Щекотка ревности

Я, знаете ли, тоже умею в эти приколы. А еще очень и очень люблю жить.

Мы встретились на краю этого участка с высокой травой. Я, он, разодравший ему щеку Оппенгеймер (или Хуммельсдорф), а еще арбалетный болт, таки прилетевший мне в бедро. Впрочем, к получению болта я был готов, поэтому сразу после того, как Законник, отвлеченный котом, попал мне в ногу вместо груди, я шарахнул по концу болта кулаком, моментально выталкивая его из раны. А затем прыгнул вперед, пытаясь резануть макабрца по шее.

Началась натуральная дуэль на мечах. На моей стороне была нечеловеческая сила, скорость, ловкость, более длинный меч и два чудовищных кота, парящих у нас над головами, а на стороне человека всё тоже самое, но без котов и длины лезвия основного оружия. Вместо этого, у него были метательные ножи. Короткая сшибка завершилась тем, что я отскочил с двумя лезвиями в теле и одним большим порезом, через который чуть ли не вывалились кишки, а Законник остался стоять с разрезанной до кости правой щекой и надрубленным мной коленом, потеряв шляпу и шансы на выигрыш.

Во всяком случае я так думал, выпуская по врагу проклятие.

— Xervv’s tak-lan’F! — выдавил я из пересохшей глотки заклинание, а из руки, направленной к противнику — черную, отливающую фиолетовым блеском змею проклятия на анемию.

Боевые проклятия, они знаете какие? Главное покороче, а любой эффект в масть.

Проклятие быстренько впиталось в разбитое подковой и порезанное мечом лицо макабрца, после чего я стал к нему подкрадываться, празднуя победу. Над головой гордо реяли коты.

— Blakitno, skarrsnik… — хрипя и плюясь смесью крови и слюны, выдохнул убийца монстров, — Ba daje skudro…

А потом широко улыбнулся, раздирая остатками мышц рану на лице. Я настороженно остановился, а Законник, сделав вперед неуверенный шаг, дернул головой вправо, хрустнув шеей. Крутанул мечом. Взглянул на меня и…

…на его лбу зажглись голубые символы. Три. Один за другим, вроде бы неторопливо, но набирая и набирая свечение такой яркости, что черты лица человека почти сразу стали не видны.

— Вот срань, — хрипнул я, изо всех сил выполняя маневр отступления, называемый «отчаянный прыжок жопой назад изо всех сил». Душеловы взвыли.

Мать её-Магия! Это, Мать её, Магия!!

Я был бы очень рад поофигевать в полный рост, одновременно визжа как сучка нечто среднее между отборным матом и «эврика!», но времени на это не было совершенно. На меня кидался пришпоренный самый чудовищным магическим феноменом и злой как последняя сука Законник, демонически хохоча, визжа что-то непонятное и повторяющееся, а еще пластая мечом воздух как вертолет лопастями!

— Ora, ora, ora!! — орал в экстазе взбесившийся мужик, пластуя воздух со страшной скоростью. Его рожа, рассеченная моим мечом, уже почти зажила, а нога так вообще двигалась, как новая. Я метался как припадочный, резко меняя траекторию прыжков, уклонялся, припадая к земле, размахивал своим оружием как дурак тростинкой, но на последнее макабрцу было насрать! Несколько моих ударов, запросто выпотрошивших бы человека ранее, он попросту зарастил чуть ли не быстрее того тролля, от которого я как-то раз бегал по всему городу!

Тогда меня спасли только удача, умение драпать и трансвестит на краденой машине. В тролле была прорва энергии, он регенерировал всё что можно и нельзя, а разрушительный потенциал той скотины превышал почти всё, что я встречал за три сотни лет службы в Управлении. Сейчас у меня под рукой не было ничего, а враг мало того, что бы куда сообразительнее и меньше тролля, так еще и куском мускулов, а крайне ловким типом, который…!

…сука!!!

…учится действовать в своем усиленном состоянии!!!

Это была моя любимая левая рука!

От горизонтального удара, который должен был меня располовинить, я спасся лишь тем, чем брызнул прямо в рожу Законнику кровью из культи, одновременно превращая жизнетворную жидкость в десяток крипов, один из которых сумел сдохнуть в раззявленом рту макабрца. Заодно какое-то количество моей крови попало тому на лицо и в пасть, частично вспыхнув с едким дымом, а частично оставшись в первоначальном состоянии. Пинок в душу одержимого Матерью-Магией — и плюющийся урод улетает назад в траву.

А я бегу к ахорсу.

Быстро бегу, но успев подхватить руку, принесенную одним из котов, а затем приставить её на место, прямо на пылающий от боли ожог, уже полученный от солнца. Отсеченная конечность? Херня собачья! Солнце Сомнии…?

Это смерть.

Разогревшийся на груди Камень-Кровавик, щедро делящийся со мной живительной энергией — это жизнь.

Добежать до своей лошади я не успел, в спину со страшной силой впечатался арбалет Законника, так что остаток пути я летел, подавившись начитываемым заклинанием. Впечатавшись лицом в ничем не пахнущую лошадь, я с воем натянул назад слетевший от удара капюшон, а затем, проскочив под брюхом у ахорса, сорвав с седла зачарованную флягу с кровью, один из подарков из Брайзена. Её я собирался швырнуть в лицо нападающему Законнику, но…

…оба душелова выбрали именно этот момент, чтобы налететь на человека с Макабра, пытавшегося нагнать меня. Завязалась свалка, в которой две оранжевые молнии водили хороводы вокруг отмахивающегося мечом человека, еле-еле успевая ускользать от его ударов. Законник больше не орал и не ругался, и это было плохо.

Я быстро выплеснул треть фляжки на плечо там, где оно рассталось с рукой, а все остальное всосал в себя с такой силой, что серебряные бока посудины с хлопком деформировались. Требовалось сверхусилие на то единственное, что могло меня спасти, и я использовал каждый гран времени, чтобы дать себе больше шансов на исполнение задуманного. План был поверхностен, но ничего, кроме этого, у меня больше не было в заначке.

Законник отмахивался от котов, умудрившись серьезно ранить одного, но вместо того, чтобы пытаться добить второго, ринулся на меня, спрятавшегося за ахорсом и зачитывающего заклинание. Кинулся, не обращая внимание на душелова, прыгнувшего ему на загривок и начавшего драть плоть. У меня была секунда, может, полторы, чтобы дочитать заклинание, чего явно было недостаточно, но весь секрет был в том, что я…

…не читал заклинаний. Просто бормотал под нос чушь, чувствуя, как печет лицо, руку и грудь, а задница готова переломить титановый лом.