Счастье от-кутюр

Восхитительно! Да, сегодня она обязательно будет на вечеринке в ожерелье, которое ее мать надевала на свадьбу.

Сглотнув, Мими снова улеглась на кровать и уставилась на шкафы, заполненные элегантной одеждой миссис Райан. Среди ее нарядов были и платья от известных европейских дизайнеров, и изысканные вечерние туалеты от дома моды Фьорини.

Глядя на шкафы с одеждой, Мими начала паниковать. Внезапно она почувствовала себя полным ничтожеством, мошенницей и самозванкой.

Разве может она со своей коллекцией конкурировать с именитыми дизайнерами?

Мими закрыла глаза, ее сердце учащенно колотилось, во рту пересохло, у нее разболелась голова. Схватив подушку, она сжала ее изо всех сил, пытаясь побороть нарастающую панику.

Кого она старается одурачить?

Что бы Мими ни делала, она всегда знала, что опозорится на дефиле.

Простонав, она накрыла голову подушкой.

Потом Мими взглянула поверх подушки на голубое коктейльное платье, напоминающее по фасону удлиненный жакет. Оно висело на вешалке и ждало своего часа. Она сама сшила его вручную. Несколько дней молодая женщина выбирала ткань и экспериментировала с дизайном.

Но сейчас она смотрела на платье глазами постороннего человека. И вдруг оно показалось ей отвратительным, неприглядным и уродливым. А ведь всего несколько часов назад Мими гордилась этим нарядом…

Если сегодня вечером она наденет это голубое платье, то выставит себя на посмешище. И подведет Хэла и Поппи.

«Ой, мама, во что же я ввязалась? Что мне теперь делать?»

Хэл Лангдон с трудом вскарабкался по лестнице, ведущей в квартиру Мими. Подняв руку, чтобы позвонить в дверь, он остановился.

Может быть, его задумка не так уж хороша, в конце концов?

Всего за семь дней Мими стала очень дорога ему. Он никогда не планировал свое будущее вместе с ней, но его неотвратимо влекло к этой женщине. Пару часов назад она рассказала Хэлу о том, как жила последние двенадцать месяцев. Она доверилась ему и поведала об очень личных переживаниях.

Хэл испытывал к ней благоговение. В течение пары минут, обнимая Мими и удерживая ее у себя на коленях, он едва не рассказал ей о том, что произошло в тот ужасный день на скале. Но у него сдали нервы, и дверца в душе, которую могла открыть только Мими, опять захлопнулась. Боль потери у Мими была еще очень сильной, и Хэл решил, что не имеет права подливать масла в огонь, говоря о своих страданиях.

Мими месяцами ухаживала за матерью, наблюдая, как та угасает. Хэл проникся к ней еще большим восхищением и уважением.

Чувство, которое он испытывал к Мими Райан, было уникальным и драгоценным. И он понятия не имел, что теперь делать с этими переживаниями. Жизнь Мими устоялась, а он по-прежнему не решил, как будет жить дальше в этом безумном мире.

Тем не менее сегодня ему предстоит ответственная миссия: помочь Мими отпраздновать показ ее первой коллекции одежды.

И Хэл намеревался выполнить свою миссию до конца.

Он нажал на кнопку дверного звонка и услышал странную версию известной мелодии Вивальди, исполняемую на расстроенном пианино в сопровождении свирели.

Через несколько секунд послышался какой-то шорох и дверь отворилась.

Мими предстала перед ним в длинном банном халате, туго завязанном на талии. Ее густые волосы были зачесаны назад и завязаны чем-то вроде банданы. Измученное лицо и шея были красными, глаза — опухшими и с потеками туши.

Все ясно.

— Готовы ли вы отправиться на бал, мисс Райан? — поинтересовался Хэл как можно радостнее, энергичнее и веселее. — Отличный наряд, между прочим. Не хватает только хрустальных туфелек. — Он посмотрел на ее ноги.

Мими взглянула вниз. На ней по-прежнему были розовые пушистые тапочки с кроличьими ушами.

— О! — ошеломленно откликнулась она и несколько раз моргнула. — Уже пора идти?

Мими покосилась на кухонные настенные часы и простонала.

— А теперь я еще и опоздаю. — Она опустила плечи, придерживая дверь, пока Хэл входил в квартиру. — Тебе лучше зайти. У меня небольшая проблема.

— Я вижу. Чем я могу тебе помочь?

В ответ она быстро кивнула. Затем последовало нечто необычное.

Мими взяла Хэла за руку и потащила его через кухню в большую старомодную спальню, заполненную массивной деревянной мебелью: шкафами, комодами, туалетным столиком и огромной кроватью с полированным изголовьем.

Казалось, каждая поверхность в комнате была покрыта фотографиями, обувью или одеждой всех видов, фасонов и цветов. Сумки были разбросаны по всему ковру и на кровати.

Судя по всему, Мими пребывала в расстроенных чувствах.

Она тяжело опустилась на мягкие покрывала кровати, а Хэл расположился рядом с ней. На подушке он заметил мужскую куртку и кружевное женское нижнее белье кофейного цвета, но ничего не сказал.

Как только Хэл обнял Мими за талию, она наклонилась и положила голову ему на плечо. Он закрыл глаза и притянул женщину ближе, осторожно касаясь подбородком ее головы, вдыхая аромат духов и слушая тихую классическую музыку, доносящуюся откуда-то издалека. Бежали минуты.

— Ты не забыла, что сегодня наш с тобой первый юбилей? — прошептал Хэл ей на ухо. — Ровно неделю назад я спровоцировал тебя и ты пролила кофе на свои туфли. Кстати, ты меня простила?

Мими фыркнула и ответила дрожащим голосом:

— Ни за что на свете.

Хэл улыбнулся:

— Вредина. Я-то надеялся, что искупил свою вину.

Мими мгновенно повернулась в его объятиях и нежно погладила по щеке. Хэл почувствовал, как от ее прикосновения из его души уходит страдание.

— Ты искупил свою вину — во многих отношениях. Не смей думать по-другому.

Он улыбнулся, взял ее руки и крепко прижал их к груди, прежде чем осмелился посмотреть Мими в глаза и прошептать:

— Тогда скажи, что тебя так расстроило. Доверься мне.

Мими медленно начала:

— Я собиралась взять на показ одну из вечерних сумочек моей мамы. И нашла внутри вот это.

Она достала из кармана халата фотографию красивого стройного мужчины и передала ее Хэлу. Он посмотрел на мужчину на фотографии, отыскивая улики, объясняющие причину расстройства Мими. Мужчина на фото был темноволосым и зеленоглазым, на нем была куртка, которая в данный момент лежала на кровати.

— Это мой папа. Мама заказала эту куртку примерно за год до его смерти, — сказала Мими, упираясь лбом в плечо Хэла. — Я даже не знала, что куртка цела, пока не стала искать, что надеть сегодня вечером. — Она взглянула на фотографию и погладила ее резные края. — Семья моей мамы не приняла моего отца. Фьорини считали его аутсайдером, несмотря на квалификацию и успешную карьеру. Мама поняла это слишком поздно. Она годами металась из Лондона в Милан и обратно. Иногда она отсутствовала в течение нескольких недель. Однажды ее не было пару месяцев. Как только в семье Фьорини возникал очередной кризис, мама бросалась в Милан. Она всегда ездила туда одна. Она любила свою семью и не могла отказать ей в помощи.