Серебро и сталь

— Вы ли это, миледи? — поражённо протянула Альберта.

— Да, — кивнула девушка и повернула невидящий взгляд к лорду Штейнбергу. — Милорд, так вы не возражаете, если я попробую проникнуть в голову к Карперу и…

— Ваше право, — ответил он и, возможно, пожал плечами или наклонил голову… Она не видела — перед её глазами плясали языки огня.

Это будет сложнее, в тысячу раз сложнее, чем взгляд сквозь пространство. И если беспрепятственно проникнуть в мысли простого человека хотя и трудно, но возможно, то маг вполне мог поставить заслонку, и тогда… Тогда не пробиться. Но Кристине повезло: Карпер явно не ожидал, что она попробует влезть в его голову.

— Здравствуй, Джонат, — сказала она, хотя совсем не желала ему здравия.

Как ни странно, он даже не вздрогнул, когда услышал её голос в своей голове. Просто спокойно поднял пустые, невидящие глаза и едва заметно улыбнулся.

— Здравствуйте, миледи. — Его голос был тихим и полным яда. — Что ж, как я могу наблюдать, слухи о вашем участии в военном походе лорда Штейнберга оправдались.

— Именно, — оскалилась Кристина. — Поэтому могу пообещать тебе, что завтра ты умрёшь, если не примешь мои условия.

— Мне кажется, вы немного не в том положении, чтобы диктовать условия, — усмехнулся он. — Эори принадлежит мне.

Карпер говорил вежливо, называл её на «вы»… Однако Кристина помнила его письмо, его грубые, жёсткие слова. Он называл её девчонкой, подчёркнуто пренебрежительно отзываясь скорее о её поле, нежели о возрасте — сам Джонат был старше Кристины всего на год. Сейчас же он вёл себя сдержанно и учтиво, и от этой учтивости девушку воротило. Лучше бы он оскорблял её, лучше бы снова всячески выражал своё пренебрежение…

— Это пока принадлежит, и то не по праву. Я предлагаю тебе не губить тысячи человек в бессмысленной бойне. Мы можем прямо завтра сойтись в поединке и решить всё ценой лишь одной жизни. Впрочем, если я одержу в нём победу, я подумаю о том, чтобы…

Карпер расхохотался. Его смех напоминал то ли карканье, то ли звук захлопывающейся двери. Через секунду Кристина увидела, как он несильно сжал кулак, блеснули перстни на его пальцах, и ей в висок ударила огненная, испепеляющая боль. Инстинктивно она прижала руку к виску и негромко вскрикнула, зажмурившись, но заклинание удержать смогла, лишь стиснула зубы до скрежета. Девушка услышала, как кто-то, громыхнув стулом, бросился к ней, но взмахнула рукой, призывая остановиться.

— Как великодушно с вашей стороны, — с трудом подавляя смех, наконец сказал Карпер. Кристина видела, что он так и не сдвинулся с места, словно окаменев. Также заметила она, что он был закутан в меховой плащ, скреплённый на груди застёжкой в виде огнедышащего змея, хотя сильные морозы ещё не ударили, а прямо напротив него пылал очаг. — Только вот я уверен, что победу одержу я. Как бы я ни хотел убить вас… В этом случае ваша армия разорвёт меня в клочья, в итоге в поединке не окажется победителя, а у Эори — хозяина. Не очень разумно, не так ли?

— Зато ты уверен, что моя армия не разорвёт в клочья твою? — ухмыльнулась Кристина. Её голос звучал тихо, сдавленно, но уверенно. — Всё это твоё так называемое могущество ничего не стоит. Оно — просто прах, ветер, иллюзия, держащаяся лишь на магии, которая сейчас далеко не так сильна, как тысячу лет назад. И ты — тоже ничто. Ты тоже обратишься в прах, это я могу тебе пообещать. А если ты победишь… Тебя будут ненавидеть. Безумно, люто, горячо ненавидеть. Когда умрёшь — забудут или будут помнить как подонка и мерзавца, а твоих детей и детей твоих детей возненавидят за твои грехи. Если ты хочешь оставить о себе добрую память, даже не пробуй. Ты способен только разрушать, портить и уничтожать, поэтому и проиграешь.

— Звучит очень воодушевляюще, — после короткой паузы отозвался Карпер и едва заметно оскалился. — Но то же самое я могу сказать и о вас, миледи. Ведь это вы навлекли войну на Нолд. Вы убили мою жену и оставили без матери нашего с ней сына…

— Сына? — ошарашенно повторила Кристина и замолчала, переводя дыхание.

Силы начали оставлять её, по вискам била боль, голова кружилась, а сердце стучало слишком часто и громко. Очертания кабинета — и очаг, и стол, и стены — постепенно таяли перед её глазами, уступая место виду тёмных сводов шатра. Она закрыла глаза, не желая видеть реакцию окружающих на её слова. Но разговор ещё не был окончен. Девушка собралась и, стараясь сделать голос ровным, сказала:

— Должно быть, он давно не видел отца. Я заряжу катапульту твоей головой и отправлю ему.

* * *

Натали ждала её в светлом шатре. Увидев, что госпожа едва стоит на ногах, девушка тут же бросилась к ней.

— Вы в порядке, миледи? — встревоженно спросила она, придерживая её за предплечье. — Выглядите неважно. Бледная такая…

— Голова болит, — призналась Кристина, опускаясь на жёсткую кушетку. Такая не позволяла засыпать слишком глубоко, и девушка надеялась, что это избавит её от кошмаров. Иногда правда помогало.

Она покинула военный совет в самый его разгар, под вечер, сославшись на плохое самочувствие, вежливо отклонила все предложения мужчин проводить её и вернулась в свой шатёр, оставив Штольца и Гидельштоса спорить о том, кто из них больше достоин вести авангард. Барон Хельмут уверял, что достоин именно он, опираясь на то, что его род древнее королевского. Но герцог Эмиль оборвал его полный пафоса и гордости монолог, напомнив, что в Драффарии любой род древнее королевского, а вот герцогский титул всегда стоял выше баронского, несмотря на то, что разницу в титулах упразднили много лет назад. Кристина так и не узнала, кто из них выиграл спор, но довольно-таки повеселилась с него.

Когда она поднялась, чтобы уйти, Штольц пробубнил негромко:

— Идите-идите, всё равно от вас пользы никакой…

«Давно нужно было это сделать», — решила про себя Кристина и отвесила ему звонкую ощутимую пощёчину. Никто ничего на это не сказал, лишь лорд Штейнберг сдержанно усмехнулся в кулак, а Альберта расхохоталась во весь голос.

Теперь и Кристине было с этого смешно.

— Я видела, Ос… капитан Эдит вернулся, — улыбнулась Натали, присаживаясь рядом.

— Да, — кивнула Кристина, опираясь руками о кушетку и сжимая пальцами край. — Завтра будет сражение, он не мог его пропустить.

— А вы? — встревоженным голосом спросила служанка. — Вы тоже будете сражаться?

— Конечно. Разве я могу…

Боль пронзила виски, и девушка приложила к ним ладони. Конечно, завтра ей будет в тысячу раз больнее, но… В бой с больной головой? Как-то не очень дальновидно. Хотелось надеяться, что к утру пройдёт.

— Натали, милая, принеси вина, пожалуйста, — тихо попросила она.

— У вас же голова болит, — недоуменно протянула Натали. — Вряд ли вино поможет.

— Тогда воды.