Семейство Ченчи

А мы еще смемся надъ горбуновскимъ анекдотомъ, какъ купецъ выдралъ сынишку за «Софонизбу», почитая ее за неприличное слово! Впрочемъ, я зналъ барышню, которая на вопросъ, что подлываетъ ея сестра-курсистка, важно отвчала:

— Изучаетъ какую-то Спинозу… должно-быть, очень мудреная болзнь, потому что давно уже изучаетъ…

«Дтоубійство по мелочамъ» вызывало рзкія сцены между родителями, кончавшіяся тмъ, что освирплый мужъ колотилъ и жену. Но у жены были защитники — братья, жившіе въ томъ же дом, черезъ лстницу, и ради нихъ семейный палачъ немного сдерживался. Чтобы ускользнуть отъ вмшательства жены и необходимости колотить ее, а потомъ имть непріятныя объясненія съ шурьями, жалкій, одичалый человкъ придумалъ систему келейныхъ наказаній. Запрется въ кабинет и поретъ мальчишку:

— Я съ тебя шкуру спущу, а если крикнешь, спущу и другую, и третью, — не безпокой маму.

Однажды, на шестой день посл родовъ, лежа въ постели, жена слышитъ далекое мычаніе, отчаянное, но ничего общаго не имющее съ человческимъ голосомъ.

— Что это? — въ испуг спрашиваетъ она дочь, сидящую у ея кровати.

— Ничего, мамаша… такъ что-то на улиц…

Но потомъ ей пришлось сознаться:

— Коля принесъ изъ гимназіи двойку, и папаша его третій день поретъ…

Родильница вскочила съ постели и босикомъ побжала выручать сына, забывая, какой опасности себя подвергаетъ… Произошла страшная сцена… Одинъ изъ братьевъ пришелъ на крикъ… И такова сила традиціонной боязни «не пущать на домъ „марали“, что несчастная женщина, въ эту ужасную минуту, напустилась на своего же защитника:

— Зачмъ ты суешься между мужемъ и женою? Столкуемся и сами…

— Помилуй: ты можешь умереть отъ его безобразія.

— Это мое дло.

Послдовала болзнь, жестокая и долгая, какъ вс женскія болзни, изнурительная и ведущая за собою цлый circulus vitiosus нервныхъ разстройствъ, малокровія и другихъ недомоганій. Пошли лекарства, доктора, скитанія по медицинскимъ звздамъ всхъ величинъ… Клейнъ, Шервинскій, Остроумовъ, поздка въ Крымъ, житье въ санитарной колоніи Ограновича… Кажется, за это время доврительница моя сама немножко отстала отъ дтей и, какъ говорится, запустила ихъ…

Отношенія мужа къ жениной семь, къ тестю и шурьямъ были нехороши. Свой магазинъ онъ прикрылъ во время торговой заминки и, продавъ его тестю, самъ пошелъ къ нему же въ приказчики, на трехтысячное жалованье. Сдлка была выгодная, но зять считалъ себя обиженнымъ и въ особенности тмъ, что тесть потребовалъ уплаты по векселю десяти тысячъ, данныхъ имъ на открытіе магазина.

— Папаша, какъ вамъ не стыдно, въ самомъ дл? — набросилась на старика и дочь.

— Не хочешь ли хоть сейчасъ получить отъ меня эти деньги?

— Зачмъ же вы ихъ съ насъ требовали?

— Затмъ, чтобы, когда мужъ тебя броситъ, ты имла свой кусокъ хлба.

Лечилась моя доврительница и въ Крымъ създила на счетъ отца. Мужъ не далъ ни копейки.

Дома продолжалось все то же: глупая скупость и безчеловчное битье смертнымъ боемъ жены, дтей, прислуги. Иногда на безобразника находили какъ будто минуты просвтлнія — и онъ смирялся предъ женою, каялся, что и самъ не знаетъ, какъ это вскипаетъ въ немъ сердце, затихалъ немножко, а затмъ устраивалъ скандалъ, горшій прежняго… Надо замтить, что мы имемъ дло не только не съ пьяницею, но даже съ вовсе непьющимъ человкомъ.

Все это были, однако, цвточки — ягодки ждали впереди.

Распространяться дале о подробностяхъ этого семейнаго ада — трудная по своей щекотливости тема. Достаточно назвать ея послднюю, заключительную точку: супругъ окончательно разнуздался и, посл психопатической скупости и жестокости, впалъ въ психопатическій развратъ — окружный судъ увидлъ его обвиняемымъ въ попыткахъ къ развращенію своей старшей дочери…

Глухая мірская молва обличаетъ гораздо больше половыхъ преступленій, совершающихся въ мирныхъ, повидимому, ндрахъ буржуазныхъ семействъ, чмъ доходитъ ихъ до свта правосудія; а горькій опытъ убждаетъ въ томъ, что мірская молва, въ данномъ случа, рдко сплетничаетъ попусту, видя дымъ тамъ, гд нтъ огня. Укрывателями преступленій являются обыкновенно т самыя лица, которыя больше всего отъ нихъ терпятъ, т.-е. семья преступника. Мотивы укрывательства — стыдъ, что такая гнусная „мараль“ падетъ на домъ; жалость выдать тюрьм и каторг близкаго, родного человка, съ кмъ сживались многими и многими годами, кого привыкли уважать и бояться, кому привыкли повиноваться, человка одного имени и одной крови; наконецъ, — и весьма часто, — паническій страхъ, внушаемый семь самимъ преступникомъ, дянія котораго такъ необычны и ужасны, что семья теряется, съ кмъ она иметъ дло — съ безудержнымъ ли въ разврат деспотомъ, или просто съ сумасшедшимъ. Запуганныя семьи терпятъ безобразія своихъ психопатовъ, не вынося сора изъ избы, предпочитая терпть стыдъ и позоръ дйствительный, но тайный, стыду ложному, но открытому — стыду гласной обороны противъ постыдныхъ посягательствъ ошаллаго эротомана. Грубый и нескладный по форм, но мткій анализъ такого скрытаго въ семь полового преступленія, далъ А. . Писемскій въ драм „Бывые соколы“.

Вс указанные мотивы и соображенія имлись на лицо и въ настоящемъ случа. Жертвы распущеннаго психопата ограничивались пассивнымъ сопротивленіемъ, заботясь лишь объ одномъ, чтобы намренія его не переходили въ дйствія. Но расходившагося скота быле мудрено унять. Онъ зврлъ со дня на день все больше и больше: билъ семейныхъ походя и довелъ свою наглость до того, что мать, не въ силахъ дале защищать свою дочь, удалила ее сперва къ роднымъ, а потомъ въ закрытое учебное заведеніе, наперекоръ вол нжнаго родителя, который, въ отмщеніе за отпоръ, оказанный ему честною двочкой, ршилъ не давать дочери никакого образованія:- коли она была мн не покорна, пусть будетъ не барышнею, но прачкою!

Семейный совтъ, обезопасивъ двочку, ршилъ приняться за безобразника въ серьезъ и, на первыхъ порахъ, будучи не въ силахъ уговорить мою доврительницу поднять руку на мужа, т.-е. дйствовать уголовнымъ порядкомъ, попробовалъ домашнія респрессаліи. Въ послднее время психопатъ манкировалъ службою въ магазин, хотя она была единственнымъ источникомъ его доходовъ. Ему фиктивно отказали.

— Наплевать!

Равнодушіе это скоро объяснилось: скупясь въ грошахъ для жены и дтей, чуть не моря семью съ голода, нжный супругъ и родитель накопилъ на собственныя удовольствія капиталецъ въ 40,000 рублей, да прибралъ къ рукамъ лучшія женины вещи.

Супруги разъхались. Черезъ нсколько дней мужъ требуетъ, чтобы жена уступила ему младшаго сына, ея любимца.

— Ни за что.

Тогда онъ выкралъ мальчика обманомъ. Жена подала въ сыскное отдленіе просьбу — найти исчезнувшаго супруга и украденнаго ребенка.

По отъзд мужа, жена осмотрла шкапы и сундуки съ своимъ приданымъ: пусто, все, что было получше, выбрано. Въ одинъ прекрасный день, въ отсутствіе жены, хозяинъ-воръ возвратился — подобрать остальное. Когда онъ сходилъ съ набитымъ саквояжемъ до лстниц, его настигла возвратившаяся жена.

— Гд сынъ?

— Это моя печаль.

— Я не отстану отъ тебя, пока ты не покажешь мн его.

— Не отставай: ищи втра въ пол…

— Бери все, да сына отдай.

— Не отдамъ.

— Коли такъ, демъ въ участокъ.

— демъ.

Пріхали.

— Вотъ мой мужъ: я о немъ объявляла, что онъ пропалъ и увезъ у меня сына… а теперь нашелся, прошу его задержать.

— Помилуйте, господа, — говоритъ мужъ:- она совсмъ сумасшедшая! Я просто собрался къ Сергію-Троиц и сынишку захватилъ съ собою, а ей представляется Богъ всть что…

Въ участк жену пристыдили неумстною ревностью, поздравили, что мужъ нашелся, и… тмъ дло кончилось. По выход изъ участка, супругъ, со своимъ саквояжемъ, вспрыгнулъ на извозчика — и былъ таковъ. Жена помчалась за нимъ въ погоню. Оглядываясь онъ не узнавалъ ея, потому что она сняла шляпу и повязалась, какъ горничная, платочкомъ. Такъ прослдила она бглеца до одной изъ московскихъ окраинныхъ улицъ, гд онъ нырнулъ въ ворота дома, показавшагося жен какъ будто знакомымъ… Прочитавъ да воротахъ фамилію домовладльца, она вспомнила, что была здсь, лтъ пятнадцать тому назадъ, посл своей свадьбы, съ визитомъ; мужъ привозилъ ее сюда нарочно, чтобы похвастаться, какую онъ добылъ себ красивую и воспитанную жену; старшая дочь купца-домовладльца была одною изъ трехъ невстъ, отказавшихъ жениху-авантюристу… Естественно, что знакомство, начатое такою враждебною демонстраціей, боле не продолжалось. Но мужъ потихоньку поддерживалъ связи съ семьею своей бывшей невсты и, быть можетъ, даже подъ вліяніемъ ея и затялъ похищеніе ребенка: по крайней мр, мальчикъ былъ спрятанъ именно въ этомъ дом.