Сэр

***

«Мне жаль».

«Я знаю. Вот почему это так чертовски сложно».

Эти отрывки остры, как бритва. Мой мозг наполняется пустотой, я цепляюсь за эти слова, отчаянно пытаясь заполнить пустоту…

Ничего не получается.

«Я скучаю по тебе».

Я погружаюсь в затишье, в состояние между сном и явью, когда чья-то рука проводит по моей груди, медленно расстегивая рубашку.

Гибкое тело прижимается ко мне, извиваясь на моих коленях.

Я открываю глаза, руками инстинктивно обхватываю обнаженную плоть. И моргаю, на мгновение ожидая увидеть черно-красные волосы. На секунду мне хочется прошептать «искусительница».

Мое тело покалывает, член твердеет, когда я представляю, как эта голубоглазая дьяволица трется своим обнаженным телом, сидя у меня на коленях. Руками скольжу вверх по ее бедрам. Прижимаюсь лицом к ее груди, касаясь губами ключицы. Я дрожу при мысли о том, как она будет пульсировать вокруг моего член…

— Я скучала по тебе.

Мое тело напрягается от этого голоса. Туман вожделения рассеивается. Я мгновенно опускаю руки, когда смотрю на Нину.

— Убирайся, — рычу я.

Но она этого не делает. Моя рубашка расстегнута, ее руки прижаты к моей груди. Она наклоняет свое лицо к моему, касаясь губами моих губ. Я отстраняюсь, отталкивая ее.

— Эйдан, — нежно говорит она. — Пожалуйста. Дай нам шанс.

— Слезь с моих гребаных колен, Нина.

Она прижимается своей киской к моему члену, и я вздрагиваю от переполняющего меня теплого наслаждения.

— Ты твердый, — шепчет она. — Для меня. Для нас. Твое тело хочет меня.

Я трясу головой, пытаясь проснуться, но мой мозг все еще затуманен. Я слишком много выпил. Снова. Но на этот раз я чувствую себя тяжелее, чем обычно. В моих венах бурлит энергия. Мое сердце бешено колотится, член напрягается. Мне знакомо это чувство… я испытывал его много раз раньше.

Это так знакомо…

— Подумай о том, как хорошо это было раньше. — В ее голосе звучат те соблазнительные нотки, которые я так хорошо знаю. — Ты не скучаешь по тем диким поездкам, на которых мы катались?

Я молчу, пытаясь разобраться в своих мыслях. По мне пробегают волны удовольствия. Я чувствую себя… под кайфом.

— Что ты со мной сделала? — растерянно спрашиваю я. — Ты накачала меня наркотиками?

Нина проводит языком по моей шее, потираясь о мой твердый член.

— Разве это не прекрасно? Просто отпусти.

Моя голова откидывается на спинку кресла, и я, моргая, смотрю в ночное небо. Смутно осознаю, что меня окружает. Все еще на балконе, в темноте. Я слышу тихую болтовню внизу. Не такую оживленную, как перед тем, как я отключился. Прошло несколько часов…

Нина продолжает двигаться, и я закрываю глаза, мои руки снова хватают ее за бедра.

Просто отпусти.

Это было бы здорово. Я мог бы это сделать. Я мог бы вернуться к этому. Блядь, это волнующая мысль. Нина всегда была хороша в этом… в том, что отгоняла мрачные мысли. Она — настоящий кайф. Не ее тело, не ее поцелуи, не ее прикосновения… но само ее присутствие приводит меня в бешенство. Нина позволяет мне вести себя плохо. Она позволила бы мне делать все, что угодно, когда я в таком состоянии. Возбуждение, которое это вызывает у меня, вызывает прилив сил, и это побуждает меня расслабиться. Действовать и выплескивать свой гнев, а не сдерживать его внутри.

Ее рука опускается к моей молнии, и она медленно тянет ее вниз, продолжая водить языком по моему горлу.

«Трахните меня, сэр».

Я резко открываю глаза и замираю, когда голос в моей голове становится громче.

«Пожалуйста, сэр».

Я отпускаю Нину, чувствуя холод.

Это неправильно.

Это ощущается неправильным.

— Убирайся, — снова говорю я, на этот раз жестче. — Отвали от меня, Нина.

— Эйдан, прекрати.

— Отвали!

Она этого не делает.

Когда ее язык снова касается меня, во мне вспыхивает ярость, и я отталкиваю ее. Она падает на пол, ее дыхание вырывается с резким шипением. Затем Нина встает, ругаясь, и, прежде чем успеваю взглянуть на нее, я чувствую острую боль на своем лице. Вздрагиваю, широко раскрыв глаза, когда Нина встает надо мной, ее рука все еще поднята, словно она хочет ударить меня снова.

Ее рука снова взлетает в воздух, но на этот раз я хватаю ее железной хваткой и встаю, возвышаясь над ней. Ее грудь быстро вздымается, будто она возбуждена. И затем Нина прижимается ко мне всем телом, рукой снова обхватывает мой член.

— Мы можем поиграть, — говорит она мне, глядя на мой рот. — Помыкай мной…

— Я не играю, — говорю я ей. — Ты облажалась.

— Тебе это нравится.

— Нет.

Я тащу ее с балкона через всю комнату. Она пытается вырваться, сопротивляясь мне. Мои движения медленные, и я отпускаю ее, чтобы провести руками по лицу.

— Что, черт возьми, ты мне дала? — требую я, пока комната продолжает вращаться.

— Ты должен поблагодарить меня. Это был твой любимый наркотик. Разве это не приятное чувство?

Ярость переполняет меня. Я опускаю руки, чтобы посмотреть на нее.

— Я хочу, чтобы ты убралась отсюда. Сейчас же. Собирай свои вещи и убирайся.

Она остается на месте как вкопанная.

— Что, черт возьми, с тобой случилось? Ты не должен быть таким.

— Каким «таким»?

— Таким. Все еще гребаный слабак. Я думала, ты снова стал самим собой…

— Меня уже тошнит от людей, которые рассказывают мне, каким я был раньше…

— Разве ты не скучаешь по развлечениям? По вечеринкам, траху и кайфу…

— Нет, — перебиваю, удивляясь своему признанию. Потому что это совсем не то, что я себе представлял. — Не скучаю, Нина. Вот почему я здесь.

— Тогда зачем вечеринки? Зачем все эти люди?

Я не отвечаю. Потому что не знаю. Это похоже на то, что… я цепляюсь за то поведение, которое, как я знал, у меня было.

Но я не мог сказать ей об этом.

Не мог открыться ей.

— Это не твое гребаное дело, почему я что-то делаю, — наконец говорю я.

Она молчит несколько мгновений, изучая меня. Страдальческое выражение медленно исчезает с ее лица, и на нем появляется другое. Оно мне хорошо знакомо. Она отворачивается и собирает с кровати свой наряд. Затем натягивает его, ее движения быстрые.