Сценарист

Чувство безысходности и одиночества заставило меня обратиться к этому незнакомцу, словно к последней соломинке в бурной морской глади. Осторожно, словно каждое слово было камнем, который я бросал в эту безбрежную тьму, я заговорил.

— Так уж получилось, что у меня… нет причуды, — медленно и тихо проговорил я, ощущая, как ком подступает к горлу, — Родители желали получить полезного и достойного сына, который бы смог помочь исправить положение семьи, но, увы, на свет явился я — бесполезный, слабый и никчёмный. У родителей не самое завидное положение, да и денег всегда не хватает. Зачем им такое бесполезное существо, как я, что способно лишь отнимать время, деньги и другие ресурсы? — в этот момент по моим щекам прокатились одинокие слёзы, и я изо всех сил старался сдержаться, чтобы не заплакать, — Мои сверстники постоянно издеваются надо мной, называют бесполезным и никчёмным, и ведь всё это… правда. Поэтому я и решил оборвать свою жизнь. Так бы всем стало намного легче.

Мои слова застряли в горле, и я чувствовал, как каждый из них разрывает меня изнутри. Горькие воспоминания и боль, которую я старался забыть, всплыли на поверхность, заставляя меня с трудом сдерживать слёзы. Моя душа была разрывалась между желанием поделиться своей болью и страхом быть опять осмеянным, но в этот момент я уже не мог остановиться.

— Я думал, что это будет правильным… — продолжал я, всё ещё избегая встречи взгляда с незнакомцем, — Я думал, что это будет лучше для всех. Лучше для родителей, которые смогут сэкономить на моём содержании, и лучше для моих сверстников, которым придётся заботиться только о себе. Но сейчас… сейчас мне кажется, что я просто ненужное бремя для всех вокруг. Я просто занимаю место, которое могло бы быть заполнено кем-то другим, кем-то лучшим.

Моя рука слегка дрогнула, когда я пытался оттереть слёзы, и я почувствовал, как невыносимое чувство утраты и пустоты начинает охватывать меня целиком. С каждым словом, с каждым признанием я ощущал, как моя сущность распадается, и как мир вокруг меня становится всё более мрачным и беспросветным.

— Но я… я не хочу больше никого беспокоить. Я не хочу, чтобы кто-то из-за меня страдал. Мне было бы легче умереть, чем причинять боль окружающим. Но почему я… я всё ещё здесь? Почему я не умер?

Я позволил моему голосу затихнуть, ощущая, как слабость и усталость захлестывают меня целиком. Тяжёлая тоска и беспомощность, которые окутали меня, оставили меня безмолвным, словно обречённым на самое глубокое одиночество и страдание.

— М-да, — разочарованно произнёс мужчина, — Будь ты чуток старше, я бы сломал тебя ещё раз за такие слова. Ты хоть сам понимаешь, какую чушь несёшь? — со злобой в голосе спросил он.

Мои глаза снова обратились к незнакомцу, и я увидел в его взгляде нечто, что заставило меня замолчать. Не было ни сожаления, ни унижения, лишь сильное недовольство. Я с трудом проглотил ком в горле, внимательно выслушивая его слова, которые были наполнены каким-то оттенком гнева.

— Твои родители приходили сюда каждый день, с тех пор как ты попал в больницу, — рассказывал он, — Они умоляли врачей сделать всё, что угодно, чтобы спасти тебя. Они были готовы продать всё, что у них есть, лишь бы обеспечить твоё спасение. Мать твоя плакала каждый день, отчаянно моля о твоей жизни. Ты даже не представляешь, какой ужас овладел ими, когда они узнали, что ты попытался покончить с собой.

Я слушал его слова, но внутри меня царил хаос. Мои родители? Они... они всё это время были здесь? Я не ожидал такой реакции с их стороны. Моя сознательная попытка окончания своей жизни, казалась мне тогда, актом милосердия. Я думал, что это сделает всем легче. Но теперь понимал, как глубоко и больно оно задело их.

Мужчина продолжал:

— Ты говорил, что ты «бесполезный, слабый и никчёмный», но для твоих родителей ты был всем. Они готовы на всё, чтобы спасти твою жизнь, потому что они тебя любят. Ты можешь не понимать, как важен ты для них, но верь мне, ты значишь для них больше, чем думаешь.

Слёзы теперь было невозможно скрыть — они лились непрерывным ручьём. Сам я еле сдерживался, чтобы окончательно не впасть в истерику. Но, судя по всему, мужчине этого было мало, потому он решил добить меня.

— Они каждый день приходили в эту палату и благодарили меня за то, что я спас твою жизнь, — голос его стал все более громким, — Они не могли поверить, что кто-то решил помочь их сыну, когда тот уже собрался на тот свет. Они чуть ли не падали мне в ноги, благодаря за то, что я не дал тебе расшибиться в лепёшку! И ты думаешь, что ты тут бесполезный? Нет, мальчик, ты очень даже нужен им. Их любовь к тебе весьма сильна, и я не знаю, каким слепым нужно быть, чтобы не замечать это.

На тот момент я и представить не мог, какую ошибку совершил, решив сброситься с крыши. Конечно, осознание медленно накатывало на меня, но потребуется ещё несколько дней, чтобы я полностью понял ситуацию, в которой оказался. На тот период же весь смысл до меня дошёл лишь частично — всё из-за переживаемого шока и боли в теле.

— Надеюсь, что ты уяснишь всё для себя, пацан, и в следующий раз не будешь совершать глупых поступков, — строгим голосом процедил он, после чего выдохнул, — Пытаясь, как тебе казалось, избавить своих родителей от проблем, ты лишь добавил им неприятностей. Ты хоть в курсе, во сколько им обойдётся твоё лечение? Медицина в США всегда была особо дорогой.

Смутное чувство вины начало проникать в меня, когда я задумался о затратах, которые понесут мои родители, только чтобы сохранить мою жизнь. Я вдруг осознал, что действительно не представлял себе, насколько тяжело им теперь будут финансово. Лечение в США всегда было дорогим удовольствием, а семейные средства уже и так были на грани исчерпания.

Мои родители, которые уже столько лет работали и экономили каждый доллар, чтобы обеспечить мне лучшее будущее, теперь вынуждены были столкнуться с дополнительными расходами, которые, вероятно, будут ощущаться ими ещё долгое время. Я понял, что моё желание сброситься с крыши, было не только эгоистичным поступком, но и серьезной финансовой нагрузкой для всей семьи.

Все эти мысли и ощущения смешались в кашу в моей голове, вызывая ощущение стыда и печали. Я уже не знал, как смириться с тем, что причинил своим близким столько страданий и затрат.

Мужчина вздохнул и продолжил, на этот раз уже смягчив свой тон:

— Но тебе повезло, что тебя спас такой герой, как я, — лучезарно улыбнулся он, — В этот раз, пожалуй, я оплачу твоё лечение.

— Разве у вас так много денег? — скептично поинтересовался я, хоть и понимал, что в тот момент должен был уговаривать его не делать этого, — Не помню, чтобы видел вас в рейтинге героев.

— Денег у меня не так много, — почесал затылок он, — По правде говоря, у меня даже несколько больших долгов имеется. Тем не менее я считаю, что могу позволить себе оплатить лечение маленького мальчика, который просто запутался в жизни. Не могу сказать, что повторю такой опыт в будущем, но сейчас я почему-то считаю своим долгом сделать это, — гордо покивал головой он, после чего опустил взгляд, — И да, ты прав в том, что меня нет даже в первой сотне лучших героев. Насколько я помню, сейчас я нахожусь где-то на 1984-ом месте.

— А почему так? — искренне не понимал я, ибо тот, кто в тот момент находился в нескольких метрах от меня, виделся мне идеальным героем.

— Люди больше любят медийных героев, чем тех, кто не способен озвучить вдохновляющую речь на камеру. В добавок, из-за моей причуды меня и не хотят ставить выше — не подходит она достойному герою, — грустно улыбнулся он, — Но я не сдаюсь. Несмотря на то, что мне вечно ставят палки в колёса, я продолжаю делать то, что считаю нужным, и смотря сейчас на тебя, я понимаю, что всё это время поступал правильно. Пускай я никогда не поднимусь в топ героев, это не означает, что я вовсе не должен им быть.