Серебряная пуля
Шрифт:
— Я полагаю, она должна бы удивиться, — продолжала Уинстон, — зная о ваших отношениях.
— Совершенно неуместное замечание, — пробормотал Логан.
И она обратилась к Сабрине:
— Я подумала, что как женщина вы отнесетесь к пациентке с б о льшим пониманием. Очевидно, я ошиблась.
— В данном случае совершенно не имеет значения, кто врач — мужчина или женщина. Почему вы так ставите вопрос? Чего вы добиваетесь?
— Да, пожалуй, вы правы, доктор. Это вопрос честности. И компетентности.
— Это вы ведете себя нечестно, — возразила
— Слушайте, — вмешался Логан, — мы собираемся еще раз взять анализ крови. И можем взять в третий раз, если хотите. Но, будучи в здравом уме, мы не назначим лекарства пациентке, у которой такие результаты анализа.
Он подождал ответа. Его не было.
— Ну что ж, Фэйт, насколько мы понимаем, обследование окончено. Вы можете одеваться.
Уинстон положила руку больной на плечо.
— Пойдемте, — сказала она ласково. — Мы поговорим у меня в кабинете.
Когда Берн отправилась переодеваться, Уинстон, как и следовало ожидать, задержалась.
— Вы все же хотите, чтобы за вами осталось последнее слово? — ровным голосом спросил Логан.
— Я просто хочу, чтобы вы знали: мы этого не потерпим. Я с вами еще не разобралась.
Ему захотелось как-то разрядить ситуацию, во всяком случае, выйти из нее в рамках приличия.
Логан улыбнулся.
— Знаете, у меня неодолимое желание сказать вам, что я о вас думаю.
— Ну так давайте! — ответила она запальчиво и вздернула подбородок.
Ему пришло в голову, что она вызывает его на это, чтобы обвинить в новых грехах. Но он повернулся к Сабрине, которая тоже была на грани взрыва.
— Но, к несчастью, у нас есть другие дела.
Появившись на следующее утро в кампусе, Логан не удивился, обнаружив в своем ящике записку с приглашением зайти в кабинет доктора Реймонда Ларсена.
— Ну что, достукались, Логан? — начал глава медицинского отделения. — Я полагаю, нет нужды в объяснениях.
— А как же вы тогда собираетесь поступить, сэр?
То, что старший коллега наслаждался сценой, лишь вдохновило Логана сыграть ее как можно хладнокровнее, насколько это в человеческих силах.
— Мне не нравится такое отношение, молодой человек. Будьте любезны проявить уважение, а не оскорблять меня!
— Да, сэр. Именно это я и намерен сделать, доктор Ларсен.
— Тогда — к сути. Уже пять месяцев прошло с тех пор, как был одобрен ваш курс. Но я ничего не слышал о нем, кроме дурных отзывов. Ничего! Все, что вы сумели установить, так это то, что лекарство слишком токсично.
— Меня это тоже беспокоит, сэр. Но рано делать выводы.
— И, — продолжал Ларсен, пропусти в мимо ушей замечание, — трудно вообразить, что говорят о вашем личном поведении, оно все хуже. Похоже, вы и понятия не имеете, как вести себя с пациентами.
Логан уставился на Ларсена. И такое слышать от человека, чья манера поведения у кровати больного, как у убийцы из сериала!
— Сэр. Я думаю, это нечестно. Кроме мисс Уинстон, с которой возник конфликт с самого начала, никто…
— Меня не интересует ваше мнение. И вообще я не думал, что результаты экспериментов с соединением Q так плохи.
— Но доктор Шейн…
— Или его мнение…
Не доктор Шейн — главный исследователь в этом курсе, а вы.— Конечно, я просто пытаюсь сказать, что наш курс ничуть не хуже, чем другие на этой же стадии. И наш не единственный, который пока не показал ярких результатов.
Хотя Логан не называл имен, намек был ясен. И вена на виске Ларсена начала пульсировать.
— Я не должен вам напоминать, что вы не доктор Стиллман! И вы не на том уровне, чтобы говорить в таком тоне о работе доктора Стиллмана!
— Да я просто пытаюсь…
— Доктор Стиллман понимает, что нельзя подвергать пациентов неоправданному риску. Он думает о репутации института. А вы, молодой человек, известно вам это или нет, как раз именно это и сделали. Вы понимаете, о чем я говорю?
Логан собрался было ответить, но передумал. Ларсен и не пытается изобразить, что хочет вести диалог. Он не слушает ответов.
— Да, сэр. Очень сожалею, доктор Ларсен. Так что вы теперь предлагаете нам делать?
— Я ничего не предлагаю. Вы должны сделать следующее. Сколько пациентов осталось у вас на курсе?
— Миссис Берн выпадает, я думаю… — Собеседник не сводил с него глаз. И он закончил: — Тогда остается тринадцать.
— И они регулярно появляются в институте?
— Да, сэр.
Логан подался вперед, навалившись на стол.
— Доктор Логан, не в моей власти окончательно закрывать курс. Но я могу предпринять необходимые шаги, чтобы спасти реноме медицинского отделения. — Он помолчал. — Я жду, что вы проинформируете всех своих пациентов в их очередной приезд в институт о чрезвычайном риске, которому, как мы теперь знаем, они подвергаются из-за этого лекарства. И каждая должна сделать выбор — оставить курс или продолжить. — Он покачал головой. — И я хочу каждой из них принести извинения лично.
Логан стоял потрясенный и онемевший. В общем-то Ларсен убивает программу. Неужели дело идет к концу? И у него даже нет возможности привести аргументы в защиту программы?
Он понимал, что слова ничего на значат. Да они и не шли на ум.
— Все, Логан, — сказал вдруг Ларсен воинственным командирским тоном, как бы разрешая мелкому служащему уйти. — Понимаете ли, некоторым из нас здесь еще работать.
10 августа 1934 года
Франкфурт
В последние дни жара стояла невыносимая. Мы все еще не решаемся покидать квартиру. В этой части города много беспорядков — избивают прохожих, закидывают камнями витрины магазинов.
Нам надо подумать о своих финансах. По новым законам Эмма может давать уроки только евреям. Ее отец боится, что потеряет магазин. Некоторые друзья вообще пытаются уехать.
С тех пор как моя работа в лаборатории герра Томаса свелась к двум дням в неделю, я могу заниматься своими делами в подвале. Так что мои исследования не прервались. Прежние испытания варианта 531 новой синтетической модификации показали прекрасные возможности. Но оборудование для исследований получать все труднее, как, впрочем, и остальное.