Сделка с вечностью

— Очень тяжелая. Магус Тертий, там внизу еще много жидкости. Но это не вода — что-то густое и плотное. Находка плавала в этой субстанции. Природу определить невозможно.

— Позже изучим. Возьмите образцы.

Одий осторожно шагнул к верстаку, собираясь положить находку. Было заметно, что он едва справлялся с ношей. Тертий тронул Феша за плечо:

— Шано Толл, думаю, вам следует уходить.

— Почему?

— Опасно. Мы не знаем, что это за вещь. Но ясно, что она представляет собой что-то заколдованное.

Ваграниец мотнул головой.

— Могу я хотя бы просто взглянуть на эту штуковину? Остальные советники станут меня расспрашивать. Они тревожатся. Я должен дать им хоть что-то.

— Ладно, — сдался Тертий. — Вы можете подойти, но не ближе, чем на шаг.

Феш кивнул и приблизился к Одию сбоку. Предмет в его руках оказался идеально круглым светящимся шаром, отполированным до блеска. Вся его внутренность, казалось, состояла из света. Сейчас этот свет тихо мерцал, переливаясь голубыми и светло-зелеными всполохами. Шар выглядел мирным и напоминал гигантский отшлифованный опал — с той лишь разницей, что в самоцвете цветные прожилки застыли навеки, а в этой сфере они медленно двигались. И все же Феш поостерегся подходить ближе.

— Кто и зачем мог сотворить такое? — только и мог вымолвить советник.

Тертий сделал неопределенный жест рукой.

— Никогда не видел ничего подобного. Пока даже не представляю, как его изучать.

Со стороны купели послышался шум возни и плеск.

— Здесь мы закончили. Я извлекаю артефакт, — проговорил один из магусов.

Глаза Тертия испуганно расширились.

— Нет! Рано!

Старший магус бросился к купели, но не успел: его помощник легко, как из масла, вытащил зачарованный клинок.

Феш не сразу понял, что произошло. Вернее, осознал, что зажмуриться следовало мгновением раньше. Свет — такой же ослепительный, как и прежде, снова вспыхнул, заставив гореть белым всю пещеру. Магус Одий закричал и рухнул на колени, прижимая ладони к глазам. Феш немного помедлил, пытаясь сориентироваться в этом густом потоке света, и бросился в сторону Одия. Магус коротко вскрикнул:

— Глаза!

Он выронил шар и рухнул на пол, пытаясь закрыться от потоков света.

— Шар, Шано! — возопил Тертий. — Спасайте шар!

Фештан услышал звон — с таким дребезжанием бились стекла, если в них бросить камень. Но сейчас он прозвучал так, словно разом выбили все витражи в Тысяче копий. Мигом позже стены пещеры затряслись.

— Уходим! — рявкнул Феш и бросился к осколкам сферы. Нужно было их забрать. Он стащил с верстака кусок ткани, набросал на нее осколки и наспех стянул узлом. — Тертий, где вы?

— Здесь, — тихо отозвался магус. — Я ослеп. Ничего не вижу.

Феш нашел крупный силуэт эннийца, подбежал и предложил плечо.

— Идем. Я выведу вас.

— Что с шаром?

— Разбит.

— Проклятье…

— Я собрал осколки.

— Он нужен… Целым.

Землю под ними тряхнуло с такой силой, что оба упали. Заскрежетал камень. Ворчали скалы, точно великан, проснувшийся после долгого сна.

— У нас есть проблема посерьезнее, — проговорил Феш, глядя на то, как стали рассыпаться стены. — Пещеру заваливает.

— Мои люди…

— Я не смогу вывести всех. Им помогут другие.

Тертий лишь тяжело вздохнул и замолчал. Прощался.

— Быстрее, магус! — торопил Феш, таща эннийца за собой.

Свет сошел с ума, стены гремели, каменные плиты вздыбились. Он бежал, одной рукой крепко вцепившись в запястье Тертия, а второй сжимал узелок с осколками.

Они добрались до лестницы. Феш взлетел по шатающимся ступеням, выбросил перед собой узелок и помог подняться Магусу. К ним уже спешили люди.

— Уходите отсюда! — взревел Шано и замахал свободной рукой. Он подхватил узелок, толкнул вперед Тертия и шагнул вперед, к Двери. К Магусу подбежали слуги и потащили к выходу. Феш замешкался, было тяжело дышать, в ушах гремело. Ноги почти не слушались, но он продолжал бежать.

Вылетев через врата, он рухнул в руки гвардейцев.

— Не входите туда, — сказал он.

Сзади него что-то обрушилось. В подземелье воцарился мрак. Кто-то бросился на лестницу за факелами, и вскоре площадка перед вратами слабо осветилась привычным теплым светом огня.

Феш сорвал маску и попросил факел, отдал мешок с осколками какому-то Магусу — едва ли в них сейчас был смысл.

— Что случилось внизу? — спросил его кто-то. Он не распознал голоса.

— Уходите, — приказал Толл. — Поднимайтесь, здесь опасно оставаться. Живо! Я догоню.

Оставшись на площадке в одиночестве, Фештан нар Толл снова прошел в пещеру и остановился, почувствовал неладное. Опустил факел вниз, держа на вытянутой руке. Чертыхнулся.

Двухэтажного подземелья больше не было. Верхний ярус обвалился полностью.

— Вот дерьмо, — прошептал он.

В шаге от него с потолка грохнулся здоровенный валун, выбил из руки факел, ударился об остаток верхнего яруса и грохнулся вниз. Феш попятился и юркнул обратно на площадку. Мгновением позже начала рушиться площадка.

Фештан понесся вверх по лестнице.

2.1 Вагранийский залив

— Третий день не показывается. — кормчий Стор Кольцо потеребил косички в густой русой бороде и оглянулся на помощника. — Анду, балбес, тащи солнечный камень!

— Айе!

Мальчишка — то ли сын, то ли более дальний родич Стора — метнулся к сундуку кормчего и бережно, словно то была священная реликвия, вытащил кошель из мягкой кожи. Брат Фастред внимательно наблюдал за действиями помощника, стараясь не путаться под ногами: усвоил, что лучший способ помочь на рундском корабле — не дергаться до тех пор, пока не получишь приказ. На этом корабле был только один бог и владыка — Стор, получивший прозвище Кольцо за массивный золотой перстень с кровавым рубином на мизинце.

Анду — лопоухий и худой как щепка юноша с крепкими длинными руками вернулся к кормчему и передал тому кошель, как показалось Фастреду, с легким поклоном.

— Ага, хорошо, — Стор хмыкнул в бороду, аккуратно вытащил тонкий срез прозрачного минерала — более всего он походил на кусок льда — запрокинул голову и поднес камень к глазам. — Посмотрим, куда солнышко запропастилось.

Относительно ценности этой вещицы Фастред не ошибся. Рундские мореходы называли этот предмет иссолем и передавали по наследству. Иссоль позволял найти солнце даже на затянутых облаками небесах. Такие камни продавались на вес золота, ибо от них зависели судьбы кораблей.