Счастье жить

Дима оглушительной славы так и не приобрел, но консерваторию заканчивал с блеском, выиграл международный конкурс пианистов, на премию возил Иветту, мать и Марию Викторовну в Париж, продолжал играть на вечерах и зарабатывал очень хорошие деньги. Иветта прижилась в журнале, стала лучшим рекламным агентом, подрабатывала еще в одном издании — тоже продавала площади и периодически писала заметки. Журналистом, конечно, ее никто бы не назвал, но простейшие обзоры оказались девушке по силам. Ее посылали на презентации и мероприятия, на которые не успевал начальник — потому что, как выразился Станислав: «Такую девушку не стыдно людям показать». Он, кстати, с удовольствием убедился, что Иветта не из породы дамочек, полирующих на работе ногти и мечтающих о мешке с деньгами. Станислав не был жадным, он не любил ленивых баб, которые хотят ничего не делать, сесть мужчине не шею и рассказывать, как много он должен женщине. Ему попадалось несколько подобных особ. В одну он даже влюбился по молодости, пока не понял, что это за штучка. Эта самая Алла любила по вечерам рассуждать об отношениях и о мужчинах, крутя в руках сигарету. Ей казалось, что жест очень изящный, хотя он сто раз говорил насчет вони и дыма.

— Женщина — это драгоценный камень, которому нужна роскошная оправа.

Алла часто общалась на форуме журнала «Космо» и от Станислава это не скрывала. Как-то из любопытства Станислав залез туда, поискал ее. Ника он не знал, но быстро нашел аватарку — лучшую фотографию в полуобнаженном виде, которую он же и снимал. От высказываний своей дамы сердца Станислав пришел в шок.

«Главная функция любого уважающего себя мужчины — зарабатывать деньги. Столько, сколько нужно, чтобы обеспечить свою женщину. Потом — детей от этой женщины».

«Нормальный мужчина не допустит, чтобы его женщина красилась дешевой косметикой, ходила в дешевые салоны красоты, носила шубу из какого-нибудь козлика и бижутерию вместо бриллиантов».

На вопросы форумчан, как у самой Ангелины (это был Аллин ник) обстоят дела с мужчинами, она хвасталась:

«Есть один более-менее постоянный, но вряд ли я выйду за него замуж. Он как раз не в состоянии обеспечивать все мои потребности. Но на шубку норковую раскручу — в конце концов, не зря же я с ним три месяца валандаюсь».

Многие участницы дискуссии выражали Алле-Ангелине респекты, а Станислав с ужасом читал дальше. Во всех темах девушка рассуждала примерно в одном ключе.

«Почему мужчина должен? Только потому что он МУЖЧИНА. Если он мужчина, конечно, а не слюнтяй и кисейная барышня. Если существо с членом МУЖЧИНА, а не просто существо с членом, то у него есть обязанности. Если он живет один сам по себе, то и обязанности у него в основном перед самим собой, если он заводит женщину, то он за нее отвечает. От и до. И не допустит, чтобы его жена ездила на метро или на паршивом жигуленке, красила волосы в районной парикмахерской и отдыхала в какой-то там Турции. Женское счастье — это чтобы рядом был настоящий мужчина, и Женщина с большой буквы всегда сумеет такого найти».

«Без денег никакие лирические отношения невозможны — кому нужны неудачники. Если мужчина не может заработать на нормальную квартиру для женщины — кто же он?»

«Первых жен бросают — тут все понятно, ведь, когда мужчинка беден, ему чуть не любая сгодится, чтоб помогала идти к Олимпу славы и богатства. А когда разбогатеет, он уже может выбирать… О девушках, выходящих замуж за нищих студентов, я не могу сказать ничего хорошего. Если у мужчины нет денег, он не имеет морального права заводить семью и вообще встречаться с женщинами».

Станислав все понял. Влюбленность прошла, розовые очки упали, умная девочка Алла-Ангелина осталась без поклонника (все равно бесперспективного, по ее словам) и норковой шубки. Станиславу было приятно, что она хотя бы «зря валандалась с ним три месяца». Он с ужасом стал перебирать моменты их свиданий и вспоминал все больше и больше нехорошего, меркантильного. Решил поделиться с другом, но друг только посмеялся:

— Ты что, не знаешь, что у большей части нынешних баб в глазах баксы щелкают? Будет тебе теперь полезный опыт и прививка от бриллиантов, нуждающихся в оправе. Дешево отделался. Мой брательник, например, одной гадюке машину успел купить.

Станислав тоже посмеялся и стал настороженно относиться к женщинам вообще и к меркантильным женщинам в частности. Хотя богатым не был, но зарабатывал неплохо и начал выбирать девушек среди начальниц — чтобы зарплата была сравнима с его зарплатой и корыстный интерес отсутствовал. Увы, девушки-начальницы имели такой же плотный график, как и сам Станислав, их тоже неожиданно срывали на переговоры или отвлекали важными звонками, они часто ездили в командировки и не стремились подчиняться мужчине. С ними было тяжело и неудобно встречаться, а жить вместе еще тяжелее. Станислав иногда даже думал, не стоит ли ему лет в тридцать пять банально заплатить какой-нибудь простой и здоровой деревенской бабе, чтобы та родила ему ребенка и написала отказ, а он найдет ребенку хорошую гувернантку и станет воспитывать один. Потому что ни с одной женщиной явно не уживется.

Иветта ему нравилась — в принципе и как девушка тоже, не только как отличный старательный работник. Но старая история с несчастной беременной Дашей (Станиславу она приходилась двоюродной сестрой), у которой начались первые схватки (в первых родах, и она боялась панически), а мужа нет рядом, и не отвечает ни один телефон, и никто не знает, где его искать, муж же наслаждается жизнью в объятиях Иветты, — эта старая история не позволяла попробовать поухаживать за Ви.

Зарплата у Иветты выросла почти втрое по сравнению со временем прихода на фирму. Станислав действительно не был жадным — он охотно пробивал у начальства дополнительные бонусы успешным работникам, премии для превысивших план, гонорары и возможность подработать, — в общем, те кто старались, не жаловались. Иветта втянулась в веселую, бурную, всегда немного нервную атмосферу журнала, научилась пользоваться купонами в кофейнях, скидками в ресторанах, спецпредложениями в клубах, а еще аккредитацией от издания и с удовольствием водила Диму, а порой и Марию Викторовну «тусоваться в злачные места». У них даже появилась поговорка — «Ну что, пойдем по злакам?» Мария Викторовна неожиданно приохотилась к посещениям ресторанов и выставок, в клубы, конечно, Иветта звать старую женщину не рисковала, у нее даже появились какие-то свои связи в театрах, в общем, полная светская жизнь.

У Наташи и отца Иветты родился мальчишка, его назвали почему-то Матвеем (имя выбрал Александр Алексеевич), Иветта очень полюбила братика. Она приезжала помогать Наташе и даже жалела, что в свое время не сняли квартиру поближе.

Родственники окончательно помирились с Иветтой, простили ей Дашкины страдания, начали снова приглашать Иветту на юбилеи и свадьбы и усиленно подталкивали к браку с Димой. Дима всем нравился, даже с мамой в виде приложения. Маме, кстати, товарки по розничной торговле напели о важности прописки и жилплощади, и она стала намного лучше относиться к Иветте (до Алсу сойдет и она, даже весьма сойдет, тем более еще и не на шее сидит, а деньги зарабатывает!).

В общем, жизнь наладилась во всех отношениях. Иветта уже сама начала подумывать насчет свадьбы, понимала, что родственники все равно не дадут провернуть тихую регистрацию и будут настаивать на традиционном «три баяна изорвали». Девушка даже поймала себя на мысли, что в ресторанах смотрит на цену банкетов, а на свадьбах знакомых выходит ловить букет невесты. Значит, пора. Иветта твердо решила — как только Дима поднимет разговор о свадьбе, она сразу согласится — будут считать деньги, собирать нужную сумму и жениться.

Как-то собрались «пойти по злакам» — на фестиваль фуа-гра, куда Иветта сумела аккредитоваться от журнала, дабы сэкономить. Мария Викторовна предварительно отправилась делать укладку, Дима должен был подъехать уже в ресторан после вечерних занятий, а Иветта слегка опаздывала (зачиталась) и быстро-быстро заканчивала макияж, когда зазвонил телефон.

Она вздрогнула от резкого звука, мазнула тушью по веку, досадливо поморщилась и схватила трубку.

— Алло-о, — протянула девушка, не скрывая недовольства. Наверняка это мама — у нее удивительный талант звонить не вовремя.