Семья волшебников. Том 4

— Давай-ка направим поток вот сюда, — говорил он. — Сделаем чары перевертыша с примесью объектальности.

— Оно так заговорить может, — ворчал Ихалайнен. — Тебе надо, чтобы кресло с тобой говорило?

— А что, дополнительная функция, — задумался волшебник. — Оно сможет время говорить, погоду на завтра… Пластичности подбавь.

— Нам нужен кот, — заявил енот. — Без кота не справимся.

— Прекрасно, что ты это понимаешь, — будто из ниоткуда вырос рядом Снежок.

Чуть поодаль Лахджа тоже экспериментировала. Сегодня — не в прозекторской… она вообще перестала туда заглядывать с приездом родителей. Стеснялась рассказать о своем хобби.

И почему же это, интересно? Кто это у нас все время повторял, что это совершенно нормально и не пугающе?

Ты волшебник, ты можешь понять! А родителям не стоит знать, что их дочка вскрывает трупы, превращается в мужика и смотрит аниме!

Рассерженная, что муж опять ее дразнит, Лахджа в очередной раз вытянула ногу, хлестнула ей в воздухе, как бичом… и уставилась на то, во что превратилась ступня.

Колесико. Наконец-то. Получилось.

Нет, надо проверить… да, получилось. Части как бы отделились друг от друга. Астральное тело остается единым, но его вещественное отображение теперь состоит из двух частей. Из тела и… и колесика.

Лахджа покатала им по дорожке. Вторая нога так и осталась обычной ногой, но теперь это только вопрос времени. Главное, что она преодолела этот барьер… еще один барьер успешно взят!

— Крольчонок, что ты делаешь? — спросил папа, заметив, как Лахджа скачет по дорожке.

— Механическое сочленение… у меня… я могу сделать механическое сочленение! — восторженно воскликнула она, показывая колесо вместо ноги. — Это прорыв, папа! Проры-ы-ыв!

— А раньше ты не могла? — удивился Элиас.

— В любом организме одни ткани так или иначе продолжают другие, — начала объяснять Лахджа. — Есть, конечно, полости, телесные жидкости и прочее, но ты не найдешь там сочленений, которые подразумевают прерывание общей среды, так сказать.

— То есть раньше ты не могла сделать типа костяного колеса вместо ног?..

— Нет. Я могла сымитировать… скажем, быстро-быстро перебирая костяными выступами. Но… скажем так, изобрела я колесо только сейчас. И вот винт еще. Шестерня. Вместе с металлами я, возможно, смогу со временем превращаться в технику… пока что не очень получается. Скорее я напоминаю живое существо, которое внешне успешно мимикрирует. Но с настоящим колесом стало гораздо достоверней и функциональней.

Майно только хмыкал, поглядывая на впавшую в эйфорию жену. Его эксперимент тоже только что успешно завершился — кресло замерцало, изогнулось и развернулось в кровать. Волшебник улегся, немного полежал, потом стал подниматься — и кровать услужливо стала снова креслом.

— Каждый маг захочет себе такое, — кивнула Лахджа, подходя к нему и вставая сзади. — Еще только научить его превращаться в унитаз, и будет совсем идеально. Можно совсем не вставать, а енот будет подносить еду. Да, и конечно, кресло должно стоять перед дальнозеркалом…

Майно задумчиво кивал. Потом спохватился и сказал:

— Ты уже так шутила. С другой стороны, в каждой шутке…

— Нет, ты не будешь делать здесь унитаз!

— И не собирался. Это отвратительно, у кресла испортится характер. Отхожее седалище должно быть только отхожим седалищем и больше ничем.

— У тебя замечательно получилось, — улыбнулась Лахджа.

Кресло как раз остановилось в среднем положении, и демоница погрузила пальцы в волосы мужа, принялась перебирать их коготками. Майно откинулся назад, прикрыл глаза и аж застонал от удовольствия. Хотелось, чтобы это длилось вечно.

Но вечно это, увы, не продлилось. Из дома донесся вопль, и кейф сразу закончился. Мама, которая в отсутствие енота все норовила пробраться на кухню и наготовить чего-нибудь вкусненького, завизжала так, что заложило уши.

Лахджа переместилась быстрее пули. В окно словно хлынул поток ртути, тут же поднявшийся крылатой женщиной с серебристой кожей и светлыми волосами. Демоница пронеслась через столовую и замерла на пороге кухни. Мама вскарабкалась на стул задрав юбки и еле слышно лепетала:

— Та… та… там кры… там кры… кры…

А, вот в чем дело. Ну да, мама ужасно боится грызунов. Не всех, понятно, не хомячков или морских свинок, а только диких — мышей и крыс. Особенно крыс. Когда однажды она увидела крысу в Порвоо, то чуть не попала под машину — с такой скоростью помчалась наутек.

А на кухне сейчас была не одна крыса, а целая стая. Не меньше трех десятков сидели на полу, поводя усами.

— Мам, не бойся, это ручные крысы, — устало сказала Лахджа, подавая руку. — Мы забыли предупредить.

— Ру… ручные?..

— Почти разумные.

Крысы недовольно запищали, и из их писка стало как-то очень понятно, что им не нравится слово «почти». Лахджа слегка их шуганула и провела маму к выходу. Та очень уж перенервничала.

Крысы терпеливо ждали, а когда Лахджа снова к ним спустилась — опять что-то запищали. Кажется, пытались контактировать, но Лахджа в школе прогуливала уроки крысиного и мало что поняла.

Это крысиное сообщество живет в поместье уже полтора года. Поначалу они все время крутились где-то около Вероники, потом стали постепенно распространяться по округе, все реже показываться людям на глаза. Уже через полгода о них почти перестали вспоминать — они просто жили где-то в укромных местах, никому не мешая и никого не беспокоя. Со Снежком, Тифоном и Токсином заключили договор о ненападении, людям не досаждали.

В общем-то, ничего особенного. Когда в стране столько волшебников и волшебства, подобные вещи скорее норма, чем аномалия. Последствия неудачных экспериментов, побочные эффекты заклинаний, всякие духи и призраки… всего этого в Мистерии пруд пруди. Дикая концентрация нечисти и аномалий.

Почти у каждого волшебника есть что-нибудь эдакое. В поместье Пордалли, например, растет гигантский дуб — метров сто пятьдесят в высоту. На территории бессмертного Олиала в полнолуние собираются нимфы, а мальчишки постарше каждый раз пытаются туда пробраться. А уж вспомнить ту яму с астральными отходами у Кацуари!..

Ну а у них вот полуразумные крысы. На фоне остальных диковинок усадьбы они даже не воспринимаются чем-то необычным.

— Что тут? — спросил подошедший Майно. Из-за его плеча выглядывал тесть.

Крысы приветственно пискнули. Иногда они издавали звуки, похожие на человеческую речь, но кроме Вероники их по-настоящему никто не понимал. Да и та, возможно, просто фантазирует, что они разговаривают.

Астрид очень на этом настаивает.

Что же до Лурии, Тифона, Снежка и других фамиллиаров, то они с крысами всегда общались односторонне, как с обыкновенными, хотя и умными зверьками. Тифон, например, в свое время активно обсуждал с ними политику — ему нравилось, что его внимательно слушают и кивают, во всем соглашаясь.