Счастливчики с улицы Мальшанс

— Не знаю, — говорю. — А чего ты ночью-то припёрся? Что, до утра нельзя было подождать?

— Подумаешь, покой его величества нарушил, — говорит. — Ничего. Чтобы не видели, что я у тебя был.

— А я своих друзей не стесняюсь, — говорю.

— Ну вот что! Хочешь заработать свои двести тысяч, чтоб Бокару отдать, и ещё столько же? А?

— Хочу, — отвечаю. — Только если ты мне снишься, так радости мало.

— Тогда иди к нам. Хоть глаза у тебя нет, но ты как-никак без пяти минут чемпион. Кулаки у тебя — будь здоров.

— А к кому это к вам? — спрашиваю.

— Не валяй дурака! Будто не догадываешься, чем я нанимаюсь. Ну да, я бандит, вор, гангстер, грабитель, налётчик! Да! Да! А ты нет? Ты честняга! Ангелок без крыльев! Так? Вот тебе и дали твой Бокар со своей шайкой. Хочешь, чтоб они тебе второй глаз выбили? Да? Иди к нам, говорю! Ну, купишь квартиру, женишься на своём лягушонке. Да с нами ты в жизни в тюрьме не окажешься! А не возьмёшь у нас деньги, Бокар тебя на пять лет упрячет. Ну, решай!

Долго он шипел, всё меня уговаривал. Наконец я ему сказал:

— Иди-ка ты отсюда. Ясно? Иди! За то, что к Юлу ходил, за то, что деньги предлагаешь, — спасибо тебе. Только я уж лучше в тюрьму сяду без вины, чем за грабёж и убийства. Понял? Мне легче с чистой совестью за решёткой торчать, чем с убийством на душе во дворце ждать. Такой уж я болван. Так что не взыщи. И давай проваливай.

Род встал и говорит тихо:

— Ну чёрт с тобой, Нис! Может, ты и нрав. Кто его знает? Прощай…

И ушёл. А на следующее утро я проснулся от стука в дверь.

— Кто? — кричу.

— Полиция! Открывай!

Открываю. Стоят двое, здоровые ребята, сами на бандитов похожи.

— Ты Нис Роней?

— Ну я, — говорю.

— Вот такого знаешь? — И суют мне фотографию Рода.

— Ну знаю.

— Да ты брось свои «ну». Как его зовут?

— Ну, Род Штум зовут. А что?..

— Не ты спрашиваешь, а мы! Ясно? Когда ты его последний раз видел?

— Давно, — говорю, — не помню.

— А вчера он у тебя не был?

— Вчера? Да я вчера чуть не в полночь пришёл.

— А ночью? Утром сегодня?

— Да вы видите, я ещё в постели лежу.

— Ты должен менеджеру Бокару двести тысяч?

— Должен! — говорю. — А я и не скрываю. У него моя расписка есть. Вы чего, за мной? Он же обещал ещё две недели подождать.

— Да на кой ты нам нужен! — говорят. — Штум нам нужен Он вчера был у певца Юла Морено. Пытался отнять у него двести тысяч. И ты двести тысяч у Морено просил. Штум не для тебя требовал?

— Нет, — говорю. — Наверное, ему тоже долги отдавать надо, и тоже как раз двести тысяч. Бывают совпадения…

Они смотрят на меня подозрительно.

— Ты шутки не шути! С полицией дело имеешь. Ясно?

— А что он сделал, Штум-то? — спрашиваю.

— Будто не знаешь! Его по шести обвинениям разыскивают: грабёж, соучастие в убийстве, вооружённое нападение — словом, хватает. Ну ладно! Имей в виду, увидишь где-нибудь Штума — немедленно сообщи в полицию. Ясно?

Они ушли, а я в себя не приду. Неужели Род, наш Род — настоящий гангстер? Убийца? Не может быть этого! Просто связался чёрт знает с кем, те попались и его тянут. И Юл тоже хорош. Род его небось припугнул, а он сразу в полицию. А ведь знает, что Род дурака валяет, он всегда дурака валял. Насмотрится своих фильмов…

Днём пошли мы с Ориель завтракать к «Максу». Хоть там теперь и не то: Юла нет, и Рода нет, да и Мари нет, а всё же тянет. Пришли, садимся.

Ориель я всё про Рода рассказал. Думал, она ужасаться будет, или Рода ругать, или ещё что. А она только обняла меня и поцеловала.

— Ты что? — говорю. — Народ кругом!

— Ну и пусть народ, — говорит. — Чего мне стесняться? Пусть смотрят!

— А за что поцеловала-то? — спрашиваю.

— За то, что деньги для тебя не главное.

Чудная! Но у меня сразу настроение упало. Денег-то действительно нет.

Сидим молчим. Вдруг смотрим, подкатывает Макс собственной персоной. Садится.

— Как дела? — спрашивает.

Рассказываю. Он языком поцокал, головой покачал.

— Да, средне, — опять помолчал, потом спрашивает: — Мари не видите?

Ах, вот в чём дело! Скучает.

Нот, — говорю. — Я и Юла не вижу. Он ведь теперь великий певец, миллионер! Он таких, как я, не помнит…

— Я-то всегда знал, что он подлец. И Мари сколько раз говорил, — проворчал Макс.

Так ведь она влюблена в него была. А влюблённая что слепая.

— Ничего подобного! — Это моя Ориель голос подала. — Влюблённая женщина всё видит. Просто она многое прощает…

— Вот-вот! — Макс говорит. — Слишком многое! Значит, распалась ваша троица? Неизвестно, где кто…

— Да нет, — говорю. — Рода я встретил как-то,

— Ну? — удивляется. — А я думал, он в другой город уехал. Где же это вы его видели? Небось всё по кино бегает.

— Нет! Заходили вот как-то с ней поесть в «Золотой лев» — знаете небось в старом городе? — вот и он там был…

— Это что возле Главного банка, да? Может, он там миллионы хранит? — смеётся.

— Да нет! — говорю. — Просто он завтракал там с приятелем каким-то.

— «Золотой лев»! «Золотой лев»! — бормочет Макс. — Знаю такое местечко. Я имею в виду — название хорошее. Надо и мне свой «Уголок влюблённых» переименовать, А то, кроме вас, тут и влюблённых-то не бывает. Ну ладно, пойду, А нам сейчас пивца за мой счёт пришлю.

И действительно прислал, хоть и скряга! Потом смотрю, надел Макс пальто, кепку и ушёл куда-то.

А на следующий день произошло ещё более удивительное дело. Утром — стук в дверь. Открываю — входят опять двое здоровенных детин.

— Вы что ж теперь, — говорю, — каждое утро являться будете? Я же сказал; не видел Штума и не знаю, где он.

— Какого Штума? — говорят. — Чего ты мелешь, парень? Мы от Бокара. Собирайся, ждёт он тебя.

«Вот оно, — думаю. — Всё!» Напрягся, решил: чего я с ними пойду, может, их там десяток, а здесь двое: ещё неизвестно, как всё обернётся, — я всё же бокс ещё не забыл. Но они, наверное, догадались, о чём я думаю.