Серебряная пуля

Ни к какому решению они не пришли. Сабрина зевнула, и Логан вдруг вспомнил о времени. Впервые за вечер он смутился.

— Уже поздно. И мне пора отправляться домой. — Он медленно встал. Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты этого хочешь?

Логан растерялся. Это предложение? Нет, он упрекнул себя, это скорее всего несовершенное знание английского языка Сабрины. Вот почему он не совсем верно понял вопрос.

— Хочу ли я? — повторил он.

Сабрина встала и подошла к нему.

— Ты хочешь, чтобы я отвезла тебя домой, или останешься со мной на ночь? — Она нежно погладила его по щеке. — Я хочу, чтобы ты остался, — добавила она, — я буду разочарована, если ты уедешь.

В этой испуганной тишине она вдруг поцеловала его в щеку и стала расстегивать ему рубашку.

— Я думаю, что не хочу тебя разочаровывать, — сказал наконец Логан, улыбаясь.

— А когда ты решила, что мы с тобой переспим? — спросил он ее через час, лежа рядом с ней в темноте.

Она рассмеялась.

— Не знаю. Но, если бы я ждала, когда ты сделаешь первую попытку, мы бы никогда не лежали, как сейчас.

— Я давно хотел. Сама знаешь.

— Знаю.

— И я просто не был уверен, колебался… Дело в том, что мы же коллеги. И это всегда сложно — роман на работе. Ты понимаешь?

Сабрина потянулась к нему и прижалась.

— Пожалуйста, Логан, перестань все анализировать, хоть раз. — Она нежно поцеловала его. — Пойми, это секс, а не наука.

* * *

Ничем не сдерживаемые злокачественные клетки начали действовать в поясничном позвонке. При каждом резком движении или при повороте нагрузка падала на ослабленную кость. Некоторые клетки опухоли проникли на миллиметры в корешки нервов, ведущих к спинномозговому каналу.

Личный врач успокаивал ее, хотя сам был озадачен — он ничего не находил, разве что некоторую мягкость на пояснице. Он прописал ей нестероидные противовоспалительные средства и велел побольше отдыхать.

И, хотя она не признавалась в этом даже самой себе, ее состояние начинало отражаться на повседневной жизни. Обычно ей хватало четырех-пяти часов сна, а теперь ее тело отчаянно нуждалось в силе, чтобы бороться с неугомонными пришельцами. Уже к девяти вечера она чувствовала себя в совершенном изнеможении. Быстрая и потрясающе восприимчивая, она с трудом сосредотачивалась на чем-то.

Врач не мог справиться с ее состоянием. Его знания и опыт подсказывали, что хотя и нет явных симптомов, но что-то не так. И он звонит ей, предупреждает, что записал ее на обследование в военно-морской госпиталь в Бетесде.

— Это невозможно. — Она смеется, но говорит уверенно. — Увольте меня от этого.

Ей оставалось жить четырнадцать месяцев.

* * *

На следующее утро Логан пришел в больничную палату на полчаса позже, чем собирался. Он никак не рассчитывал успеть съездить домой переодеться. Но семи еще не было, и если бы он поторопился, то заложил бы данные Тилли в компьютер до утреннего обхода.

Он быстро пересек вестибюль и пошел в маленькую комнату в конце коридора, служившую компьютерным центром для младших сотрудников.

Было тихо, как обычно в столь ранний час. Но вскоре после того, как Дэн уселся перед экраном, он услышал чьи-то торопливые шаги по коридору. Через минуту ночная сестра Леннокс просунула голову в дверь.

— Простите, доктор.

Он оторвался от экрана.

— Боюсь, у нас чрезвычайный случай.

— Но я сегодня не дежурю.

Она быстро кивнула.

— Я знаю. Но нигде не могу найти доктора Лукас.

— Ну хорошо. — Он вскочил. — А кто?

— Конгрессмен Марино.

— Боже ты мой! — Он вылетел из комнаты и понесся по коридору. Через пятнадцать секунд он уже стоял у кровати конгрессмена. Прошло меньше трех дней с тех пор, как он видел его в последний раз, но сейчас тот выглядел ужасно. Марино был в коматозном состоянии: лицо пепельное, дыхание поверхностное, хриплое, как при агонии, и каждый вздох происходил через семь-восемь секунд. Если бы Логан не знал о внезапных ухудшениях на последней стадии рака, он бы не поверил своим глазам.

Он наклонился и тихо заговорил.

— Конгрессмен… Конгрессмен Марино?

Ответа не было. Только еще один тяжелый вздох вырвался из пересохшего горла. Предсмертный хрип.

Логан посмотрел на сестру.

— Оживить невозможно, так? Такой код?

Дело не в том, что это имело какое-то значение. Это не его пациент.

— Можете связаться с семьей?

Она согласно кивнула.

— Ну так свяжитесь сейчас же.

Как только она ушла, он положил указательный палец на артерию, чтобы прощупать пульс. Пульс был едва заметен.

«Ну, спасибо тебе, Лукас, — с печалью подумал он. — Теперь нетрудно догадаться, на чью ответственность ляжет все это дерьмо».

Но, посмотрев на лицо умирающего, он вдруг застыдился.

Боже, разве он этого хотел?

Посмотри-ка, что это место с ним сделало?

В молчании, искренне раскаиваясь, он взял похолодевшую руку Марино в свою и глядел в окно, за которым занималось раннее свежее утро. Держал, пока не вернулась сестра.

— Они в пути, — сообщила она. — Я связалась с его помощником. — Она нерешительно помолчала. — Он умер?

Логан кивнул.

— Минуты две назад.

— Вы хотите, чтобы я что-то сделала?

— Просто побудьте здесь. А я пойду поищу Лукас.

— Скажите ей все что надо от моего имени.

Он прекрасно понимал, где она может быть. Поздними вечерами, когда молодые сотрудники хотели уединиться, они прятались в комнатенке в другом конце здания возле вентиляционных труб. Раньше это была комната для неожиданных вызовов, и там до сих пор стояла узкая кровать. Он и сам проводил там иногда время, но всегда предупреждал, где его искать. Комната была в дальнем конце длинного коридора, и, приближаясь к ней, он увидел полоску света под дверью. Намеренно резко он постучал.