пытавшаяся объяснить Фаллом, что та видит, вздохнула и тихо шепнула Пелорату:

— Не знаю, что из всего этого ей понятно, Пел, дорогой. Для неё особняк её родителя и та часть поместья, на которой он расположен, были всей Вселенной. Я не думаю, что она когда-либо выходила на поверхность ночью и видела звёзды.

— Ты действительно так думаешь?

— Да. Я не отваживалась показать ей всё это, пока она не накопила достаточный словарный запас, чтобы хоть немного понимать меня — и какое счастье, что ты можешь говорить с ней на её собственном языке.

— Вся беда в том, что я не особенно силен в нём, — виновато возразил Пелорат. — А Вселенную действительно очень трудно воспринять, если она наваливается на тебя так неожиданно. Она сказала мне, что если эти маленькие огоньки — гигантские миры, каждый из которых подобен Солярии, на самом деле они даже намного больше её, то они не могут висеть в пустоте. «Они должны упасть», — сказала Фаллом.

— И она права, исходя из того, что ей известно. Она задаёт разумные вопросы и мало-помалу начинает понимать что к чему. По крайней мере, она заинтересована, а не испугана.