Сэр

На какой-то мимолетный миг — такой мимолетный, что он исчезает в течение секунды — мне становится не по себе, видеть, как она уходит. Будто, если я отпущу ее — это — мне будет физически больно. Но все проходит прежде, чем я успеваю подумать, и я стою там, ожидая, когда она уйдет.

Когда она, наконец, одевается, то останавливается передо мной, и на ее губах появляется леденящая улыбка. Нина полностью перестает притворяться.

— Это кажется знакомым, — ледяным тоном говорит она. — Снова выставляешь меня вон. Последний раз это было в твоем офисе. Ты не выглядел таким нерешительным, как сейчас. Но я собираюсь сказать то же самое, что сказала тебе тогда.

— Ты останешься один, Эйдан. Ты слаб. За этим высокомерием и гневом скрывается маленький мальчик в теле мужчины. — Она холодно смеется, и все это звучит так отрепетировано. — Столько денег, а ты не можешь найти никого, кто помог бы разобраться в твоих грязных проблемах. Я была единственной, кто ближе всех подошла к пониманию тебя. Ты можешь сколько угодно притворяться, что тебе не нужна была доза и что тебе не нравится, как кайф течет по твоим венам прямо в эту секунду. Давай, продолжай винить в этом меня, но ты принял ее как свой следующий вдох и тебя снова возносит на наркотические вершины. Я снова подвела тебя так близко к этому. Так близко к возвращению. С тобой было бы намного веселее находиться. Твой член, возможно, тоже стал твердым из-за этого, потому что сейчас с ним явно что-то не так.

Она подходит на шаг ближе ко мне, глядя на меня снизу вверх своими бесчувственными глазами.

— Если твоему отцу и следовало что-то сделать, Эйдан, так это стукнуть тебя по голове посильнее. От тебя было бы больше пользы, будь ты умственно отсталым мудаком…

— Это мило, Нина, — решительно обрываю ее. Я распахиваю дверь спальни. — Ты можешь вызвать себе такси. Я хочу, чтобы ты убралась отсюда в течение часа.

Она шокирована, а затем злится.

— Я уеду завтра…

— Я вышвырну тебя из своего гребаного дома, если ты не соберешь свои вещи в течение часа, — спокойно говорю я, но в выражении моего лица нет ничего спокойного. Мне так холодно, как никогда раньше, и я приветствую это. Все, что угодно, лишь бы избавиться от этой ядовитой пизды.

Нина знает, когда со мной лучше не связываться. Она раздраженно выходит из спальни и поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Потом открывает рот, чтобы заговорить, но я опережаю ее.

— Большая часть того, что ты сказала, правда, — говорю я бесстрастно. — Я в полном дерьме. У меня действительно есть проблемы, но в одном ты совершенно неправа. — Я придвигаюсь немного ближе, возвышаясь над ней. — С моим членом все в порядке, Нина. Просто он не встал на тебя, и, кажется, я знаю почему. — Я опускаю голову до ее уровня и рычу: — Ты — зараза. Сладкий и медленный яд. К тому времени, когда человек просыпается и осознает, кто ты такая, уже слишком поздно. Ты проникаешь в их систему и цепляешься за нее изо всех сил, но в мою, должно быть, ты проникла не до конца, потому что мне доставляет огромное удовольствие наблюдать, как ты стоишь за моей дверью и выглядишь такой, какая ты есть на самом деле. Кажется, Нина, даже амнезия не может стереть мое чертово презрение к тебе.

Я захлопываю дверь у нее перед носом и остаюсь стоять.

Уверенность покидает меня, когда я упираюсь руками в дверь и прижимаюсь к ней головой. И тяжело дышу, обезумев. Ее слова пронизывают меня насквозь, и я цепляюсь за них, пытаясь найти признание за ее словами.

Прежде она приходила ко мне в офис, и я выгнал ее.

Я вычеркнул ее из своей души… из своей жизни.

Сейчас я отдал бы все, чтобы вернуть это воспоминание.

Адреналин проносится по моему телу. Действие таблетки в самом разгаре, и я полностью под ее влиянием. Ощущаю покалывание во всем теле… мой разум безмолвствует, но тело парит. Я закрываю глаза, чувствуя, как по мне пробегает волна возбуждения.

Это приятно.

Так чертовски приятно снова чувствовать это.

11

Айви

— Все дерьмово, — говорю Ане, спускаясь с холма. Я провела последний час у себя, размышляя, а теперь мне просто нужно высказаться, но уже темнеет и появились комары.

— Так и есть, — грустно соглашается Ана. — Но я не могу поверить, что ты вернулась в его спальню и сказала ему об этой сучке. Ты могла раскрыть свое прикрытие.

— Эйдан не дурак, Ана, и я… я худшая актриса в мире.

— Неправда, — поет она. — Ты получила главную роль в школьном спектакле для третьеклассников, помнишь? Миссис Олдерс выбрала тебя, потому что ты поразила ее воображение. Твоя расправа над волком должна была заслужить награды, настолько убедительной она была.

— Ана, я просила не взрывать мой дом.

— И?

— И это были не три поросенка. Я играла Красную Шапочку.

— И что? Я была так увлечена твоей игрой, что даже не поняла.

Я смеюсь.

— Заткнись.

Она тоже смеется.

— Тебе не кажется странным находиться рядом с ним?

— Ты даже не представляешь.

— Он правда ничего не помнит?

— Ну, он чувствует, что ненавидит меня, вот и все.

— Это не значит, что он ненавидел тебя до того, как все забыл. У тебя стервозное лицо, Айви. Честно говоря, поначалу тебя трудно не ненавидеть, — шутит она.

— Предполагается, что ты должна заставить меня почувствовать себя лучше.

— Слушай, он бы не появился у твоей двери глубокой ночью со стояком, если бы ненавидел тебя, верно?

Я чувствую, как мое лицо вспыхивает.

— Знаешь, я надеялась, что у него не встанет.

— Что? — кричит она. — Почему?

— Потому что тогда Стивен был бы прав. Он сказал, что у него не могло быть интимной близости с Ниной, потому что он был мертв там, внизу.

Ана несколько мгновений не отвечает, что подтверждает то, о чем мы все думаем: он, очевидно, завелся. Для нее.

В ее голосе звучит сочувствие, когда она говорит:

— У тебя хватило смелости вернуться в ту комнату и рассказать ему, кто она такая, но даже Эйдан раскусил ее дерьмо, и… он ничего не помнит, верно? Это не его вина, не то чтобы от этого становилось лучше, но… он не знает, что ты значила для него все, и это… заставляет меня думать, что ты должна просто сказать ему об этом.

— Я тоже так думаю, — соглашаюсь я. — У меня такое желание просто рассказать ему обо всем, что произошло, но это не значит, что он вдруг полюбит меня, и, если быть честной до конца, Ана, он совсем не похож на того парня, в которого я влюбилась.

— Ты все еще любишь его?

Я медлю с ответом, прежде чем честно признаюсь:

— Я не знаю, что чувствую, будто знаю, что безумно влюблена в него, но он совсем не похож на того Эйдана, которого я знаю. Я в замешательстве.

В ее голосе звучит тихая грусть.

— Это понятно, Айви. Он вырос в парня, в которого ты влюбилась. Что за дурацкая ситуация.

— Да… — мой голос затихает, когда я различаю фигуру в реке. Я тут же останавливаюсь, мое сердце бешено колотится в груди. Я прячусь за ствол ближайшего дерева и замираю, переваривая то, что только что увидела.

Алекс.

В одних гребаных боксерах, пробирается через воду… воду, из-за которой эти проклятые боксеры прилипли к округлостям его задницы.

Я не хочу с ним сталкиваться. Не так скоро.