Секретный дневник доктора Уотсона
Шрифт:
– Возможно, просто для вас, – заметил я. – Но для меня это впечатляющий пример стремительного мышления и действия, лучший из всех, которые я когда-либо видел.
Было очевидно, что Холмсу мое замечание не понравилось.
– А теперь, джентльмены, – заявил полковник, – я скажу вам нечто весьма неприятное. То, ради чего мы здесь.
Мы с детективом шагнули поближе к Рейли.
– Мистер Холмс, доктор Уотсон, в Петрограде я предупреждал вас, что не следует верить словам ни единого русского, а доверять англичанину можно только на одну десятую. Так что сами смотрите, насколько вы можете доверять мне. И все же я никогда не говорил более правдивых вещей, чем скажу сейчас. Меня послали не для того, чтобы я помог вам выполнить задачу по спасению царской семьи. Напротив, я должен был обеспечить ваш провал. Причем в процессе этого провала и вы, и вся царская семья должны были погибнуть.
Я остолбенел и едва мог дышать.
Однако Холмс, услышав это признание, лишь покачал головой и обратился ко мне:
– Итак,
Признание
Откровение Рейли вывело меня из равновесия, а Холмс принялся кружить вокруг полковника, напоминая ястреба, подстерегающего добычу. Казалось, сыщик никак не может примириться с тем, что не сумел заранее разгадать тайну, которая могла бы стоить нам всем жизни. Он некоторое время молчал, а потом вдруг остановился и вернул пистолет Рейли, глядя тому прямо в глаза. Мне было очевидно, что его жест означает безмолвное перемирие. Затем Холмс снова принялся ходить кругами, слушая оставшуюся часть рассказа Рейли:
– Я не знаю, почему вас хотели уничтожить. Такие люди, как я, не задают вопросов, а лишь исполняют приказы – во всяком случае, те, которые хотят исполнять. Меня временно откомандировали из Секретного разведывательного управления в разведку военно-морского флота, а там я получил четкий и недвусмысленный приказ от заместителя директора этой службы…
– Сэра Рэндольфа Ньюсома, – перебил Холмс.
Рейли удивленно вскинул брови:
– Вы с ним знакомы?
– Скажем так: мы о нем осведомлены и не единожды слышали имя сэра Рэндольфа Ньюсома.
– Мы с ним тайно встретились несколько месяцев назад недалеко от Харвича, в одном доме, специально предназначенном для подобных бесед, – продолжил рассказ Рейли. – Мне сообщили, что Шерлок Холмс и доктор Джон Уотсон попытаются спасти царскую семью. Мне также передали, что против этого резко возражают некоторые лица из высших правительственных кругов. Конечно, существуют те, кто желал вам успеха, но я получал приказы от противоположной стороны. Более того, ни при каких обстоятельствах нельзя было допустить, чтобы вина за смерть членов царской семьи легла на большевиков; Ньюсом это особо подчеркнул. Но способ выполнения поручения оставил полностью на мое усмотрение. Мне обещали столько денег, сколько потребуется для проведения операции. Сэру Джорджу Бьюкенену, я почти уверен, сообщили совсем другое. Его начальником, конечно, является британский министр иностранных дел, имя которого известно любому англичанину, Артур Бальфур. Насколько я понял, сэр Джордж верит в то же, во что и вы: вы отправлены для спасения Романовых, а меня британское правительство тайно послало в помощь вам. Он также сказал мне, что имеется особая договоренность с лидером белых, адмиралом Колчаком, что он будет способствовать мне в выполнении поставленной задачи. Думаю, сэр Джордж не понимает, кто я такой на самом деле и какое задание выполняю. Поэтому я до сих пор не уверен, в курсе ли посол, что представляла собой моя основная работа до того, как меня откомандировали в разведку военно-морского флота. Возможно, когда-нибудь я смогу вам об этом поведать, а пока скажу лишь, что Стравицкого и Оболова я знаю уже много лет: мы познакомились в России, и они мне очень помогли тринадцать лет назад в Порт-Артуре во время Русско-японской войны.
– Вы хотите сказать, что уже тогда работали на Секретное разведывательное управление Англии? – уточнил я.
– Да. Именно там Стравицкий спас мне жизнь. Оболов оставался со мной только потому, что на меня работал Стравицкий. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я стал так осторожен с ним.
Мы с Холмсом молча кивнули.
– Что касается моих людей, то они все из ЧК. Они преданы делу революции до мозга костей. Но каждый из них думает, что и я такой же. Они также считают, что мы выполняем особую личную просьбу Ленина – доставить царскую семью в Москву для проведения судебного процесса. Цель этого суда – показать миру, почему красные были вынуждены устроить революцию, и возложить вину за народные страдания исключительно на царя. Большевики полагают, что это снимет всю вину с них и с их лидера, товарища Ленина. Роль же самого Ленина в нашем деле представляется мне загадкой. Допустим, он знает, кто вы такие. Но о чем еще он осведомлен? Может ли Ленин быть заодно с британцами? Все возможно, и по многим причинам бесполезно даже гадать об этом. – Рейли вздохнул. – Я не скрывал от своих подчиненных, что это будет опасное задание, потому что мы отправляемся прямо в центр ведения боевых действий, туда, где разворачиваются основные события Гражданской войны. Мало того, даже областные советы, как, например, Уральский, с которым вы успели познакомиться, фактически бастуют и выступают против Москвы. Многие комиссары хотят стать автономными правителями своих областей. Поэтому мои соратники были готовы к проблемам и даже почти желали их. Однако меня очень сильно беспокоит одна вещь: Бальфур напрямую приказал Бьюкенену заставить меня работать с Колчаком. Зачем в это дело впутывать еще и адмирала? Ньюсом не говорил, знает ли Колчак про полученное мной задание, поэтому я заподозрил многоступенчатый обман и решил использовать Колчака
в своих целях. Когда я встречался с адмиралом, еще до того, как познакомить вас с ним, он изложил мне тот же план, что и вам: на обратном пути из Екатеринбурга наш поезд окружат, я прикажу своим людям сдаться, люди Колчака застрелят их как предателей, а вы и я вместе с царской семьей окажемся в безопасности в руках белых, которые затем проводят нас до Архангельска. Там, после вторжения союзников, которое запланировано на последние недели июля, вас всех вывезут из страны. Теперь совершенно очевидно, что адмирал ничего не знал о приказах, полученных мной от сэра Рэндольфа. Теперь мне кажется, что про них вообще никто не знал.Холмс снова перебил его, обратившись ко мне:
– Звучит знакомо, Уотсон? Одно звено цепи не знает о функциях другого.
– Несомненно, – кивнул я.
– Звенья цепи? – переспросил Рейли.
– Да. Я расскажу вам о них позднее. Пожалуйста, продолжайте, – попросил Холмс, и полковник стал объяснять дальше:
– Я собирался использовать атаку белых как прикрытие для вашей смерти и гибели членов царской семьи.
– Каким образом? – поинтересовался я.
– Я не позволил бы своим людям просто так сдаться. Во время сражения вас всех застрелили бы Стравицкий с Оболовым. Тогда, наконец сдавшись белым, я смог бы сказать Колчаку, что некоторые твердолобые солдаты из моего отряда сами решили убить вас, чтобы не позволить Романовым спастись. Якобы после короткой стычки между верными мне людьми и теми твердолобыми типами мы победили и, в свою очередь, прикончили фанатиков. Я уже представлял, какую историю состряпает пропаганда: можно будет заявить, что члены царской семьи убиты во время неудачной попытки освобождения их частными лицами из Великобритании, которым платят неизвестные силы. Царская семья оказалась между красными и белыми во время столкновения в Вятке, а два британских подданных, убитых вместе с царской семьей, – это всемирно известный детектив-консультант Шерлок Холмс и его прославленный летописец доктор Джон Уотсон.
– Блестяще, Рейли, – с восхищением улыбнулся Холмс. – Все довольны, а вы не только остаетесь в живых, но и получаете выгоду от своих усилий.
– Возможно, так и случилось бы, но что-то пошло не так. Белые атаковали по-настоящему и не в том месте, где я ожидал, ведь предполагалось, что поезд остановят в Вятке. Как мне показалось, белые действительно хотели нас всех убить, а так мы не договаривались. Колчак меня обманул, – пожаловался Рейли.
Мы с Холмсом переглянулись и расхохотались, сообразив, насколько забавно звучит реплика полковника при сложившихся обстоятельствах. Похоже, наш смех подтолкнул Рейли к новым выводам.
– Конечно, так и было! – воскликнул он. – Именно поэтому негодяй встречался с нами в Перми: он собирался лично оценить нашу решимость, чтобы понять, насколько большой отряд ему потребуется. Какой циничный сукин сын! Кажется, теперь я понимаю, почему он изменил план.
– Пожалуй, я тоже понимаю, – заметил Холмс.
– Сейчас адмирал – просто главнокомандующий белых, – продолжал Рейли. – Но после гибели царской семьи и казни их кровных родственников, которые находятся в плену у красных, Колчак может стать новым царем. Если контрреволюция окажется успешной, то он превратится в полновластного хозяина всея Руси. Тут возникает новый вопрос: стоят ли за этим британцы? Если да, то союзники сразу же признают Колчака, а с их безграничными фондами легко будет с помощью взяток вернуть Россию в войну. Но если нет… – Рейли замолчал и задумался.
У Холмса уже имелись мысли по этому поводу:
– Из кусочков начинает складываться картинка. Однако я опасаюсь, что только Ллойд Джордж и его невидимки знают все ее составляющие и те места, на которых они должны оказаться.
Пока эти два поразительных ума соревновались в поисках решений, у меня имелся только один относящийся к делу вопрос. Впрочем, ответ на него мне был известен, но я все-таки хотел услышать, что скажет Рейли.
– Простите, товарищ полковник, что мешаю вам думать, – произнес я, – но после вашего признания у меня возник вопрос, на который я хотел бы получить ответ, если вы не возражаете.
– Пожалуйста, спрашивайте.
– Если белые атаковали бы в соответствии с планом, как бы вы поступили?
Рейли лукаво улыбнулся:
– Доктор Уотсон, я и не знал, что вы тоже мастерски владеете загадочным дедуктивным методом!
– Вовсе нет. Просто я вижу то, что может увидеть любой.
– Далеко не любой, – возразил Рейли, кивнув в сторону Холмса, который все еще был погружен в свои мысли. – В любом случае я отвечу на ваш вопрос. Конечно, я не стал бы выполнять свою часть сделки. Я просто сдался бы, как запланировано. А затем все мы жили бы долго и счастливо.
Холмс посмотрел на нас так, словно мы оба выжили из ума:
– Странно, доктор Уотсон, что всякие мелочи вроде нежных чувств могут полностью изменить жизнь человека, не правда ли? Напоминает глупую сказку о том, как грешник становится святым. Хотя в нашем случае, надеюсь, дело не зайдет настолько далеко.
Мы оба рассмеялись.
К тому времени путь починили, и мы могли ехать дальше. Оставшиеся у Рейли люди, которых насчитывалось всего восемь человек, за исключением Оболова, Зимина и машиниста, уже находились в поезде. Рейли отдал приказ трогаться в путь.