Семь способов отшить бойфренда

Я оглядела свои совсем не спортивные ноги и вздохнула:

– Да, конечно. Сама всегда хожу пешком по лестницам. А Майкл не против того, что вы сорвете его брату важное совещание?

Тони, работавший подрядчиком, должен был встретиться на стройплощадке с представителями технадзора. Не самый подходящий момент для романтического свидания. Очень похоже на ситуацию с Беном и Лиззи, но что поделать – этот метод весьма эффективен.

Мелисса засмеялась – правда, как-то неловко:

– Они с Тони редко общаются в рабочие дни. Майкл о проверке не знает. Если до завтрашнего вечера ребята не успеют поговорить, все получится. Надеюсь, вы со мной?

– Да. Буду изображать прислугу, так? Не забудьте прийти в ярость, если он откажется покинуть инспекторов ради вас, – напомнила я. – И не забудьте правило «четырех С»…

– Сентиментальная, слащавая, совершенно сумасшедшая, – перебила Мелисса. – Да, я все поняла. Тони очень дорожит своим делом. Этот бизнес принадлежал трем поколениям его семьи, – добавила она. – Честно говоря, меня это немного беспокоит.

– Ну что ж… А как, по-вашему, звучит «миссис Энтони ДиРизио»?

Лулу залаяла на меня, я показала ей язык. Потом покачала головой и подняла вверх указательный палец, призывая к молчанию Энни, которая явно собиралась что-то сказать.

В трубке воцарилось молчание. Затем послышался длинный, шумный выдох.

– Это удар ниже пояса, Шейн, – ответила, наконец, Мелисса.

– Зря вы так. Это ведь вы мне позвонили. Я же не делаю ставок на вашу будущую совместную жизнь с Тони или ее отсутствие. Просто пытаюсь выполнить порученную мне работу.

– Да, никаких ставок – кроме пяти штук.

Наступила моя очередь промолчать. Мелисса сменила гнев на милость:

– Простите, Шейн. Вы правы – я сама этого хотела. И Тони, конечно же, человек, не лишенный недостатков. В нем слишком много самоуверенности и собственнических инстинктов. А романтический вечер в его представлении – это ужин в доме у его матери. Хотя бы поэтому у нас все равно ничего не выйдет.

Я пожала плечами. Потом сообразила, что она меня не видит.

– Решать вам.

– Я согласна, – решительно ответила Мелисса.

– Не забудьте о реквизите.

– Шелковые простыни и чрезмерное количество духов. Все ясно.

– А я принесу масло для тела. У меня, пожалуй, найдется пара лишних флаконов.

– Масло для тела? Я же не собираюсь соблазнять его прямо на стройплощадке! – завопила она.

– Нет, конечно. Во всяком случае, не при мне. Бр-р… – заверила я, содрогнувшись. – Но он должен поверить, что вы готовы на это, а в таком тонком деле аксессуары очень важны.

– Вы либо очень хороший человек, либо очень плохой. Не могу понять.

– Ни то ни другое. Созвонимся.

Попрощавшись и нажав на кнопку, я взглянула на Энни. На сей раз расспросов не последовало.

– Молчи. Ничего не хочу знать. Голова разболелась от одной твоей части разговора. К тому же нам нужно обсудить кое-что относительно Ника. А после расскажешь о парне, от знакомства с которым светишься…

Энни устраивалась на кушетке поудобнее, явно готовясь к длительной беседе. Наблюдая за ней, я вдруг поникла. Сначала Бен, потом Тони, теперь Ник. Почему приходится разбивать сердца хорошим людям?

И где все негодяи? Как бы они сейчас мне пригодились!

Когда, наконец, пришло время чистить зубы на ночь, я чувствовала себя так, будто меня переехал грузовик с продукцией компании «Дримглоу». Сначала я пыталась уговорить Энни не впутывать меня в ее отношения с Ником, но мои старания завершились позорным провалом. Потом пришлось до полуночи выслушивать вместе со всеми подробный рассказ Фаррена о его первом съемочном дне.

По-видимому, играть противного работника стоянки, бросающего плотоядные взгляды на симпатичных девушек (герой Фаррена имел традиционную сексуальную ориентацию), не такое бесперспективное занятие, как может показаться. Он надеялся, что впоследствии его персонажа сделают пропавшим и вновь найденным незаконным внуком самой влиятельной дамы города, рожденным от брата ее четвертого мужа. Или от дяди ее четвероюродного брата.

Или еще от какого-нибудь очень дальнего родственника. В течение первого часа рассказа я внимательно прислушалась лишь однажды – когда Фаррен невзначай упомянул, что один из гримеров был очень мил с ним. Мишель насторожился:

– Что значит «был очень мил»?

Фаррен, рассмеявшись, пожал плечами:

– Трудно сказать. Просто вел себя дружелюбно.

– Насколько дружелюбно? Как член команды, опекающий новичка? Или как человек, желающий твоего тела? – безжизненным голосом, без тени улыбки осведомился Мишель.

Лулу заскулила во сне, отвлекая на себя внимание. Воспользовавшись моментом, я поспешила выставить красавцев из комнаты, пока страсти не разгорелись, иначе спать бы мне наверняка не пришлось.

Энни пришла в ванную, когда я там чистила зубы.

– Молодец, что выпроводила их, пока не началась четырнадцатая серия мелодрамы «Ревность Мишеля», – сказала подруга.

Я вздохнула, откладывая зубную щетку, и взяла на руки Лулу, чтобы почистить ей зубы маленькой резиновой щеточкой, как велел ветеринар. Зубная паста для собак по виду была похожа на мусс из ливерной колбасы, однако Лулу ее обожала. Сунув ей в рот покрытый резиной палец, я обратилась к Энни:

– Хорошо бы ему избавиться от этого чувства. Ведь теперь, когда Фаррен наконец-то попал в шоу-бизнес, поводов станет еще больше.

Энни усмехнулась:

– Не уверена, что эпизодическую роль можно назвать участием в шоу-бизнесе. Однако ему все же удалось подобраться к этой сфере гораздо ближе, чем раньше.

– Уверена, за этой ролью последуют и другие, гораздо лучше, – рассеянно произнесла я, сосредоточившись на удалении зубного камня из собачьей пасти.

– Ты верная и искренняя подруга, Шейн. За это мы все тебя и любим, – сказала Энни, направляясь к себе в комнату.

Потом остановилась и оглянулась.

– Только не думай, что тебе удалось от меня отделаться. Завтра обязательно поговорим о твоем новом солнечном парне.

Я небрежно поцеловала шелковистые локоны на макушке Лулу и доверительно сообщила ей:

– Знаешь, у собак есть огромное преимущество перед людьми. Они никогда не пристают с дурацкими расспросами.

– Я все слышала! – рявкнула Энни.

А мои губы помимо воли растянулись в улыбке, которую я усердно сдерживала с того момента, как вернулась домой. «Бен Купер. Бен Купер, красавец с каштановыми волосами и зеленовато-карими глазами, попросил у меня номер телефона. Не буду дожидаться его звонка – сама приглашу его завтра на открытие галереи».

Я осеклась, поймав взглядом собственное отражение в зеркале. Энни была права. Я сияла.

Впрочем, само по себе это не означало ничего плохого.

На следующий день, усаживаясь в офисное кресло в подсобном помещении «Сенсьюэлити» и угрюмо созерцая стопку бумаг высотой около фута, я судорожно прилаживала к уху гарнитуру сотового телефона.

– Да, да, слышу. Ты. Я. Ник. Завтра. Хорошо. Уверена, что хочешь этого?

Судя по голосу, Энни совсем не была уверена, хоть и старалась словами доказать обратное.