Сдвиг по фазе

Объявись четыре всадника Апокалипсиса у нас на пороге, им достаточно было бы взглянуть на прихожую, чтобы из соображений безопасности тут же убраться восвояси.

— Ладно. Что на ужин?

— Ты же видишь, я занята, мне не до ужина.

Маневрирую меж коробок и заглядываю в холодильник.

— Как и не до магазинов, — добавляет Лия.

Я сникаю перед почти пустыми полками.

— Яйца-то у нас остались?

— В буфете.

— Омлет с сыром?

— Да, будь так добр.

Я отнюдь не вызывался в повара, но это куда меньшая морока, чем просить жену для разнообразия отвлечься от товара и заняться готовкой.

По прошествии определенного срока я утвердился в мысли, что мне довелось жениться на женщине, олицетворяющей город ее рождения. У Лии и Лондона и вправду много общих черт: сумбурность, безалаберность, неистовость и неоднозначность. Справедливости ради, они разделяют и кое-что положительное. Иногда во время прогулки свежим осенним утром по Гайд-парку я различаю в окружающем пейзаже отсветы ее красоты. Вспоминаю о ее сострадательности, когда какая-нибудь добрая душа помогает бездомным. Вижу отблески ее остроумия в столичных музеях и галереях.

Лия, как и Лондон, склонна к крайностям. Из света в мрак, от радости к ярости. То очаровывают, то приводят в бешенство.

Как правило, я стараюсь не давать собственной жене медицинских рекомендаций, поскольку она ежемесячно посещает личного психотерапевта и исправно принимает прописанные средства. Тем не менее в тяжелые моменты, когда волей-неволей приходится вмешиваться, я говорю ей то же, что и своим клиентам: мы все надломлены в той или иной степени.

Я живу надеждой, что однажды Лия осознает, как пагубно этот проклятый город влияет на ее психику. Отрицая данный факт, она напоминает жертвы мучительных отношений, отказывающиеся принять необходимость первого шага — ухода. Слишком многие из них остаются с партнером после обещаний измениться — каковые, разумеется, так и остаются невыполненными. Это в точности проблема моей жены. Лондон — ее мучитель, и ей необходимо с ним расстаться.

— Не посмотришь фургон после ужина? — возвращает меня в реальность Лия.

— Что с ним на этот раз?

— Он как-то странно шумит.

Я разбиваю и выливаю в миску последнее яйцо.

— Дорогая, можешь поточнее объяснить?

— Когда я нажимаю на педаль тормоза, раздается такой скрежещущий звук.

— Наверное, нужно поменять колодки.

— А мне кажется, нужно поменять весь фургон, — заявляет она, созерцая какую-то аляповатую вазу.

Следовало бы ответить, что продажа кое-какого барахла, загромождающего нашу квартиру, способна существенно приблизить покупку новой машины.

Чего я, разумеется, не делаю.

— Боюсь, пока придется латать.

— Чертов фургон, — бурчит Лия под нос.

— Если это действительно колодки, то поменять их сам я не смогу. Надо будет кому-то показать.

— Когда?

— Когда получится. Ты же все равно не пользуешься машиной для работы.

— Значит, мне нужен новый проездной. Не хочу сидеть здесь днями напролет, если не на чем ездить.

Меня как будто под дых ударили.

— Ты спустила все свои деньги на товары?

Лия кивает, а мне невольно вспоминается сказка про бедолагу Джека, поменявшего корову на волшебные бобы.

— Понятно. Я переведу.

Мы ничем не отличаемся от большинства пар в том плане, что наша стесненность в средствах служит прекрасным поводом для начала очередного спора. Вскоре после свадьбы я решил, что нам лучше иметь раздельные банковские счета. Произошло это из-за злосчастного происшествия, в результате которого мы едва не оказались на грани нищеты. Лия получила электронное письмо о якобы выигрыше в лотерею пяти миллионов фунтов. Сумму обещали перевести на наш тогда совместный счет буквально в течение суток, а от нее только и требовалось, что сообщить данные карточки. В ту пору жена только начинала пользоваться интернетом, я же не догадался предупредить ее о сетевых мошенниках.

Мне до сих пор помнятся ее горящие глаза, когда я в тот день вернулся домой. И даже вкус шампанского «Вдова Клико», что Лия купила отметить выигрыш. И только когда я спросил, где она купила билет, моя жена задумалась, а покупала ли она билет вообще. Нет, не покупала.

В тот день мы усвоили важный урок, и тем не менее, если не принимать в расчет сетевых мошенников, финансы наши не были бы в столь плачевном состоянии, обитай мы хотя бы в шестидесяти километрах от Лондона. О чем бы мы ни спорили, главной причиной разногласий почти всегда оказывается проживание в этом оставленном Богом городе. Я уже редко поднимаю эту тему, поскольку разговоры о смене места жительства неизменно приводят меня в отчаяние.

— Дорогая, не накроешь на стол? — прошу я, внимательно следя за тем, чтобы не сточить кончики пальцев о терку вместе с остатками сыра.

Лия фыркает словно оскорбленный подросток и убирает какую-то книгу в одну из своих коробок. Я пробыл дома всего четверть часа и уже с уверенностью могу заключить, что сегодня отнюдь не самый ее лучший день. Пора сменить тему.

— Как, подвернулось что-нибудь интересное? — бросаю я через плечо.

— Каждая вещь по-своему интересна.

— Ну да.

— Но мне попалась одна красивая табакерка, — добавляет она, смягчившись. — Вряд ли дорогая, зато с дарственной надписью.

— Здорово. Можно посмотреть?

Табакерка меня совершенно не интересует, но мне хочется приободрить жену. Лия обожает вещи с историей, даже если таковая разворачивается исключительно в ее воображении.

Она подходит ко мне и протягивает видавшую виды табакерку.

— Что скажешь?

— Хм… симпатичная вещица.

— Давай я прочитаю тебе надпись.

Лия переворачивает коробочку и прищуривается.

— «Моему дорогому Уильяму. Всегда твоя, Эмили».

— Как мило.

— Интересно, кем они были, эти Уильям и Эмили?

Она поднимает на меня взгляд, словно бы у меня имеется ответ. Естественно, такового у меня нет, но мне достаточно просто посмотреть на жену, чтобы вспомнить, почему же я покорно сношу такую вот жизнь. Если судить по внешности, мы с Лией совершенно друг другу не подходим. Ей тридцать два, она всего на год младше меня, но старимся мы с разной скоростью — возможно, потому что на мне сказывается стресс совместно прожитых лет. Волосы моей жены напоминают цветом и отливом шоколадный ганаш, а у меня по вискам расползается седина. Кожа у нее безупречная, а у меня вокруг глаз ветвятся морщинки. Ее светло-голубые глаза все такие же лучезарные, а я с некоторых пор избегаю встречаться глазами со своим отражением в зеркале.

— Если Уильям любил Эмили хотя бы наполовину так сильно, как я тебя, наверняка они были безумно счастливы… Кем бы они ни были.

За свои слова получаю награду в виде поцелуя в щеку и улыбки. Затем Лия возвращается к столу и освобождает на нем место для двух тарелок. После девяти лет отношений я, возможно, наконец-то приблизился к пониманию собственной жены. А может, всего лишь тешу себя иллюзиями: Лия — сложнейшая и далекая от завершения работа, и мне только и остается, что вносить свой посильный вклад, чтобы удерживать ее корабль на плаву. До очередного шторма.