Седьмой круг ада

– Убит.

Однако известие о гибели симферопольского контрразведчика оставило Селезнева равнодушным. Он знал манеру полковника начинать разговор не с главного и продолжал ждать.

– Только что сообщили с нарочным. Белозеров убит в перестрелке на большевистской явке. Явка была важная, возле квартиры организовали засаду, долго ждали. И вот… – Татищев вновь молча переложил с одного конца стола на другой деловые бумаги. – А почему вы не спрашиваете, что это была за явка?

– Я так думаю, что все необходимое вы мне сами скажете, – спокойно ответил Селезнев.

– Это была явка, выданная нам всего лишь несколько дней назад вашим протеже Климом!

– Мне он, положим, достался в наследство от Щукина. Но вы хотите сказать…

– Я ничего не хочу сказать! Я размышляю! – грубо перебил капитана Татищев. – Я размышляю о том, почему на других нами выявленных большевистских явках происходило все так, как мы задумывали, здесь же…

– Вы подозреваете Клима?

– А вы?

– Я ему верю. Верю в его животное желание жить и в физиологическую трусость. Он не пойдет против нас.

– Если гибель штабс-капитана Белозерова еще можно объяснить случайностью, то побег из окруженного дома большевистского агента нельзя ничем объяснить, разве что двойной игрой Клима. Он знал о подполе, через который можно скрыться, но ничего не сказал.

Селезнев промолчал. В самом деле, что знал он о человеке, который, едва лишь его слегка припугнули, дал согласие на сотрудничество и стал делать это искренне и изобретательно?

Селезнев вспомнил о последнем донесении Клима: ему и его группе поручили ликвидировать представителя банкирского дома «Борис Жданов и К°» Василия Борисовича Федотова. Никакой группы у Клима, конечно, не было, это Щукин предложил ему такую легенду. Судя по всему, в легенду поверили, стали больше доверять. Теперь только нужно было набраться терпения – и рано или поздно севастопольское подполье окажется в их руках.

– А «гость», который сумел вырваться из засады, мог оказаться очень нужным нам человеком, – продолжал полковник. – Я все-таки верю, что это был агент из Совдепии.

«Какие основания у вас так думать?» – раздражаясь, вновь хотел спросить Селезнев, но промолчал, не сомневаясь, что Татищев объяснит все сам.

– На эту мысль меня натолкнула биография хозяина явки, – продолжил Татищев. – Оказалось, что он в прошлом профессиональный революционер, отбывал срок на каторге и в ссылке. В Симферополе поселился в июне прошлого года, за несколько дней до взятия города нашими войсками. Короче, капитан, поднимайте всю нашу агентуру. Человека, бежавшего с явки, надо во что бы то ни стало найти. Подключайте Клима…

– Нет, Александр Августович, Клима трогать сейчас не нужно, – твердо сказал Селезнев и подробно рассказал Татищеву о том, что Клим практически внедрился в севастопольское подполье, что ему поручено подпольщиками ликвидировать… Василия Борисовича Федотова.

Татищев несколько мгновений огорошенно молчал, затем неуверенно спросил:

– И что же… ради сохранения Клима вы предлагаете пожертвовать господином Федотовым?

– Ну зачем же? Это игра надолго не затянется. Просто надо будет предупредить Федотова, чтобы он был осторожен. Может, попросить его на какое-то время покинуть Севастополь. И уж во всяком случае следует взять его под неусыпный контроль. А Клим? Нет Федотова – и нет. На нет и суда нет.

– Ну что ж… пожалуй… – пожевал губами Татищев. – Значит, вы уверены в Климе?

– Да! – твердо сказал Селезнев и затем, еще более твердо и решительно, добавил: – Если сбежавший «гость» оттуда появится в Севастополе, он неизбежно войдет в контакт с местным подпольем. И все. Здесь должен будет надежно и уверенно сработать Клим.

– Согласен! – кивнул Татищев. – И все же… рассчитывая на Клима, попытайтесь и сами, с помощью нашей агентуры, выявить этого симферопольского беглеца. Разведка красных активизирует свою работу в нашем тылу. Мы готовимся к наступлению – такое скрыть невозможно. Естественно, противник постарается узнать о наших планах как можно больше.

– Я понимаю… – Селезнев какое-то время молчал, о чем-то размышляя, затем с иронической улыбкой спросил: – Скажите, Александр Августович, вам не кажется иногда, что все эти истории о сверхумных и сверхпроницательных агентах, шпионах – все это досужие вымыслы малоспособных писателей. Я много лет работал в жандармском управлении, потом в контрразведке. Сюжеты, с которыми я сталкивался – и их было много, – не годились хоть для мало-мальски пристойной бульварной книжки. В них все больше подлость, трусость, ненасытная жадность и прочая патологическая мерзость. Да, и еще много крови. Не той, романтической, а вонючей, смешанной с мочой, пачкающей стены домов и мостовые…

– Вы правы, капитан, – охотно согласился Татищев. – Да ведь и то понять надо: бульварные книжки пишутся дилетантами для дилетантов. Вот еще малость постарею и сам возьмусь за перо. Да-да, серьезно. Я напишу одну-единственную книгу. И она будет без всякой примеси фантазий: факты, только факты!

– И начнете ее конечно же с жизнеописания «королевы шпионажа» Мата Хари?

– Мата Хари – тоже изобретение газетчиков. Маты Хари как таковой не было, – серьезно ответил Татищев. – Настоящее ее имя – Маргарита Зелла, и легенды о ней далеки от действительности. Меня же интересует не вымысел, а факт. Нет, я начну с Сунь-Цзы… Читая рукописи этого китайского историка, видишь, что шпионаж был широко распространен в его стране еще за пятьсот лет до Рождества Христова. Так что по сравнению с китайцами англичане, кичащиеся многолетним опытом своей разведки, – младенцы. Нет, я хочу написать книгу, в которой будет рассказано только о лучших разведчиках мира. И будет эта книга не для обывателей, потому что в ней не будет стрельбы, погони, скачек… Каждый рассказ будет о театре одного актера. Причем гениального актера.

– О чекистах тоже расскажете? – попробовал шутить Селезнев.

Татищев смотрел на него без тени улыбки.

– Непростительно умалять достоинство врага, это ведет к неизбежным ошибкам. Ни одного серьезного труда о разведке и контрразведке невозможно сейчас написать, не упоминая чекистов. Возьмем хотя бы того же Кольцова. Разве он не достоин главы в моей книге о гениях театра одного актера?..

Телефонный звонок помешал полковнику продолжить.

– Слушаю. Добрый день, ваше превосходительство!..

Разговор был недолгим. Татищев осторожно положил на рычаг трубку и зло посмотрел на Селезнева:

– Поздравляю вас, капитан!

– Что-то случилось, господин полковник?

– Звонил генерал Вильчевский. К нему обратился господин Федотов с просьбой немедленно устроить встречу с главкомом. Утверждал, что контрразведка не дает возможности заниматься делом, ради которого он здесь. Настаивает, что на него было совершено нападение, организованное именно контрразведкой.

Селезнев неуверенно сказал:

– У него нет доказательств!

– Это несерьезно, капитан.

И вдруг Селезнева обожгла догадка. Подавшись вперед, он сдавленным от волнения голосом сказал:

– Это опять блеф, Александр Августович! Понимаете: это грандиозный блеф! Я начинаю понимать, почему господин Федотов добивается встречи с главнокомандующим и почему он прямо указывает на нас! Он решил убедить барона, что это мы похитили у него сергеевский документ. Вы понимаете? Это тонкий расчет афериста!

Вот теперь пришло время полковнику Татищеву забыть о задуманной некогда игре – ему стало по-настоящему страшно. «И сам барон, и его окружение считают, что документ у Федотова, – думал он. – И если этот коммерсант скажет, что мы его ограбили… Поверят ему, а не нам! И тогда…»