Серая крепость

— Там же даже баб не будет! Ни погулять от души, ни с девочками развлечься.

Но «смотрящего» назначили на «должность» явно ещё и за то, что у него «котелок варит». «Девочками» он тех, кто «работал вахтовым методом» в 1236 году скоро обеспечил. Пришла пора заниматься внутренними работами в первых двух бараках, и сквозь «дыру» проследовал целый «Пазик»… отделочниц. Молодые, от двадцати до двадцати пяти лет, украинки, белоруски, молдаванки в количестве двадцати одной особы, чем-то проштрафившиеся на московских стройках и отправленные «исправляться», как им объяснили, в провинцию. «Работать за жратву». Сдадут объект и проявят трудовой энтузиазм, про их долги либо провинности забудут.

— Ну, а если что-нибудь при этом сможете «выдоить» из мужиков, всё ваше.

Ясное дело, намёк все поняли правильно, и ехали с пониманием, что после дневных смен их ждут смены ночные. И согласились на такое условие либо незамужние, либо разведённые. Не сказать, что какие-нибудь «мисс» с многочисленных конкурсов, но и не уродины. А иногда даже очень и очень ничего. На любой вкус: крупные и почти дюймовочки, полненькие и худышки, белокожие и смуглянки. Не говоря уже про разброс форм и размеров в «нужных» мужикам местах.

От такого пополнения воспрянули не только «братки», нёсшие караульную службу, но и строители-мужики, которых действительно наняли за хорошую зарплату в области. Те, кого не смутило то, что разбитные бабёнки, к которым они тут же принялись «подкатывать», сразу же ставили вопрос ребром:

— Сколько?

Поселили дамочек в такой же армейской палатке, как и остальных, пообещав, что по мере готовности первого же корпуса расселят по комнатам в нём. И на этом настоял уже Зильберштейн, исполнявший обязанности начальника строительства. Пока же извечный вопрос советских любовников «Где?» приходилось решать в меру фантазии дамочек и их клиентов.

Фрагмент 6

11

— Ну, что, защитнички? Проспали да про… любили приближение возможного противника?

— Да что бы они нам сделали, эти колхозаны?

— А если бы не «колхозаны» были, а лазутчики, которых монголы послали, чтобы ворота открыть? Ты хотя бы раз между палками, которые той Софийке вставлял, ночью в прибор ночного видения смотрел?

— Так ведь не монголы же, Десантник! Да и кому мы нафиг нужны?

— Не «Десантник» он тебе, а либо «товарищ капитан», либо «командир», — скривился Панкрат. — И правильно говорит. Люди вложили в это дело такие деньги, что у вас их столько никогда не было и не будет. А из-за вас они могли все их потерять.

— Это почему никогда не будет? — возмутился «браток».

— Потому что я об этом позабочусь, — прошипел Панкратов. — Под кем ходишь?

— Ну, под Вовчиком Пензенским…

— Так вот, лично позабочусь, чтобы тебе ничего, ответственнее, чем трясти мелочь из бабулек, торгующих семечками, не доверяли. А как остальные, Сергей Николаевич?

Ого! Не «Серёжа», как обычно, а «Сергей Николаевич»!

— Не лучше. Распи… Раззвиздяй на раззвиздяе. Вы простите, Семён Егорович, но лучше уж я по охране объекта бы имел дело с продажными вертухаями, чем с этими долбо… Долбнями. От тех хоть знаешь, чего ожидать: продаст при первой возможности, но до того, как такая возможность представится, будет службу тащить и дисциплину соблюдать. А эти… Как раз тот случай, когда от дурака вреда может быть больше, чем от предателя. Ни единой мысли в башке! У меня вообще создаётся впечатление, что голова у них только для того, чтобы кепочку носить, да жрать в неё! Как по мне, так от собак на цепи больше пользы будет, чем от них: у Бобиков мозгов больше.

— Ты говори, Десантник, да не заговаривайся! Умный, бляха, нашёлся!

— Молчать! — негромко, но со сталью в голосе, оборвал проштрафившегося Панкрат. — Я уже сказал, что он вам не «Десантник». Всей вчерашней смене сдать оружие, и в город. Без оплаты за эту вахту. Пойдём, Сергей, расскажешь, как дело было. Вот видишь, с каким контингентом мне приходится иметь дело?

А вот так и было: сонные «часовые» клевали носом на своих вышках после бурной ночки с отделочницами, когда утречком пара мужичков, одетых в кожаные доспехи, с конями на поводу, постучались древками копей в железные ворота базы. Грохот их, конечно, разбудил, и начальник караула, распинав отдыхающую смену, приказал открыть ворота, чтобы разобраться, кто там шумит.

Вопроса «чё надо?» предки не поняли, принявшись сами «качать права». Но на древне-русском, тоже ни хрена не понятном «браткам». Благо, поблизости оказался Андрон, перед планировавшимся побегом в петровские времена прочитавший несколько летописей и документов той эпохи, чтобы хотя бы иметь представление об различиях в языке.

В общем, с пятого на десятое, обе стороны поняли, что одну из них представляет пограничная стража курского князя Юрия Святославича, а другую — «вольные русские люди, вернувшиеся из заморских стран и строящие городок для защиты Русской Земли от набегов татар и половцев». А ещё — что эти вольные очень уважают князя Юрия Святославича, но бьют ему челом, чтобы позволил им жить на самом-самом краю его владений «слободой». И сами к нему в гости наведаются, как только городок поставят да обживутся.

Поделился Андрей и вестью о том, что сейчас татарове бьются с булгарами да башкуртами, а через зиму собираются воевать с Залесской Русью. И вообще всю Русь покорить хотят.

Чтобы проявить гостеприимство, пригласил Минкин пограничников отведать хлеба-соли да яств заморских. В палатке-столовой. Тем, «что бог послал». А точнее — остатками завтрака, приготовленного на всех обитателей базы. Нарезанные дольками огурчики-помидорчики, макароны по-флотски, кофе со сгущёнкой из кастрюли, всякие там печеньки-вафельки. Ну, и, само собой, обещанные хлеб и соль.

Бородачи пробовали «яства заморские» с опаской, и Андрею приходилось показывать пример. Больше они дивились на пластмассовые столы и стулья, столовые приборы из белого лёгкого металла (алюминий, разумеется), совершенно прозрачные стаканы да наряд официантки, в которые срочно была повёрстана одна из поварих. Ну, не принято в это время женщинам настолько легко одеваться. В первую очередь, так, чтобы голые ноги из-под юбки торчали. А уж простволосыми ходить (разве ж косынка на голове может все волосы скрыть?) — и вовсе непостижимо. Молчали лишь потому, что странные люди из заморских краёв вернулись, от тамошних обычаев не отвыкли.

Больше всего понравились, разумеется, сладости, которые, как знал комендант, тут делаются только на основе мёда, дающего специфический привкус. Так что уходили двадцатипятилетний «старшой» и его товарищ, у которого только-только начала отрастать светлорусая бородка, с гостинцами для товарищей (ну, не вдвоём же они тут, на краю княжеских владений, путешествуют) — тремя буханками белого хлеба, узелком поразившей их белоснежной мелкой соли да парой килограммов понравившихся им вафелек-печенек в полиэтиленовых пакетах. И под огромным впечатлением от самодвижущихся механизмов, обилия железа и гигантских (в их понимании) стеклянных окон в «палатах».

По тому, как русичи отреагировали на БМД, стоящие на площадке для техники (хоть ни словом не обмолвились, но обменялись очень многозначительными взглядами), Минкину стало ясно, что описание «бешеных черепах», очень помогших русским войскам на реке Калка, дошло и до Курского княжества. Ну, и губы у старшего шевелились, когда он пристально смотрел на надпись на борту боевой машины. Грамотен, видно, но не настолько, чтобы одними глазами читать.

«Дыру» и то, как сквозь неё туда-сюда снуёт техника, предкам, конечно, не показали. Вот это они точно за колдовство и связь с нечистой силой примут. И Беспалых, наученный армейским опытом, никакой разборки с караулом не устраивал, пока тот не сменился. А уж то, что это случилось именно после срочного прибытия в тринадцатый век извещённого о контакте с древнерусскими пограничниками Панкратова, практически случайность. Очень удачная случайность, которая, может быть, позволит избавиться хотя бы от части действительно бестолковых в своём большинстве «братков».