Серая крепость

— Сергей Николаевич, перекреститесь! — крикнул с места пулемётчика Анатолий.

— Да я же неверующий.

— Не важно! Это признак того, что вы не «татарин поганый», а свой!

Пришлось трижды размашисто осенить себя крестным знамением, и лишь после этого рогатки раздвинулись, и из лагеря выехало несколько всадников.

Переговорщики остановились в полусотне метров, и один из них принялся что-то кричать. Вот только уловить смысл комбинации, в общем-то, знакомых слов оказалось весьма непросто. Капитан приказал сгрузить на землю раненого и проорал, пытаясь вставлять в речь судорожно вспоминаемые слова из книжек:

— Се русский князь, раненый. Имайте его. Уходите за Днепр. Татарове побиваху вас, когда мы уйдём. Идите за Днепр! Не верьте броднику Плоскыне, он вас отдаст татарам!

— Товарищ капитан, пацаны передают, что монголы двинулись! — раздался возглас из-под брони.

— Зараза! — буркнул Беспалых, давая приказ мехводу мчаться на подмогу второму экипажу.

Раненого подберут, за это можно не беспокоиться, а вот какую-нибудь гадость монголы вполне могут придумать.

10

Похоже, монгольские военачальники решили, что от одной «зелёной черепахи» им большого вреда не будет, а вот самоуверенного князя, оставшегося в одиночестве за рекой, они накажут так, что тому мало не покажется. Не спешили, поскольку всё равно, кроме единственной, не очень-то грозно выглядящей помехи, никаких врагов до самого укреплённого лагеря не наблюдается. Вот только «бешеная черепаха» совершенно неожиданно для них плюнула огнём, и через три-четыре секунды среди плотных рядов конницы с ужасающим грохотом вспух белый султан дымного пламени.

Строй немедленно нарушился снова взбесившимися конями. Те же, кто усидел в седле, с ужасом глядели на куски разорванных человеческих и лошадиных тел. А следом ещё один фонтан земли, огня и дыма собрал свою ужасающую дань.

Правый фланг и центр ещё продолжали двигаться, левый не просто приостановился, но и мгновенно рассыпался. А через реку, поднимая фонтаны брызг, на подмогу первой, неслась вторая «черепаха», о которой все думали, что она «уползла в своё гнездо».

БМД Беспалых успела сделать только один выстрел из орудия. Но в сторону холма с шатром. На такой дальности, конечно, точность стрельбы просто никакая. Но её в данной ситуации и не требуется. Главное — обозначить то, что нойоны, стоящие на нём, вовсе не находятся в безопасности. И на собственных шкурах почувствовали эффект от звуковой волны разрыва 73-мм снаряда.

Пожалуй, это и стало последней каплей. Орда потянулась куда-то за холмы. Не из-за потерь, которые от десятка выстрелов составили сотни полторы-две человек. Из-за психологического эффекта, производимого при разрыве снарядов.

— Надеюсь, у этих долбаков, которые стоят лагерем за рекой, хватит мозгов не гоняться за монголами, — пробурчал Сергей, отдавая команду возвращаться к «дыре» в родное время.

Отчёт и особенно девяностоминутный фильм, снятый бытовой камерой, прикреплённой к одному из триплексов боевой машины, произвели впечатление на Панкратова.

— Внушительно. Очень внушительно. Я даже не думал, что на самом деле это выглядит настолько страшно. И идея с теплоходным гудком оказалась интересной, хоть я и сомневался в эффективности такого рода «оружия». А что это за князь был?

— Понятия не имею. Пока его перевязывали, он только зубами скрипел от боли, а потом от действия наркотика «поплыл». Разрешите просьбу, Семён Егорович? Нам бы напиться сегодня…

Брови «крёстного отца» взлетели вверх.

— Нет, я понимаю, что ребята, которых вы мне выделили, закалённые, кровь повидали. Но не десятки же тысяч трупов, которые чем только не смердят. Да и сейчас, пока они с гусениц все эти кишки снимали, небось, изматерились. Если не ублевались. По себе знаю, как это морально неприятно.

— Ну, что же. Флаг в руки. Только оружие, включая трофейное, всем сдать.

После беспредельной, до физиономий в тарелках, пьянки и жестокого бодуна, от которого пришлось отходить целый день, Беспалых несколько дней не трогали. И он вместе с «прикреплёнными» механиками-водителями и Жилиным с Барбариным полностью отдался «приведением в божеский вид» боевых машин. Проверяли уровни рабочих жидкостей, что-то подтягивали и подкручивали, но самое заметное — перекрашивали машины, ставшие после попадания в них сотен (если не тысяч) стрел рябыми. Ни одна стрела, даже закалённая, конечно, не пробьёт два-три сантиметра алюминиевой брони, но чатинок и царапин наделали столько, что «живого места не осталось».

Попутно пришлось ломать голову над тем, как обозначить свою национальную принадлежность при встречах с хроноаборигенами, готовыми впасть в истерику при виде чего-то невиданного и, чего уж там греха таить, пугающего. Флага Российской Федерации тут не знают и ещё лет пятьсот знать не будут. В ходу — золотые и малиновые стяги с ликом Спаса Нерукотворного. Чтобы намалевать такое, нужно иметь немалый художественный талант.

Подсказку теперь дал Юрбаган:

— Пока мы с этим князем возились, я обратил внимание, на то, как он косился на борькину татуировку.

Ага. Бандюк, совершивший одну «ходку» на зону, не поленился наколоть себе на предплечье храм с одним куполом, увенчанным православным крестом.

— Как косился?

— С этим… С благоговением. Да и ты, Серый, говорят, прямо обезоружил этих сраных киевлян тем, что перекрестился перед тем, как с ними заговорил. Так что, как мне кажется, если такие купола с крестами по бокам башни нарисовать, а на лобовой нижней наклонной броне православный крест, то это издалека видно будет.

— Ага, — добавил Анатолий. — А по бортам — надписи сделать под церковно-славянский шрифт: «За Русь святую».

— Не греет как-то, — поморщился капитан. — Я же неверующий.

— Привыкай! — хмыкнул Юрка. — С волками жить — по волчьи выть. В этом времени все на религии помешаны. А значит, и нам придётся креститься и молитвы бормотать, если не хотим новых врагов нажить.

В общем, изготовили трафареты, намалевали по ним требуемое. Не сказать, чтобы получилось изыскано, но, вспоминая миниатюры из летописей, для этого времени весьма неплохо.

Панкрату, разумеется, доложили. Но он посчитал высказанные в процессе «мозгового штурма» аргументы разумными и не возражал. И даже потребовал, чтобы на верхушке водонапорной башни, когда будут заканчивать её строительство, установили крест. Не церковь, но самая высокая точка будущей базы.

Было известно капитану и то, что «смотрящий» за последующие дни переговорил буквально со всеми «братками», ездившими «на дело». Итогом стало то, что из одиннадцати трое перешли в постоянное подчинение «группы Десантника», как «братва» называла Сергея между собой.

Пацаны, с одной стороны, были довольны тем, что поменяли беспокойную «работу» по «тёркам» с лоточками на тему оплаты «крыши» на то, к чему у них душа лежала больше — военная техника, в ближайшей перспективе регулярные «командировки» для пострелушек с врагами родной страны, неплохие «командировочные». С другой, бухтели на серьёзное ограничение их «воли».