Семена огня

Ну шо, по-моему, кратенько так, по существу. Теперь подпишись, только поразборчивей. Неровен час, у гроссфроляйн от расстройства в глазах помутится. Эх, жаль, не увижу рожу твоей сестрички, когда ей это будут читать. Ладно, ты пока душевно переживай, а мне еще надо проследить, шоб эти хапуги вернули казенное золото.

Глава 23

Во Франции нужно быть либо молотом, либо наковальней.

Вольтер

Монастырь Святого Эржена еще слишком живо помнил пребывание в его стенах мнимого больного, и потому, когда он объявился у ворот, лицо брата-привратника обрело такое страдальческое выражение, что с него можно было писать лик какого-нибудь замордованного несознательными римлянами великомученика.

— Мир вам, добрые люди! — радостно помахав рукой, возгласил Сергей. — Отец-настоятель дома?

— Ступай себе с Богом, — вспоминая о количестве «Отче наш», «Верую» и «Помилуй мя, Господи», которые следовало еще отчитать за недавнюю попойку, благостно промямлил монах. — Не тревожь порог святой обители.

— Да ты шо, дружаня! Как язык твой шевельнулся такое сказать?! Шоб я тревожил порог? Да пускай лежит себе, как лежал! А ежели я с богом уйду, то с кем вы останетесь? Вы ж, небось, думаете, шо я пень неблагодарный? Так нет, благодарность моя не знает границ в рамках разумного. Я так чудесно исцелился с вами от всех хворей, шо большое вам человеческое спасибо! Вы настоящие добрые самарцы, нет, как-то по-другому… Самаритяне!

— Не суесловь, мирянин! — взмолился брат-привратник. — Даже слушать тебя — грех!

— Ну, тогда перекрести себе уши и позови отца-настоятеля. Ишь ты, Спасителю не грех было слушать в пустыне врага рода человеческого, а этому малахольному грех меня послушать! В общем, брат мой во Христе, скажи его преподобию, шо к нему приехали высокие гости, шоб поздравить с производством в преосвященство. — Лис повернулся к стоявшим за его спиной высокородным спутникам. — Я ж так думаю, для хорошего человека епископского посоха не жалко?

Дагоберт молча кивнул.

— Сейчас! — увидев до того скрытых плечами Лиса сановных прихожан, заторопился монах.

— Вот посмотрите, — не унимался Лис, — на первый взгляд — мрачная личность, грубиян какой-то, а ткнешь его штыковой лопатой, ну, в смысле, копнешь поглубже, — святой человек.

Спустя пару минут кавалькада неспешно въехала в монастырский двор. Ошарашенный свалившейся на него вестью отец-настоятель недоуменно глядел то на Лиса, то на Дагоберта, то на высокочтимого хозяина здешних лесов, земель и вод, мессира Пипина Геристальского.

Чего-чего, а ожидать, что все эти люди заявятся сюда единой компанией, он никак не мог. Еще вчера ему было велено в случае обнаружения принца и его матери задержать их и дать знать достопочтенному майордому или его людям. И вот сегодня он глупо моргал, то и дело порывался благодарить за высокую честь, заверять, что оправдает и не подведет.

— Да ты не переживай, дружаня. — Лис спешился. — Доброе дело — уже само по себе награда. А это так — сувенир на память. Пошли лучше в храм, пошушукаемся. Только братию свою разгони по хозработам, а то вон, в лесу не прибрано, листья кругом валяются, сучки разные, — вещал Сергей во весь голос, так что и в монастырских погребах его можно было слышать, не напрягаясь. — Дело важное, государственное. Не время пока всем подряд знать.

Аббат глянул на Пипина. Тот молча кивнул, затем приказал Фрейднуру спешиться и стать у дверей храма, не подпуская никого. Такого монастырь Святого Эржена не видел с момента основания. Лишь те, кто был похоронен у стен здешнего собора, не сгрудились теперь у входа — вдруг повезет услышать, что же происходит за дверями. Мощная фигура бородача-северянина отпугивала не в меру любопытных братьев, но ощущение, что прямо за стеной, в нескольких шагах, происходит что-то такое, чего раньше не было, перевешивало страх. Наиболее ретивые монахи под разными благовидными предлогами силились просочиться в храм, но железная рука молчаливого стража без единого слова разворачивала их восвояси.

Двери отворились лишь спустя два часа.

— …Нет, увы, на торжественный обед не останемся. Не время еще, сам понимаешь… Очень много дел, — положив руку на плечо новоиспеченного епископа, вещал Рейнар. — Ситуация непростая, отечество в опасности. У нас тут, понимаешь, одна кухарка вознамерилась управлять государством, так уже такую кашу заварила, веслом не разгребешь. А это на привычной нам с вами звучной латыни — нонсенс абсолютус. Так шо спасибо за угощения, возьмем их с собой, заверни получше. Заночевать не сможем, но за предложение спасибо! — Он остановился на пороге. — Уважаемые, вы чего замерли? Ну-ка быстро собрали господам потрапезничать, чем бог послал, и загрузили на лошадей!

Аббат открыл было рот, но так ничего и не сказал. Просто кивнул, дескать, поступайте, как он велит. Вскоре кавалькада, снабженная продовольствием минимум дня на три и разжившаяся на конюшне смирной лошадкой для мадам Гизеллы, двинулась в путь. А настоятель, не отрываясь, глядел им вслед и прощально махал рукой даже после того, как всадники скрылись из виду.

— Что, что они сказали?! — братья во Христе, выдохнув первое ощущение шока, бросились с расспросами к ошеломленному аббату.

— Монастырю теперь принадлежит лес по ту сторону реки аж на день пути. И заливные луга. — Он обвел глазами монастырскую братию. — И дом в Реймсе близ резиденции архиепископа.

— Но за что?! О чем вы говорили? — не унимались распаленные любопытством монахи.

— Ни о чем, — смущаясь, проговорил аббат. — Так, обсудили сто пятьдесят первый псалом.

— Псалом?! — недоумение клириков достигло пика и пока не собиралось двигаться вниз.

— Ну да.

— И за это обитель получила такие дары?

— Не иначе, как по заступничеству и благословению Святого Эржена, — предположил растерянный настоятель. — А теперь — на молитву, дети мои, все на молитву! Восславим Господа и безграничную милость Его!

— Ну что ж, — отъехав на достаточное расстояние от монастырских стен, Лис повернулся к спутникам, — у нас есть хорошая заявка на успех. Дорога проезжая, завтра — начало ярмарки, так что уже нынче в Реймс потянутся купцы и крестьяне — эти бесплатные переносчики новостей и возбудители слухов. А уже через пару дней каждый в округе будет знать, что в обители Святого Эржена произошло нечто очень таинственное, за что настоятель был пожалован епископом, а монастырь получил такие дары, о которых мечтать не мог. Теперь лишь бы Бастиан не оплошал.

Дороги римских легионов, широкие, мощеные, проезжие в любое время года, некогда сделавшие галльские земли частью великой империи, теперь медленно, но неуклонно превращали Францию в единое королевство. Как говорили древние: «Там, где кончаются дороги, кончаются и государства». Здесь они не только продолжали существовать, но и практически не нуждались в ремонте.

Бастиан мчался во весь опор, давая отдых коню лишь для того, чтобы размять ноги, чуть подкрепиться и сделать пару жадных глотков воды. Слова новой баллады крутились в его голове, в такт скачке выстраиваясь в чеканные строки, а в поясной суме лежал написанный собственноручно майордомом Нейстрии пергамент, запечатанный его личным перстнем с орлом Юпитера. Бастиан знал, что в пергаменте, ибо сам записывал слова Пипина, время от времени корректируемые вдруг разом потерявшим обычную веселость наставником. Что и говорить, поначалу этот вечно насмешничающий инструктор показался ему обычным фанфароном, желающим продемонстрировать новичкам собственное немеряное превосходство, а заодно и покомандовать всласть. Но теперь…