Щепа и судьба

На другой день, когда поезд тронулся в обратный путь и из соседнего вагона раздалась лихая, разудалая песня, пробрался туда и пристроился в ближайшем купе, пытаясь нескладно, не в лад подпевать голосистым казакам. И уже через полчаса забылась обида, ушла куда-то боль и тягостное ощущение собственной ненужности никому в этом мире. Я пел, и казаки, подмигивая мне, словно понимая, что я человек их крови и духа, басовито вторили в своем многоголосье:

Черный ворон, что ж ты вьешься Над моею головой, Ты добычи не дождешься Черный ворон, я не твой…

А поезд летел по ночной степи, и из его раскрытых настежь окон вырывалась песня и тоже улетала в темную полночь, унося с собой все несбывшиеся надежды, обиды и печали…

КЛАССИКИ

Речь пойдет конечно же о классиках литературы, коль автор имеет самое прямое отношение к сочинительству. Кстати, еще до революции использовали как раз термин «сочинитель», и тот же А. С. Пушкин именно так себя и называл. Но советская власть внесла и здесь свои коррективы, и общепринятым стало слово «писатель». Пусть будет так. Но хочется разобраться с тем, с чего начали: литературные классики.

На одном из сайтов вычитал следующее:

«В литературе само понятие «классики» сложилось в последние три столетия эпохи античности и обозначало категорию писателей, которые по каким-либо причинам, не всегда ясным, считались достойными быть наставниками и служить образцами во всем, что касается получения знаний и владения словом. Первым классическим писателем считается Гомер. Уже в классический период развития Греции его поэмы «Илиада» и «Одиссея» считались недосягаемой вершиной драмы».

И далее:

«Литературоведческое понятие «классический стиль» связано с представлениями о гармонической цельности. Это понятие выступает в качестве ориентира для каждой национальной литературы. В отечественной словесности, например, классический стиль наиболее полно воплощен в творчестве А.С. Пушкина. В понятии «литературная классика» содержится представление о масштабности, значимости, образцовости произведений. Как говорил Д.С. Мережковский, писатели-классики являются «вечными спутниками человечества».

Хочу подчеркнуть, в классики записывают автора по причинам не всегда ясным… Но все же причисляют, записывают.

Первым к разделению литературных творцов на великих и «разных» призвал Ф. М. Достоевский весной 1880 года на открытии памятника А. С. Пушкину. Противник любых революционных преобразований сам сделал первый шаг к размежеванию людей на значимых и не очень. Думается, тем самым подготовив на будущее почву и для своей собственной мемориальной «доски почета». Но это его личное мнение, а не всенародного большинства, поскольку референдума на этот счет никто не проводил.

Нет, поймите правильно, я не противник почитания Александра Сергеевича и его творчества, но результатом такой избранности стало вычеркивание и списание десятков, если не сотен авторов, писавших в ту же пору, и привело к некому вождизму, столь широко пустившему свои корни в веке двадцатом. И уже того же Пушкина предлагали скинуть с «корабля современности» и заменить авторами пролетарского происхождения. А потом главным литературным критиком стал отец всех народов, который легко тасовал и писателей, и композиторов, и художников по их «полезности» для политики партии. Об этом много сказано, написано и повторяться на этот счет не хотелось бы…

Созданный по подсказке того же самого вождя Союз писателей был сконструирован по образу и подобию рыцарских средневековых орденов, только там все поклонялись Спасителю и действовали во имя и во благо Его, а писательские ордена-союзы советского образца должны были признавать и в любой своей строчке подчеркивать роль партии; иные отклонения от этой линии строго карались.

Но, коль все мои повествования связаны так или иначе с событиями, в которых я был пусть не всегда участник, но хотя бы очевидец, то попытаюсь изложить, как приобщали к литературе моих земляков в начале 70-х годов двадцатого века. Идея проведения литературных десантов на сибирскую землю исходила, несомненно, от партийных органов. Ими же, надо полагать, она и финансировалась. Дело обстояло так, что в города и поселки Тюменской области привозили поэтов и прозаиков всех мастей, включая столичных журналистов, задачей которых было опубликовать очерки в центральной прессе о происходящих событиях. Все это проходило под эгидой памяти П. П. Ершова, а потому само мероприятие получило название «Ершовские дни».

Не берусь назвать точное число пишущей братии, побывавшей с кратковременным визитом в нашей области, но в выступлениях, проходящих на Софийском дворе, участвовало никак не меньше сотни человек. Не буду называть пофамильно всех участников, скажу лишь, что ведущим был назначен Алим Кешоков, кабардинский поэт и прозаик, Герой Социалистического Труда, один из секретарей правления Союза писателей, человек, так сказать, представительный и ответственный. Вот он и представлял всех выступающих и давал им слово.

Те, кому было поручено выйти к народу, заполнившему все свободное пространство обширного Софийского двора, говорили о заслугах сибиряков, об открытии нефтяных и газовых месторождений, а если то оказывался поэт (поэтесса), то он, естественно, читал свои стихи. Но, оговорюсь сразу, что наиболее известных в то время молодых поэтов (Е. Евтушенко, А. Вознесенского, Р. Рождественского) не было. Видимо, партийные органы или не доверяли им, или боялись, что все внимание сибиряков переключится на них и другие авторы будут тем недовольны. Но то всего лишь мои фантазий, а истинные причины, тем более сегодня, вряд ли кому известны…

Народ, естественно, слушал выступающих, аплодировал, когда громче, а когда более сдержанно, но уже через час-другой маленькими группками начинали потихоньку расходиться. Но, что ни говори, это было далеко не рядовое событие для захудалого в те годы Тобольска, когда еще и речь о строительстве нефтехимического комбината не шла и горожане жили тихо, размеренно, вполне довольные тем, что имели.

Не думаю, что эти литературные десанты, а всего их было три или четыре, точнее сказать затрудняюсь, привели к вспыхнувшей вдруг среди тоболяков любви к национальной литературе, а тем более к рождению очередного местного таланта. Скорее всего эти встречи прошли на том же уровне, как, скажем, приезд актерской труппы из какого-нибудь столичного театра или выступления музыкального ансамбля, которые вскоре забывались и стирались в памяти начисто.

А закончились «Ершовские дни» так же внезапно, как и начались. Видимо, партийное руководство решило, что сибиряки в меру вкусили стихов и прозы, насладившись творчеством советских пиитов или что другое, но общенародной традицией эти дни для Сибири не стали. Руководству виднее…

Я же во время проведения этих самых встреч литераторов с народом носился с фотоаппаратом и рьяно выискивал интересные сюжеты. Но, увы, отобрать из всего отснятого материала кого-то конкретного, а тем более где-то их опубликовать, оказалось делом нелегким, и практически все фото тех лет благополучно утеряны.