Сдайся

Растущее вожделение затмевает разум, вышибает из меня опаску, оставляя лишь желание коснуться налитой груди. Взять и не отдавать, никому и никогда.

Дёргаю почти раздетую Марту на себя, резким движением, приносящим мне боль в подреберье, но не охлаждающим пыл ни на секунду.

Это как неминуемое столкновение моей силы, сомневающейся в правильности действий и хрупкости Марты, шедшей напролом, стремящейся стать одним целым.

И близость сейчас обжигает, стирает грань дозволенного, эмоциональным откликом давая отмашку – заняться физикой, когда химия давно переполнила нас обоих.

Неприлично счастливая

Марта

Между нами, словно запущена система маятника, туда и обратно. То инициатива смело перехватывается мной, то решительно возвращается браздами правления в Лёшкины руки. Которые успевают и крепко держать меня, и неистово трогать, то вдавливаясь пальцами в кожу, то царапая хоть и коротко стриженными ногтями, но всё же ощутимо травмируя её.

Вскоре безрассудная дерзость его касаний расцветет небывалыми следами, и те будут напоминать о страсти, с которой Лёша жадно берёт предложенное мной тело. Но чувства сожаления о содеянном не возникает, совестливость бесстыдно задвинута, без малейшего варианта пробиться наружу.

От нежных, почти невесомых поцелуев не остаётся и следа, мы оба будто боимся потерять время, растратить его на медлительную прелюдию, неспешный трепет, давно переполнивший нас. Теперь мы целуемся страстно, всё больше прикусывая друг другу губы, соревнуясь или же просто ненасытно пробуя вкус запретных ласк. Наполняясь всем тем, чем с упорной бесполезностью боролись, идя против природы, которая до дикого исступления вспенивала кровь.

Ощущение моей полной открытости и беззащитности перед ним не смущает, а заводит сильней, пробуждает эмоции. Лёшин порыв жаром проходится, опаляя даже душу, которую я добровольно подвела к чему-то греховному. А дыхание путается в волосах, щекочет и чувственную мочку уха, и шею с бьющейся на ней венкой. Всё настолько сладостно, томительно, что я ярко представляю, каким будет продолжение.

Касание его одежды к моей нагой коже пускает по крови такую интимную, бесконечно возбуждающую вибрацию, что я больше не могу терпеть. Хочу снять с Лёши майку, беспрепятственно коснуться разгоряченного тела, поймать дрожь, которая наверняка давно уже гуляет под лёгкой тканью.

Лёша бережно опускает меня на диван, застланный скомканным бельём, сохранившим тепло его тела после сна. Припухшие от поцелуев губы поблескивают в полумраке, не уступая озорному блеску зелёных глаз Лёши, который неспешно рассматривает меня.

Частое, хриплое дыхание выдаёт его плотское желание обладать мной, трогать, целовать и ни на секунду не останавливаться, впрочем, как и мой собственный вид, говорит Лёше о том же. Он вдруг порывисто стягивает с себя футболку, следом штаны, обнажая невероятно красивое, рельефное тело.

Переводя дух, я тянусь к мужественной фигуре, которая частенько скрашивала мои бесцветные сны, привнося в них эстетическое наслаждение. А сейчас я могу наслаждаться им в открытую.

Лёшка принимает приглашение присоединиться ко мне и избавившись от нижнего белья, нависает надо мной. Мы соприкасаемся телами, вначале легко, не решаясь на что-то большее. Ведь сильное желание раствориться в нем, вдруг откатывает, уступая место неконтролируемой боязни, предчувствия боли. Я бы и рада, переключить своё внимание, чтобы успокоиться, но объект этого самого внимания твёрдо упирается в меня. Своей эрекцией и размерами наводя трепетные опасения.

Но когда Лёшка медленно, словно знакомясь прокладывает к груди дорожку из влажных поцелуев, я сдаюсь. Крепко зажмурившись, чувствую то мягкое попеременное касание губ к моим соскам, то игривое их покусывание. То нестерпимое удовольствие от того, как Лёшкины пальцы сдвигают оставшиеся на мне стринги, чтобы плавно, поступательно погрузиться в меня.

– Расслабься, а то ты слишком туго сжимаешь, – хриплым шёпотом, будто уводит меня в другое измерение, где стыд и стеснение растворяется, смазывает болезненный дискомфорт. – Я не тороплюсь и силой брать не собираюсь.

– Зато я тороплюсь.

Быть бесконечно желанной, утопать в пряном запахе его тела и не торопиться, просто не получается, хочется всего и сразу. Испить всю его страсть и не напиться, отдать невинность и не пожалеть.

– Заметь, я терпеливее тебя, – сам противоречит своим словам, в спешке снимая тонкое кружево, рассыпая по коже мурашки от шершавых касаний его чуть сбитых костяшек. – Но сейчас терпеть, равносильно пытке.

– Лёш, – звучит очень жалобно, а сама не могу понять, хочу ли я рассказать всю правду прямо сейчас. Или же постфактум, поставить в известность?!

У меня больше нет сил унять грохот собственного сердца, что барабанит в груди. Нет выдержки плавиться под испытывающим взглядом, который исследует мои реакции, изучает.

Быть приличной девочкой поздно, а стать неприлично счастливой самое время.

Дождавшись, когда Лёшка наденет презерватив, который появился в его руках каким-то просто магическим образом. Я отчаянно толкаю Лёшу, переворачивая его на спину. Позволяю себе сесть сверху, а уперевшись ладошками в напряженную грудь, и почувствовав как горячая стыдливая волна поднимается вверх, принимаю резкий толчок.

Спрятать мучительный вскрик не выходит, а не вовремя прикушенная губа начинает пульсировать, но отвлекать от жгучей боли, постепенно сходящей на нет.

Наполненность плотью, настолько тугая и плотная, словно мы срастаемся воедино. И если я ещё слегка страдаю от сильных толчков, то Лёшка мечется от удовольствия. Безграничное доверие, безотчетный восторг, помогает приноровиться к темпу, который Лёша наращивает, углубляя свои движения. Растапливает взятым ритмом и держит крепко, помогая и подталкивая, пока его самого не накрывает оргазмом.

Всё позади, мы меняем положение и теперь лёжа на спине, я пытаюсь прийти в себя. Вернуть себе способность дышать размеренно, не закусывая губы и не жмурясь стыдливо.

– Ещё?

– Прости, – отчаянно пытаюсь смахнуть горячую ладонь, которая скользит от живота всё ниже, подбираясь туда, где от боли всё безумно саднит. Но, как ни странно, откликается на прикосновения пальцев, что находят чувствительный бугорок. Оглаживают его, вырисовывают неспешно узоры, вновь пробуждая желание, которое несмотря на отголоски тянущей боли, закручивается в тугой узел внизу живота. – Мне нужно в душ.

– Успеешь, – скользит ладонью по внутренней стороне бедра, размазывая липкую влагу, пачкаясь ярким доказательством потерянной невинности. – Или можно вдвоём!

– Не в этот раз.

– Жалеешь? Боишься, что тебя подловят на измене? – упорно допытывается, выдавая нелепые вопросы.

Я сбегаю прежде, чем Лёшка успевает меня остановить, но остаюсь в одиночестве недолго. Он следом за мной врывается в ванную комнату, держа в руках простынь с алеющими на ней пятнами. Переводит беглый взгляд к ногам с такими же красочными мазками крови, вскипая, то ли от злости, то ли от бессилия, что не может ничего повернуть вспять.