Сердце Греет Холодная Сталь

— Многие на это не пойдут.

— Верно. Будет раскол. Возможно, война. Разве такие перспективы тебя удивляют или пугают? Ты же сам начнешь резню несогласных, если будешь уверен в победе.

— Не равняй нас.

— Давай только без морализаторства. Переходя к сути дела… про Новгород уже сказал. В городах наподобие Зу-Райдана сейчас власть переходит к лояльным мне группам. Агентура там выстраивалась столетиями и даже перерезанный морской путь не мог этому помешать. Вы проигрываете, Ньяль. По всем фронтам и даже до начала войны. — с презрительной жалостью произнёс владыка Мордора. — Ты слабеешь и твой разум слабеет, став марионеткой Валар. Чужое могущество пока еще дарит тебе иллюзию контроля, но это продлится не долго. Меньшее растворяется в большем. Однако ещё не поздно повернуть все вспять. Возможно даже…

— Нет! — прервал его Ньяль, лицо которого искарежило от фанатичного гнева. — Лучше умереть!

— Твои ли это слова? — усмехнулся колдун.

"Может Саурон и прав насчет слабеющего разума…" — невзначай подумал КПВ, не спуская глаз с орков.

— Вряд ли твои. Ты же голос Валар. Отражение чужой воли. А ведь мог бы получить часть этой силы только для себя. Но поводок слишком короткий, верно? Что насчет тебя, Соронто? Теперь, кажется, ты зовешься Морглен. Странно видеть тебя среди подобного сброда. Может, закончишь играться в вожака бандитов и вернешься на службу?

— Откажусь. — заявил Морглен.

— Отчего такая категоричность? Ты был рождён и воспитан для службы. Разве ты испытывал нужду? Создан, чтобы совместить в себе лучшие черты двух рас. Безусловную преданность и бесстрашие орков с гибким умом людей. Что же могло пойти не так?

— Ну я все ше на половину человек. — оскалился Морглен. — Люти могут выбирать.

— Печально… Заставляешь меня жалеть о дне, когда я приказал твоему отцу изнасиловать твою мать. Кажется, переговоры зашли в тупик. Всем, кто сложит оружие обещаю свободу, богатство и прочая-прочая… Ньяля не убивайте. Остальных? По ситуации. — на этом Саурон снова скрылся где-то в глубине плрщадки.

— Ну наконец-то! — оживился Крюков. — Погнали! Играй музыка!

Резкий звон был слышен даже среди топота ног и лязга стали. Эол метнул в тёмного один из стилетов, но Крюк с противоестественной скоростью отбил снаряд чёрным клинком.

— Щиты! — взревел Яроврат.

Тренькнуло, зазвенел металл, выпускающий силу натяжения. КПВ вспомнил папский эдикт, запрещавший использование арбалетов против христиан. Очень актуальная тема. Весь этот комок мыслей упал и мгновенно растаял на раскаленной сковороде боли. Как говорится, есть пробитие. Болт или бельт(названия два, а суть одна) продырявил бацинет, прошёл сквозь стеганный подшлемник и засел в черепе. Это все, конечно, выводы чисто по ощущениям, но ощущения были мое почтение. Правая часть лба как огнем горела и что-то отвратительно мешалось в голове.

"Берсерку в битве боль неведома

Пусть заливает кровью взор

Не упадёт на колени воин

Неумолимый, как в море шторм!"

КПВ быстро вошёл прямо в чувство потока силы. Это позволило сосредоточиться на бое, забыв о боли. На них шёл вражеский строй, а впереди всех орков мудак-Крюк.

"Милости просим, сука, давай… "

Крюков был прямо перед ним. Шагах в пяти. Словно в слоу-мо киношном КПВ видел, как тёмный разевает хлебало в попытке что-то заорать. Боевой клич в стиле "мочи козлов!", наверное. Едва ли кому-то сейчас было до лирики. Однако вопреки ожиданиям КПВ четко и ясно разобрал слово, сказанное Крюковым. Оно прозвучало подобно колдовской речи Саурона, прямо в голове.

"Боль!"

И пришла боль. Слово вспыхнуло в сознании, обратившись отвратительной зубодробящей какафонией. Будто писк микрофона, орущую сигналку и скрип мятой фольги по школьной доске смешали в один максимально коробящмй звук, сдобрив для нажористости воплями младенца. Болела голова, оттуда боль стекала вниз по хребту, захватывая все тело. На почти секунду КПВ лишился боеготовности. С большим трудом он снова вынырнул из пучины боли в поток силы. Крюков был на расстоянии удара и уже бил. Тройка хлестких сильных ударов пришлась по броне и один последний чуть не попал в лицо. Быстро, никто не мог двигаться так быстро. Удар в лицо КПВ принял на щит, но законтролить меч врага не успел. Тот буквально порхал со скоростью пули. Надо было давить, но приходилось отступать. Хлесткий удар по ноге почти зашел под колено. Лишь полная концентрация спасала КПВ от ран. И будто мало было мудака-Крюкова, как мимо лица пролетела алебурда. Орки наступали. Один из ударов скользнул по шлему, задев торчащий болт. Пришлось до предела сжать зубы, чтобы не заорать от боли. В тот же момент клинок темного рыцаря таки обагрился кровью, резанув в стык лат. Это был именно рез, уже потерявший силу. Меч сначала попал по броне, а уже затем соскользнул на незащищенное тело. Попади Крюк точно в стык и подрубил бы КПВ ногу. В душе кипела горькая досада. Огребать от толпы, где один явно пробаффан магией. Почти не обращая внимания на раны и удары, КПВ ринулся вперед, махая чеканом наугад. От ярости он практически ослеп. Мозг едва успевал считывать картинку с глазных нервов. На всякие мелочи типа слуха и боли был положен болт покрупнее того, что засел в голове. КПВ таки влетел в Крюкова, пытаясь пробить ему торцом щита по ебалу. Рыцари сцепились. Тут уже короткий чекан КПВ имел некое преимущество, но реализовать его было непросто. Со всех сторон посыпались удары и уколы. В голове промелькнули общеизвестные строки:

"Нас убивают, но мы выживаем

И снова в атаку себя мы бросаем".

КПВ давил и бил вслепую. Кровь заливала лицо. Когда все кончилось, он ещё какое-то время продолжал переть, но его схватили сзади. Вынырнув из водоворота ярости КПВ понял, что темные откатились. Причиной того были Гунлед и её копьё из корабельной мачты.

— Арбалеты! Пристрелить эту суку! — заорал Крюков, а затем странной колдовской речью добавил: — Страх!

Однако КПВ был слишком зол, чтобы бояться, да и удалось без проблем войти в состояние потока.

"Встань, страх преодолей

Встань, в полный рост

Встань, на земле своей

И достань рукой до звезд".

КПВ попытался заслонить Гунлед и это у него практически получилось. Ещё несколько болтов ударили по броне. Лицо он успел закрыть щитом, а времени на заботу о ранах не было. Смертельно его точно не достали, а с остальным потом разберемся. Сама Гунлед успела закрыть голову, но в левой руке и плече торчали в совокупности три бельта.

"Хуево…"

Все складывалось предельно хуево. Есть знаменитая фраза про отряд, не заметивший потери бойца. В Ангбанде КПВ попал в ситуацию противоположную. Бойцы не заметили потери отряда. КПВ, Гунлед, Марк, Эол, Сержант и ещё несколько человек сохраняли боеспособность. Остальные? Кто-то улепетывал в тоннели. Иные лежали на тёмных камнях раненые или убитые, а может сраженные болью и страхом. КПВ понял, что вытерпел колдовскую речь Крюка намного лучше других. Его лишь немного помучило, а остальных прямо заминусовало.

— Сдавайтесь! — рявкнул Крюков. КПВ с удовольствием отметил, что кровь по лицу темного таки течёт. Прошли таки тычки щитом, хотя наносник и немного выручил врага. — Ваши уже все! А меня не убить так просто!

В голосе темного звучала злорадная насмешка, прям как у мальчика, который нашел пулемет в известном стишке.

— Вы еще не поняли кто я? Ну подскажу. Мордорский воин, крылатая Смерть! Гнев Саурона, Меч Саурона, Имя мне ненависть, имя мне месть! Память мне стала стальною короной.

Голос назгула разносился по мертвому залу Ангбанда противоестественно громко. В глаза Крюкова застыл мрак. Тот самый неуязвимым для обычного света мрак, что видел КПВ в храме паучихи.

— Надо съебывать. — произнес Марк.

Голосования не потребовалось. Ситуация итак всем была предельно понятна. Их осталось слишком мало и гребаные арбалеты за еще пару залпов отминусуют оставшихся. Началось тактическое отступление, переходящее в паническое бегство. Впрочем, КПВ, Эол, Марк и Гунлед сохраняли боеспособность и периодически отбивались от особенно ретивых орков.

— Держи их! Держите их, блядь! — командовал назгул. — Да будет Тьма!

Последнее явно было закастом. Мрак вокруг сгущался, становился физически осязаем. Могильным холодом обдало разгоряченное тело.

— Ну куда ж вы, братцы!? Сдавайтесь, а?! — несся по тоннелю голос Крюка.

Забежали отступающие в проход откуда пришли или в другой было решительно непонятно. Ломанулись куда получилось. Раздался треск камня.

— Гунлед, это ты буянишь!? — закричал КПВ, чувствую как голову мутит от странного холода колдовского мрака.