Счастливый Цезарь

– И спросить не у кого… – была у него последняя мыслишка. – Настоящего Человека бы встретить, тот, наверное, знает. Подсказал бы, как сегодня. А марсиане поганые с пустыми глазами разве скажут, если и ведают чего? Открутится, гадостей наговорит и сгинет, если припрешь. Да я сам первый разве признался бы кому, если бы и узнал все в точности, припомнил бы Кто я, Зачем и Откуда? Никогда бы никому не сказал. Затаился бы и выжидал, пока срок кончится… А хорошо бы было все-таки припомнить. Впрочем, надо будет – напомнят!

С тем и заснул.

Напомнили про себя через сон

Поменьше надо думать о чужом, пришельцах, Марсианах. На своем надо сосредоточивать глаз, а на неведомое не зариться. Потому что заснул Андрей Петрович, а ему тут же такая тягостная дрянь причудилась, видать, все от мыслей его накануне.

Привиделось, будто он работу, вроде отчета или диссертации, сдает. Тема работы – наше внутреннее устройство, и в особенности одна мысль подчеркивается, что, если рассматривать нас как человека в человеке – такое устройство совсем непригодное… Сдает он работу, а не принимают, никак не может с делом покончить, хотя все в порядке. Все сидящие за столом, члены комиссии на Него пялятся, к работе никакого внимания. И вроде (во сне-то) не в первый раз такое происходит.

Андрей Петрович в отчаянии. Не выдержал, говорит, мол, пожалуйста, вы работу мою почитайте, ознакомьтесь, а меня чего касаетесь? – оставьте в покое! Какое я к ней отношение имею? Вы работу судите, не трогайте, мол, меня.

В этом месте к нему человек из собрания и подсаживается, в плаще.

– Я слышал, – начинает он, поглядывая. – Вы очень сильный интерес к людям испытываете? – Да так в него и впился глазами.

– Простите, – начал Андрей Петрович. – Кто вы? и чего хотите, как говорится?..

– Да бросьте, – фамильярно отмахнулся Плащ. – Я не с тем к вам. Тут совсем другое.

– Интересовался, – подтвердил Андрей Петрович неохотно. – Только давно это было. Да и не было интереса, так, любопытство, скорее…

– А не бывало так, – спрашивает Незнакомец, – чтоб вам почудилось, будто вы – не вы, не человек?

– Бывало! – честно признался Андрей Петрович…

– …И места не находится, Личины подходящей житейской никак не нацепить, в особенности, когда с женщинами. Потому что женщина доверяет тому лицу, что в центре выбитого лужка топчется. А вы – особый, и на обочине!

В этом месте стал Андрей Петрович смутно припоминать себя: “Да я же сплю, вроде бы!” – так он сам себе сказал, но Незнакомец ловко отвлек его внимание.

– Я могу вам сильно помочь, только лучше уйти нам отсюда, – зашептал Плащ и поднялся. Андрей Петрович медлил.

– Ну что же вы?! Следуйте за мной! – приказал Плащ.

Пожал плечами Андрей Петрович и последовал за Плащом.

– Я за вами давно наблюдаю, присматриваюсь, – заговорил Плащ на улице вполголоса.

– Чем заслужил, вроде ничего не натворил я такого, за что нонче Привлекают…

– Натворить не натворили, а заслуживаете! Сам не знаю отчего, но я вам сразу поверил, – так и щупал его глазками Плащ.

– Всегда легче верить, чем подозревать. Намного проще и запоминать ничего не надо.

– Это, может, и верно, но вы порой так свободно выражаетесь… Не принято свободно, мыслишка сразу виться начинает, чего это он позволяет себе? Не по заданию ли или рука у него есть крепкая? Лучше не быть таким откровенным порой.

– Да какой я откровенный?! – в сердцах воскликнул Андрей Петрович. – Вовсе и нет во мне никакого откровения… – но вторую часть не сказал вслух, только подумал…

– Конечно, – меж тем продолжал Плащ. – Вам неудобно себя хвалить. Я понимаю…

– Да что это за похвала! Ведь человек он откровенен в двух случаях, когда дурак или себя не затрудняет…

– Вот-вот… именно.

– Чего за глупость себя хвалить?

– За незатруднение, – возразил Плащ. – Потому что Незатруднять себя – есть наивысшая, непозволительная роскошь жизни. Оттого все себя затрудняют!

– А я, по-вашему, не затрудняю?

– В том все и дело!

– И потому вы за мной пристально следите?

Плащ только головой в ответ кивнул и вздохнул.

Некоторое время шли они молча. Потом Плащ неожиданно сказал.

– Так что видите сами, как получается. Лучше всего вам себя самого объявить!

– Это как это так?! Кому, куда объявлять!?

– Смелый вы человек, – вздохнул снова Плащ. – Но только я все равно вам верю…

– Послушайте! – Андрей Петрович разозлился не на шутку. – Да кто вы такой, в конце концов?! – И взял Плаща за грудки. Человек тот был щуплый.

– Я соглядатай, – не сморгнув, ответил Плащ, и Андрей Петрович его выпустил.

– Спец Служба, значит, полиция?

– Так удобнее. А вообще, надзираю для иных миров, так сказать. Такое мне вышло задание за фигурами приглядывать… уфф! – вздохнул. – Видите, как я откровенен с вами?

– Значит, вам это надо, если откровенничаете, – усмехнулся Андрей Петрович. – Впрочем, ко мне не относится ваше задание: какая я фигура?

– Надо верить человеку, – обиделся Плащ.

– Да какой вы человек, если для других миров соглядаете?

– Нонче многие в человечьем обличье ходят, – уклонился Плащ от прямого ответа.

– Ладно! – глянул на него в упор Андрей Петрович из сновидения. – Чего вам от меня надо?!

– Надо, чтобы вы припомнили… – сказал Плащ тихо.

Спящий так и дрогнул.

– Но что? Что припоминать?! – заволновался он, сам себя не понимая.

– Видите, как вы разволновались, значит, есть что! – спокойно отметил Плащ. – А припомнить немного и надо. Только про Себя, и все дела… Кто ты, откуда и с каким заданием, так сказать, выражаясь языком следственным.

– А если не стану?

– Поможем! – оборвал его Плащ. – Но лучше самому. Когда со стороны подсказывают – нет той убедительности…

– Но за что?! За что меня?.. – недоумевал Андрей Петрович.

– Такая жизнь у Нас. Заставляет задумываться. Теперь не прикроешься ни медалькой родословной, породистость кобельков и сучек роли не играет, ни деньгой, ни положением… Так что лучше всего в точности какой ты есть На Самом Деле, таким и выставлять себя! Потому что, какой ты голенький – такая тебе и цена. Поневоле задумаешься, а?!